Павел Миротворцев - Возвышение Хиспа Страница 38

— Ты чего плачешь?

— Ты злой, ты делать мне больно, — жалобно произнесла она, при этом вытирая слёзы.

Зрелище, скажу, небезынтересное. Вода, текущая по воде и вытираемая водой, пусть даже вторая и последняя — это плотная вода. Также стоит заметить, что исходивший от стенок пузыря свет был тусклый, и поэтому всё происходящее отдавало лёгким налётом интима. Плачущая нагая красивая девушка у меня на руках, приглушённый свет, и больше никого… вот только…

— Слушай, хватит реветь, — рявкнул я. — Достала, я ведь говорил, давай договоримся по-хорошему, а ты упёрлась… дура!

— Не обзывайся, — всхлипнула она и, оттолкнув мои руки, встала на колени. — Я всё папе расскажу.

— Кстати! — дошло до меня. — А ты, собственно, кто такая?

— Велара, — проворковала она. — Единственная дочь Владыки.

— Ох, и отлупить бы тебя… Ладно, мне надо с твоим отцом поговорить. Зови свою зверушку, и пусть она нас транспортирует.

Девушка, наконец, поднялась на ноги и взглянула мне прямо в глаза.

— Я не могу провести тебя к Владыке, — вытерев ладошкой последнюю слезинку, произнесла она.

— Это почему? — угрожающе надвинулся я на неё.

— Ты был моё задание, папа сказал, если я с тобой разбиваться… нети, разбилаться… нети, разбираться! Точно, разбираться, то я смогу гулять где захочу.

Сказать, что мне стало смешно, это значит сильно преуменьшить. Теперь настала моя очередь валяться у её ног, всхлипывать и вытирать слёзы.

— Меня из-за тебя накажут, — жалобно произнесла Велара, усевшись прямо передо мной на скрещённые ноги.

Увидев открывшееся мне зрелище, я тут же подавился смехом. Всё-таки у мужиков инстинкт размножения всегда стоит на первом месте. Интересно, а если я сейчас сделаю пополнение к морским женщинам, местный Владыка сильно на меня обидится? А собственно, её вообще можно сделать женщиной или в этом плане они устроены несколько по-другому? Пришлось закрывать глаза и массировать рожу, пока возникающие мысли плавно не перетекли в нарастающие действия.

— Короче, мне нужен Владыка, отговорки не принимаются!

— Тогда мне ещё три года не видеть дальней воды, — попыталась она надавить на жалость.

— Твои проблемы. Всё равно мой вопрос, кроме самого главного, вряд ли кто способен решить, поэтому у тебя остаётся шанс. Кстати, а откуда вообще узнали обо мне?

— Это мой Коша о тебе рассказал, — ответила немного повеселевшая девушка. — И твой вопрос плавда никто, кроме Владыки, решить не может? — спросила она с неприкрытой надеждой.

— Ну… наверное, — неуверенно отозвался я. — Вроде вопросец из незаурядных, так что будем надеяться на положительный результат в данном деле.

— Тогда отцу ничего не останется, кроме как разрешить мне плавать там, где я хочу! — воскликнула вскочившая на ноги девушка, опять позволяя смотреть на все её прелести. — Коша! Отнеси нас к отцу.

Осьминог подхватил пузырь раньше, чем Велара успела закончить фразу, хотя до этого момента я нигде многощупальцевую тварь не видел. Хитрец где-то прятался, но почему тогда никак не отреагировал на угрозу жизни своей хозяйки? Я ведь мог её убить (или не мог? разве можно убить воду?), а этот как сидел в засаде, так и сидел. Плохая собачка, плохая.

Всё то недолгое время, что мы провели вместе, водная принцесса не умолкала ни на секунду. Причём если поначалу она многие слова по-детски коверкала, чем вызывала у меня неудержимые приступы веселья, то уже через десяток минут после моих замечаний большинство слов стала произносить как надо.

— А ты вовсе не злой, — неожиданно произнесла она. — И совсем не страшный!

— Я ведь мужчина, — флегматично заметил я, пожимая плечами. — Мужчины — это животные, если к ним хорошо относиться, то и они к тебе будут относиться точно так же… Конечно, бывают ещё мужики и трансвеститы, но и у животных не без паршивой овцы.

— Я… кажется, поняла тебя, — неуверенно ответила Велара.

Э-э-и-и-а-а? Поняла?! Как это поняла?!! Я сам себя не до конца понял!!!

— Вот только какая разница между мужчинами и мужиками? — наморщив лобик произнесла она. — Правда, я совсем не знаю, кто такие «трасиститы».

Это называется, она меня поняла? Хотя… она, скорее всего, имела в виду нечто другое, нежели обычный смысл этого слова.

