Марина Милованова - История, рассказанная ночью, или добро с клыками Страница 39

В окнах дома священника горел свет. Входная дверь, к моему удивлению, была приоткрыта. Поколебавшись, я все же взялась за ручку и вошла в помещение.

— Проходи, Лютена! — поприветствовал меня священник, вставая из-за стола. — Я ждал тебя.

— Откуда вы знали, что я приду? — удивилась я, пожимая сухую твердую ладонь. — Дети предупредили? Но я же с ними еще не встречалась. Как они?

— Никто меня не предупреждал. Я сон видел. — Святой отец улыбнулся и подтолкнул меня к столу. — Присаживайся, чайку попей со стариком. Сорванцы набегались за день и спят уже. Не переживай, у них все в порядке, в отличие от тебя. — Священник замолчал и выжидательно посмотрел мне в глаза.

— Да мне тоже не на что жаловаться. — Смутившись, я присела за стол и принялась мять в пальцах уголок свисающей скатерти.

— Ты сильная и телом и духом, — неожиданно похвалил меня святой отец. — Но самого главного врага тебе еще только предстоит встретить на пути, и одному лишь Богу известно, как закончится ваша встреча.

— О чем вы? — Услышав столь мрачные предсказания, я вскочила со стула и вцепилась в плечо священника, буквально упав перед ним на колени. — Умоляю, скажите, кого мне нужно опасаться? Где меня ждет этот враг?

— Я не могу, девочка. — Священник устало вздохнул. — Извини, но Бог сам выбирает испытания для своих детей, и я не вправе ему мешать.

— Но это же несправедливо! Разве на мою долю выпало мало страданий? Зачем же еще? Вдруг я больше просто не выдержу? — В отчаянии я опустила руки и прижалась лбом к подлокотнику кресла, в котором сидел святой отец.

— Бог никогда не дает человеку испытаний больше, чем тот может выдержать. — Священник погладил меня по голове.

Горько усмехнувшись, я подняла голову и посмотрела ему в глаза:

— Но ведь я не совсем человек…

Понимая, что больше ничего не смогу узнать, я простилась со святым отцом и покинула его уютный дом.

Вновь оказавшись на улице, я обнаружила, что вечер уже сменился ночью. Затем направилась в конец улицы, к тому самому обрыву, где у меня отняли спокойную и счастливую жизнь, заменив ее другой, сделавшей меня игрушкой в чужих руках и принесшей с собой чувство полынной горечи и бездонной пустоты в душе.

Остановившись на краю обрыва, я некоторое время вглядывалась в черный провал, воскрешая в памяти события минувших дней. Что ни говори, но мне было безумно жаль, что я не избежала встречи с Сураном. Сейчас все могло быть совсем по-другому, и не нужно было бы мчаться неизвестно куда на поиски Данти — человека, способного внести положительные изменения в мою судьбу. Впрочем, как говорят, знала бы, где падать придется — соломки бы постелила…

Одного я искренне не понимала: почему священник, явно знающий гораздо больше, чем сказал, не захотел мне открыть всей правды, чтобы помочь избежать неприятностей. Но приходилось довольствоваться тем, что услышала, и на основании этого делать свои выводы. К сожалению, неутешительные. Я почувствовала, как в душу забираются скользкие щупальца страха, и поспешила уйти с обрыва. Несмотря ни на что, твердо знала, что не изменю своему решению и на рассвете покину город.

Остаток ночи я провела в магазине. Вопреки обещанию, Джана отсутствовала, но сегодня я, как никогда, была рада одиночеству. Быстро приготовив все необходимое, я разложила товар на витрине и, прихватив несколько караваев в дорогу, покинула магазин. Когда закрывала дверь, увидела Джану, показавшуюся в начале улицы, но дожидаться ее не стала, решив остаться незамеченной и избежать долгих прощаний и ненужных слез.

Вернувшись домой, я переоделась в дорожный костюм, рассовала по карманам магически уменьшенные сумки с одеждой и провизией и посадила на плечи проснувшихся Кляксу и чертенка. Будить Рину для того, чтобы попрощаться, я также не стала, желая пощадить нервы преданной экономки. Вместо этого написала письмо, в котором пообещала возвращаться через каждые полгода, и попросила при появлении Данти задержать его дома до моего возвращения. Также оставляла в полное распоряжение экономки золото и драгоценности, позволяя распоряжаться ими по своему усмотрению и во благо Марти. Оставив письмо на столе, придавила его вазой, чтобы случайно ветер не унес, и вышла на балкон.

Утренняя прохлада приятно освежала лицо, а впереди меня ждали простор и неизвестность. Посмотрев по сторонам, я повела плечами и с улыбкой посмотрела на своих притихших друзей:

— Ну что, мои хорошие, полетели? Держитесь крепче!

