Андрей Чернецов - Сети зла Страница 37

— Очень важные.

— Бей меня Перкунас! Так, може быть, сам пан круль… царь узнает?

— А как же, — легко согласилась Орланда, для которой местный правитель был не более чем пустым местом. — Обязательно узнает. Он-то меня и послал. Вот, у меня даже специальный знак имеется!

Показала ему свой медальон. Будря поцокал языком и с благоговением прижал руки к груди.

— Тогда, може быть, паненка мувит слово пану крулю о таком себе Будре из Большого Дупла? Пусть бы ясный пан круль сделал Будрю центурионом!

Ну и загнул. Сразу видно, что лех. За небольшую службишку и прямо в центурионы. Но разочаровывать пана не стала.

— Скажу, скажу. Почему бы не сказать?

— Дзенькуе бардзо, пенкна паненка. Пусть Перкунас даст тебе многих лет жизни и жениха красивого и богатого.

У меня уже есть… Жених, — горько улыбнулась она ему на прощанье.

На ее счастье, злобной бабки, пытавшейся в прошлый раз огреть Орланду метлой, сегодня не было. Зря только переживала, готовя покаянную речь.

Жрец-настоятель (язык не поворачивался называть его священником), конечно, узнал скандальную единоверку, однако проявил поистине христианское смирение и милосердие.

Внимательно выслушав сбивчивую и запутанную мотивацию того, зачем девушке понадобилось попасть в библиотеку, он поначалу наморщил лоб, потом пожевал губами и, наконец, согласно кивнул.

Сделав приглашающий жест, повел ее куда-то длинной вереницей коридоров, показывая по пути местные святыни.

Орланда мысленно чертыхалась, останавливаясь перед очередным изображением или изваянием Анубиса Мемфисского, представленного здесь в самых возможных и даже невозможных ипостасях. Местная иконография, мягко говоря, не совсем вписывалась в церковные каноны. То же можно было сказать и о трактовке еретиками ряда евангельских сюжетов.

— Так, здесь у нас скрипторий, — пояснил настоятель, когда они вошли в большую светлую комнату, где на столах были разложены папирусные свитки и листы драгоценного пергамента, над которыми трудились пять или шесть переписчиков книг — чахоточного вида парни в черных хламидах.

Завидев начальство, молодые люди прервали работу и повыскакивали из-за столов.

— Продолжайте, продолжайте, дети мои! — велел им отец Рамсес.

Брат Нефертум, — обратился он к самому старшему. — Тут к нам обратилась за помощью наша сестра по вере. Ей нужно помочь. Проводи ее в книгохранилище и покажи… — Что-то прикинул в уме. — Да, скорее всего, раздел «Е».

Тощий и бледный мужчина с изможденным лицом крестообразно сложил на груди руки и согнулся в поясном поклоне.

— Все, вверяю вас заботам брата Нефертума, а сам удаляюсь, — улыбнулся настоятель. — Нужно готовиться к вечерней мессе.

— Спасибо вам большое, святой отче, — горячо поблагодарила Орланда.

Бледнолицый провел ее в огромное полутемное помещение, уставленное шкафами и ящиками, доверху заполненными футлярами, в которых хранилось то, на страницах чего «оживали мертвые и говорили немые».

«И как он только здесь ориентируется?» — удивлялась девушка, завороженно наблюдая за тем, как ловко лавирует Нефертум в этом беспорядке.

Видно было, что библиотекой никто всерьез не занимается.

Не то что у них в обители Марии Магдалины. Там все стеллажи для большей сохранности книг были даже застеклены. Дорого, да. Но покойная матушка Сибилла ничего не жалела для любимого дела, которому отдавалась всей душой.

А здесь…

Пыль, полное отсутствие какой-либо вентиляции и при этом неимоверно высокая влажность. Отсюда запах прелой кожи и гнили. Наверняка, многие свитки испорчены.

Глава переписчиков вдруг стал, как вкопанный.

— Итак, дочь моя. Насколько я понял, тебе нужны старые египетские рукописи…

— Да… Мне необходимо…

— Не перебивай старших! — досадливо одернул священнослужитель. — Так вот, несмотря на то что святой покровитель наш родом из Египта, большинство книг, хранящихся в этом храме, написано в Тартессе. Есть среди них и подлинные раритеты, переданные нам в дар местными жителями. Например, покойный царь, отец нынешнего, завещал храму около двух тысяч свитков…

Орланда прямо зажмурилась. Две тысячи! Этакое богатство. В Сераписском монастыре было всего три тысячи. И то ей казалось, что книг видимо-невидимо.

— Там, скажу тебе, та-акое-э есть! — Лицо-маска оживилось. Запавшие глаза, обведенные темными кругами, вдохновенно загорелись. — Книги атлантов!

Многозначительная пауза, чтоб собеседница могла осмыслить и оценить сказанное.

Оценила. Еще как.