— Да легко. Есть девушки, женщины и бабы. Есть парни, мужчины и мужики, а трансвеститы, они — нечто среднее. Улавливаешь направление моих мыслей?

— Вроде, — ответила она и, поставив локти на колени, скрестила пальцы, положив на них подбородок.

— Не бойся, если не поймёшь! — великодушно махнул я рукой и расслабленно развалился на дне пузыря. — Я сам не всегда себя понимаю.

Велара некоторое время задумчиво молчала, а потом опять выдала по поводу меня:

— А ты не такой, как все.

— Заметила?! — обрадовался я. — Вот и я всем говорю, что я умный, красивый, сильный и имею ещё массу всяких достоинств, а в ответ слышу только «придурок то», «придурок сё»… не любит меня совсем никто.

Девушка захихикала:

— Ты очень странный…

— Странный? — задумался я.

— Ага.

— Ладно, «странный» звучит намного лучше, чем «придурок». Кстати, а нам долго ещё плыть?

— А мы уже давно на месте! — беззаботно отозвалась Велара.

Она повела рукой в сторону, и, будто подчиняясь её жесту (может, так оно и было, кто её знает?), в непроглядной тьме стали один за другим вспыхивать яркие шарики синего цвета. Постепенно таких источников света становилось всё больше и больше, и они подбирались всё ближе и ближе, но затем буквально на ничтожную долю секунды всё смазалось — и стало светло как днём. Только создавалось впечатление, будто кто-то могущественный заменил обычные краски дня. Весь окружающий мир стал чёрно-белым с синеватым оттенком (по крайней мере только так могу описать произошедшие изменения). Я даже не видел стенок пузыря и окружавшей воды, полная иллюзия какого-то потустороннего мира — мира, полного ваттарсов. Тысячи и тысячи прозрачных существ окружили пузырь, и все как один смотрели своими синими, пробирающими до дрожи в коленях, глазами. К моему счастью, их количество способствовало созданию большого круга, а то, увидь я эти глазищи вблизи… даже не знаю, чем бы это грозило. В таких случаях больше всего подходит фраза: жути хапнул! Вернее, от настоящей фразы и у русского человека глаза на лоб полезут, а местные (будь возможен перевод данного выражения с полным идиоматическим смыслом) и вовсе бы в обморок попадали, но я ведь гуманист. Именно по этой причине ни одна возникшая в тот момент мысль не была озвучена. Правда, кто от этого выиграл, я даже не знаю.

Тем не менее каким-то непостижимым образом мне удалось сохранить прежнюю расслабленную позу и лёгкую улыбку на липе. Задумчиво почесав висок, подбородок и подёргав себя за нос, я малость оклемался.

— Собственно, я только к местному Владыке, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс я, — остальные могут быть свободны.

— Я Владыка! — взревел рядом со мной гоночный двигатель лошадок этак под тысячу.

Приняв сидячую позу, я крутанулся на заднице, чтобы оказаться лицом к внушительных размеров ваттарсом, после чего будничным голосом произнёс:

— Ногу с педали газа убрать, обороты больше не прибавлять, а скорость лучше держать на нейтралке, оно так будет безопаснее.

В этот момент я почувствовал лёгкий тычок под рёбра.

— С папой надо говорить уважительнее, — произнесла Велара тихим голосом, чтобы кроме меня и Владыки больше никто не услышал; последний на эти слова отреагировал сдержанным кивком.

— Это с какой стати?! — в полный голос возмутился я. — Пока он ничем не заслужил моего уважения. Я, конечно, тоже это уважение у него не заслужил, но так и не прошу ко мне обращаться «господин Хисп» или с прочими идиотскими приставками к моему имени.

— Что ты хотел, человек?! — сдержанно произнёс Владыка, при этом перейдя на обычную недорогую спортивку.

— Человек? — поднялся я на ноги, не отводя весёлого взгляда от горящих глаз Владыки. — Я уже не совсем человек, но всегда заявляю, что это звучит гордо, кстати, у вас я это ещё не говорил, но, считайте, уже сказал. Ну, а пришёл… приплыл… гм… в общем, мне бы письменное разрешение, подкреплённое основательными печатями. Разрешение, дающее право беспрепятственно, а главное, безопасно передвигаться по воде.

— Нет! — рявкнул Владыка, переплюнув реактивный самолёт во время взлёта.

— И с чего бы это, позвольте поинтересоваться?

— Всему виной смерть наших детей, из-за неё люди потеряли возможность передвигаться по воде.

Кстати, а он-то в отличие от своей дочки вполне и вполне умеет разговаривать на человеческом языке. Тут одно из двух: либо старый, либо подслушивал у местных людей.

— И когда погибли ваши дети? — Я даже не постарался придать своему голосу хоть какое-то сочувствие. Во-первых, считаю это лишним, потому как вовсе не сочувствую. Во-вторых, моё сочувствие никому и не нужно.