Глава 7

Лететь налегке было очень удобно. Клякса периодически снималась с моего плеча и мелькала впереди, оглашая воздух радостными воплями. Вслед за мышью летело неизменное рубиновое ожерелье, болтаясь на шее хозяйки. К счастью, из-за моего заклинания мы были совершенно незаметны для окружающих и не могли привлечь ничьего внимания. Ерошка молчал, обнимая лапами меня за шею, а я давала последние наставления, пытаясь перекричать попадающий в лицо ветер:

— Когда прилетим к охотникам, пожалуйста, ничего не трогайте и ведите себя тихо. Я, конечно, не сниму заклинания незаметности, но если вдруг на кого-нибудь что-нибудь свалится ниоткуда, этот кто-то сразу поймет, что дело нечисто, и может начать кидаться чем-нибудь в ответ. Вам же это не надо?

— Почему это? — Клякса пролетела передо мной, тараща удивленные глаза. — Лично я с удовольствием устрою предметную перестрелку на вражеской территории!

— Не надо! — категорично отрезала я, раздумывая над тем, сказать или нет о возможной опасности, таящейся в серебряных наконечниках арбалетных стрел или в брызгах святой воды. Потом решила никого не пугать. К тому же, например, мыши вода абсолютно ничем не угрожала (не беря в расчет наконечников). А лишний раз указывать на тот факт, что шушерка, хоть и милая и добрая, но нечисть, равно как и я, мне не хотелось. — Давайте вы просто будете вести себя тихо и стараться ничего нигде не брать и ни к кому не приставать. Хорошо? Иначе придется превратить вас в двух обездвиженных истуканчиков и подарить одному дяденьке в качестве сувенира.

— Не надо сувениров! — завопили в ответ два голоса. — Мы будем хорошо себя вести!

Легко уладив проблему, я улыбнулась. Тем более что вдалеке показались унылые здания Ордена охотников за нечистью. Теперь оставалось надеяться на то, что в прошлую нашу встречу Валдос не шутил, говоря, что будет рад меня видеть.

Мне повезло. Живность сидела тихо на моих плечах, стреляя во все стороны восторженными глазами, снующие вокруг охотники нас попросту не замечали, а нужный мне кабинет оказался открытым и притом совершенно пустым.

Немного поколебавшись между правилами приличия, не позволяющими находиться в помещении без хозяина, и возможностью дать отдых своей натруженной полетом спине, я все же зашла и присела на низенький кожаный диван. Клякса немедленно обратила внимание на вазу с фруктами, стоявшую на столе, но сидела молча, переводя умоляющий взгляд то на вазу, то на меня. Я же упорно делала вид, что ничего не замечаю. Находиться в комнате без хозяина поначалу было несколько неудобно, но затем я успокоилась и даже позволила себе внутренне расслабиться. Правда, в памяти постоянно всплывали слова священника, что самого главного врага мне только предстоит встретить на пути, заставляя нервничать и ожидать отовсюду подвоха.

Наконец в тишине послышались шаги, и приоткрытая дверь распахнулась во всю ширь, явив моему взору Валдоса. А ему, в свою очередь, меня, поскольку он безошибочно посмотрел в сторону дивана, а затем расплылся в широкой улыбке, одновременно захлопывая за собой дверь:

— Надо же! Я, признаться, думал, что вы больше не появитесь. Очень рад! Чем могу быть полезен?

Во время всей приветственной речи я внимательно следила за выражением его глаз, стараясь уловить хоть малейший признак неприязни. Не получилось. Мужчина радовался мне совершенно искренне, а на сидящего на моем плече шушерку смотрел спокойно, даже с интересом. Его поведение в очередной раз поставило меня в тупик. Валдос тем временем отошел к столу и взял из вазы два больших яблока. Приблизившись к нам, с улыбкой протянул фрукты Кляксе и Ерошке. Заколебавшись, они принялись попеременно заглядывать мне в лицо, прося разрешения. Не усмотрев в угощении ничего угрожающего, я согласно кивнула.

Незамедлительно возле одной руки Валдоса промелькнула черная молния, и послышался тихий хруст. Шустрый чертенок вновь восседал на плече и поедал угощение, зажмурив от удовольствия глаза. Клякса же медлила, рассматривая яблоко. Валдос смутился:

— Простите, не знаю, едят ли летучие мыши яблоки. Может, следовало предложить что-нибудь другое?

— Я всеядная! — Не найдя никаких изъянов в блестящем плоде, мышь вгрызлась в светло-зеленый бок.

Я невежливо подавилась смешком, стараясь не расхохотаться в полный голос, поскольку Валдос, услышав мышиную речь, застыл с озадаченным видом, изображая памятник самому себе.