Терри Дэвид Джон Пратчетт - Творцы заклинаний (сборник) Страница 38

Некоторое время оба наслаждались ощущением странного тепла, вызванным мыслью, что они гораздо более невежественны, чем обыкновенные смертные, которым ведомы только самые заурядные вещи.

– Я надеюсь, что с ним ничего не случилось, – снова заговорил Тритл. – Температура пришла в норму, но такое впечатление, он просто не хочет просыпаться.

Две служанки внесли в комнату тазик с водой и свежие полотенца. Одна из них держала довольно потрепанную метлу. Служанки начали менять на кровати больного мокрые от пота простыни, и оба волшебника удалились, продолжая обсуждать широкие горизонты незнания, открытые миру гением Саймона.

Матушка подождала, когда их шаги затихнут вдали, и сорвала с головы платок.

– Черт бы его побрал. Эск, покарауль у двери.

Она убрала полотенце и прикоснулась рукой ко лбу Саймона, проверяя температуру.

– Спасибо, что пришла, – сказала Эск. – Ведь у тебя сейчас столько дел…

– Гм-м.

Матушка поджала губы, приподняла веки Саймона и нащупала пульс. Приложив ухо к его похожей на ксилофон груди, она послушала сердце и на какое-то время замерла, исследуя его сознание. Ее брови нахмурились.

– Что-нибудь не так? – с беспокойством осведомилась Эск.

Матушка посмотрела на каменные стены.

– Черт бы подрал это заведение. Здесь не место больным.

– Да, но с ним все в порядке?

– Что? – Матушка, вздрогнув, оторвалась от своих мыслей. – О-о. Да. Возможно. Где бы он ни был.

Эск недоуменно перевела взгляд на тело Саймона.

– Никого нет дома, – объяснила матушка.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы только послушайте этого ребенка! – воскликнула старая ведьма. – Можно подумать, я ее ничему не учила. Его сознание странствует. Саймон сейчас находится Вне Себя.

С чувством, которое граничило с восхищением, она посмотрела на тело молодого волшебника и добавила:

– По правде говоря, это совершенно удивительно. Я еще не встречала волшебника, который умел бы Заимствовать.

Она повернулась к Эск, чьи губы образовали полную ужаса букву «о».

– Помню, когда я была еще девчонкой, старая бабка Аннапль ушла в Странствие. Слишком увлеклась пребыванием в теле лисицы. Прошло несколько дней, прежде чем мы ее нашли. И ты еще… Я бы ни за что не отыскала тебя, если бы не твой посох… Кстати, девочка, куда ты его подевала?

– Он ударил Саймона, – пробормотала Эск. – Попытался убить его. Я бросила посох в реку.

– Не очень-то вежливо ты поступила с ним, после того как он спас тебе жизнь, – упрекнула ее матушка.

– Ударив Саймона, он спас мне жизнь?

– Неужели ты не поняла? Саймон призывал этих… этих Тварей.

– Неправда!

Матушка посмотрела в негодующие глаза Эск. «Я ее потеряла, – пришла ей в голову мысль. – Три года работы псу под хвост. Она не сможет стать волшебником, но могла бы быть отличной ведьмой».

– И почему же это неправда, госпожа Всезнайка? – поинтересовалась она.

– Он не стал бы делать ничего подобного. – Эск готова была расплакаться. – Я слышала, как он говорит, он… в общем, в нем нет зла, он потрясающе умный, он почти понимает, как все работает, он…

– Полагаю, он очень хороший паренек, – мрачно перебила ее матушка. – Я ведь не утверждала, что он черный волшебник.

– Эти Твари ужасные! – всхлипывала Эск. – Он не станет призывать их, наоборот, он стремится к тому, чем они не являются, а ты злая старая…

Пощечина вышла звонкой, как удар гонга. Эск, побелев от потрясения, отшатнулась. Матушка осталась стоять с поднятой рукой. Ее била дрожь.

Она однажды шлепнула Эск – это был шлепок, который получает младенец, когда его вводят в этот мир и который дает новорожденному примерное представление о том, чего следует ждать от жизни. Но тот раз был первым и последним. За три года, прожитых под одной крышей, представлялось достаточно поводов – когда Эск забывала на плите молоко и оно убегало или когда девочка легкомысленно оставляла коз без воды, – но резкое слово или еще более резкое молчание, как правило, действовали куда сильнее и не оставляли синяков.

Матушка крепко сжала плечи Эск и заглянула ей в глаза.

– Послушай меня. Разве я не говорила тебе, что, пользуясь магией, ты должна идти по этому миру, как нож сквозь воду? Говорила или нет?