— Древние хроники. Конечно, не оригиналы. Копии. Но тоже довольно старые. Сделанные друидами лет пятьсот или шестьсот назад. Ими же и переведенные.

Хитро прищурился и начертал рукой в воздухе какой-то знак. Орланда не поняла, но в очередной раз убедилась, что все здешние христиане — сплошь еретики.

— Вот, погляди.

Нефертум подвел ее к большому шкафу, на котором золотом был нарисован круг с хитрым орнаментом, показавшимся девушке смутно знакомым. Где-то она уже видела это плетение.

«Святое небо!» — чуть не хлопнула себя по лбу. Да это же точь-в-точь ее медальон!

— Здесь все самое интересное. И никто, кроме меня, не владеет премудростями друидической тайнописи. — Тяжелый вздох. — Ох, и времена пошли! Молодежь нелюбопытная, ужас. Ничему учиться не хочет. Вот уйдем мы, кто станет хранить вековую мудрость?

С надеждой уставился на Орланду. Той даже как-то неудобно сделалось под его пытливым, наполненным слезами взглядом.

— А вы из Британии кого-нибудь пригласите или из Лютеции? — предложила Орланда.

— Пробовали… — закручинился Нефертум. — Сам великий наместник Арторий прислал нам человека. И не кого-нибудь, а друида из Эбуракума. Так тот оказался вором — пытался вынести ценнейшие, я скажу тебе, книги по древней магии. На допросе так вообще говорил, что книги ему поручил украсть сам Мерланиус! Какая наглость, подумай: оклеветать премудрого старца! Так тебе нужны египетские папирусы… — вспомнил, зачем они сюда пришли, Нефертум. — Египетские в этом шкафчике.

Похлопал по небольшому невзрачному стеллажу. На его полках жалось что-то около пяти или шести десятков книжных футляров.

Девушка скептически хмыкнула. Да, немногим же она здесь разживется.

— Уж не взыщи. Чем богаты. Будешь смотреть?

— Конечно, — выдохнула. — Большое спасибо.

— Тогда располагайся, — указал ей на маленький столик, ютившийся у крохотного, забранного частой решеткой окна. — Нужен буду — крикнешь.

Пойду за своими олухами присмотрю. А то, небось, ленятся.

И удалился, шаркая ногами.

Уже вскоре Орланда поняла, что все ее чаяния были напрасны.

Среди сберегавшихся в храме Анубиса-угодника папирусов не было ни одного по-настоящему древнего. Исключение составляли две копии «Книги Мертвых», составленные, судя по датам, лет за триста до Александра Македонского. Однако это ей ничего не дало, поскольку написаны папирусы были не иероглифическим, а скорописным шрифтом.

Само собой, не было и словарей. И в самом деле, зачем словари, если читать все равно нечего?

Но уходить так быстро не хотелось. В этих странствиях она страсть как соскучилась по книгам.

Встала из-за стола и подошла к шкафу с золотым знаком.

«Виу-ви!» — вдруг напомнил о себе кусик.

— И чего тебе надобно? — вопросила у него сердито.

«Виу-виу-виу-у!» — ответил не менее злобной трелью Ваал.

Понятно, снова жрать желает.

Самой тоже есть хочется. Как позавтракали, так во рту маковой росинки не было. А из-за всех этих треволнений аппетит разыгрался просто зверский. То мерзкая чупакабра на голову чуть не свалилась. То разыгрывай из себя царского шпиона — бесстрашного обличителя заговорщиков. То вот теперь полная невезуха с переводом записок.

— У тебя же там сухари были?! — вспомнила девушка.

«Хр-хр».

— Неужели схарчил, проглот несчастный?! — заглянула она в котомку и, естественно, ничего там не обнаружила.

«Ви-и-и», — презрительно прокомментировал пушистик. Сколько, мол, их там водилось.

Положим, не так уж и мало. Четыре огромных ванильных сухаря, присыпанных нутом. Ей бы вполне хватило перекусить.

Хорошо хоть, наученная горьким опытом, она не все яйца положила в одну корзину. То есть не все сухари в одну котомку.

Извлекла из кармана еще парочку. Все тех же, ванильных.

При виде еды Ваал издал такой восторженный вопль, что Орланда перепугалась, не прибежит ли сюда кто из скриптория. Волей-неволей придется убираться.

— На, на! — заткнула она подношением орущую пасть.

Оставшийся сухарь взяла себе. Расправилась с ним в один миг. Да только еще больше аппетит раздразнила.

Лучшее средство от голода — труд.

Орланда вновь подступила к отмеченному таинственной печатью шкафу.

Книги, хранящиеся в нем, не были записаны на свитках. Это были толстые кодексы, в которых листы скреплялись с одного края, а не с двух, как в обычных папирусах. В них помещалось гораздо больше информации, потому что текст записывался с обеих сторон листа. Да и читать и переносить кодекс намного удобнее.