Эск, окаменевшая от страха, точно загнанный в угол кролик, машинально кивнула.

– Ты думала, это просто причуды старой матушки? Но дело в том, что, прибегая к магии, ты привлекаешь к себе внимание. Их внимание. Они все время наблюдают за нашим миром. Сознание обычных людей для Них – размытое пятно, Они его не видят, но сознание волшебника выделяется среди прочих. Понимаешь, оно для Них наподобие маяка. И привлекает не тьма, а свет, свет, создающий тени!

– Но… но… почему Они интересуются нами? Ч-что Им нужно?

– Жизнь и форма.

Матушка обмякла и отпустила плечи Эск.

– На самом деле Они очень несчастны, – сказала она. – У Них нет ни жизни, ни формы. Им приходится довольствоваться тем, что можно украсть. Им так же не выжить в нашем мире, как рыбе не выжить в огне, но это не мешает Им пытаться. И Они достаточно умны, чтобы ненавидеть нас за то, что мы живые.

Эск вздрогнула. Ей припомнилось прикосновение холодного, зернистого песка.

– Но что Они такое? Я всегда думала, Они всего лишь… всего лишь вроде демонов.

– На самом деле этого никто не знает. Они просто Твари из Подземельных Измерений, расположенных вне нашей вселенной, вот и все. Создания, живущие в тени.

Она повернулась к распростертому телу Саймона.

– А у тебя нет никаких мыслей по поводу того, где он может быть? – Она проницательно посмотрела на Эск. – Надеюсь, он не летает где-нибудь с морскими чайками?

Эск покачала головой.

– Ага, – согласилась матушка. – Так я и думала. Он у Них, да.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Эск на всякий случай кивнула. На лице ее застыло страдание.

– Ты ни в чем не виновата, – утешила ее матушка. – Его разум открыл Им брешь, и, когда он потерял сознание, Они забрали его с собой. Вот только…

Она побарабанила пальцами по спинке кровати и вроде бы пришла к какому-то решению.

– Кто тут самый главный волшебник? – осведомилась она.

– Э-э, господин Напролоум, – ответила Эск. – Он аркканцлер. Один из тех, что были здесь.

– Толстый или похожий на струйку уксуса?

Эск с трудом оторвала глаза от завернутого в холодную простыню Саймона и услышала свои слова:

– На самом деле он волшебник восьмого уровня и тридцатитрехградусный маг.

– Хочешь сказать, что он все время ходит согнувшись? – переспросила матушка. – Поболтавшись вокруг волшебников, ты начала воспринимать их всерьез, дитя мое. Они просят величать себя господин Главный тот, господин Верховный этот – это входит в условия игры. Даже самые лучшие волшебники этим занимаются, а уж, казалось бы, у них, по крайней мере, должно быть побольше мозгов. Но нет, они ходят и заявляют повсюду, что они – Самые-Самые-Самые. Ладно, где этот Верховный Как-его-там?

– Они, должно быть, обедают в Главном зале, – ответила Эск. – Значит, он может вернуть Саймона?

– В этом-то вся и загвоздка, – призналась матушка. – Смею сказать, мы легко можем вернуть то, что будет ходить и разговаривать как обычный человек. А вот будет ли это Саймон – совсем другой вопрос. – Она встала. – Пошли в твой Главный зал. Нельзя терять время.

– Э-э, женщин туда не пускают, – предупредила Эск.

Матушка остановилась в дверях. Ее плечи приподнялись, и она медленно повернулась.

– Что ты сказала? Неужели мои старые уши обманули меня? И не говори, что это так, потому что это не так.

– Прости, – отозвалась Эск. – Сила привычки.

– Вижу, у тебя появились заниженные представления о своей персоне, – холодно отметила Матушка. – Найди кого-нибудь присмотреть за парнишкой и пойдем поглядим, что такого главного есть в этом зале, если я даже не могу сунуть туда свой нос.

Вот так все и вышло. Только профессорско-преподавательский и студенческий состав Незримого Университета принялся вкушать обед в вышеупомянутом почтенном зале, как большие двери с драматическим эффектом распахнулись. Правда, драматизм был слегка подпорчен тем, что одна из створок отскочила от официанта и ударила матушку по щиколотке. Поэтому, вместо того чтобы решительно прошагать по выложенному черно-белыми квадратами полу, матушка была вынуждена наполовину прыгать, наполовину хромать. Но она, по крайней мере, надеялась, что прыгает с достоинством.

Эск семенила следом, всем телом ощущая сотни устремленных на них взглядов.