Дмитрий Казаков - Укротители демонов Страница 39

— Кстати, — Арс неожиданно решил представить собутыльников друг другу, — это вот Рыггантропов. Это Тили-Тили, но вы можете звать его Трали-Вали… А вас как звать?

Имен голяков Рыггантропов не расслышал, все приходил в себя после первой чарки. А самый тощий из новых знакомых, отличающийся хриплым голосом, уже вновь тянулся к ведру:

— Дык, эта! Между первой и второй… За знакомство выпить надо!

— Надо, — согласился Арс. — Наливай!

— За знакомство! — чарки вновь столкнулись.

Далее гулянка пошла по нарастающей. Свалившегося после третьего тоста Тили-Тили голяки заботливо подняли (сомлел, болезный!) и уложили на лавку в углу (пущай отдыхает!).

Голова Рыггантропова звенела. Тщетно пытаясь сфокусировать взгляд, он смотрел, как кабак наполняется народом. Откуда ни возьмись, появились музыканты с дудками и гуслями, зазвучала задорная мелодия.

Гуляки, кряхтя и прихлопывая, ринулись в пляс.

— Волшебники гуляют! — донесся с улицы задорный крик. — Всем наливают! Айда, братва!

— Как ты расплатишься? — со скрежетанием в голове собрав последние остатки здравого смысла, спросил Рыггантропов у Арса, когда на стойке появилось второе ведерко.

Набившийся в кабак народ встретил его одобрительным гулом.

— Завтра разберемся, — ответил Топыряк с пьяной уверенностью. — А еще сдается мне, что платить вовсе не придется!

Высказывание это повергло Рыггантропова в глубокий ступор. Он без всякого сопротивления позволил влить в себя еще две чарки водки, после чего почувствовал вдруг величайшую усталость. Руки отказывались подниматься, ноги — шевелиться, а веки сами собой опускались.

— Эх, — сказал Арс, глядя на сползающего с лавки двоечника, — слабоват ты оказался!

Впрочем он тут же забыл об однокашнике. В дверь лезли скоморохи, вломился бородатый и волосатый мужик, ведущий на цепи медведя, настолько похожего на хозяина, что различить их можно было только по алой рубахе.

В центре зала танцевали, в одном из углов дрались. На пол сыпалось крошево, не так давно бывшее зубами, на стену летели кровавые сопли. Короче говоря, происходило обычное китежское «отмечание».

Чарка следовала за чаркой, закуска в кабаке быстро кончилась, и гулякам приходилось занюхивать зелено вино подобранной с пола хлебной корочкой. Она передавалась из рук в руки, как величайшая ценность, и когда один святотатец попытался ее проглотить, тут же получил в глаз и был пинками изгнан из заведения.

Арс пил, не пропуская, и после того, как на стойку было выставлено третье ведро, его вдруг пробило на болтливость.

— Да! — громко крикнул он, взобравшись на табурет. — Вот пьете вы все за мой счет, и даже не знаете, кто я такой!

— З-знаем, — просипел кто-то из-под стола, — хор… хороший человек!

— Нет, не знаете! — Арс не обратил на родившуюся в низах реплику никакого внимания. — А ведь я — волшебник!

Он горделиво выпятил грудь, на правой стороне которой мантию украшало вышитое изображение коровы, жующей пергаментный свиток. Движение оказалось слишком резким, и оратор едва не сверзился с четырехногой «трибуны».

— Уч-учился в самом Магическом Университете! — восстановив равновесие, продолжил Арс мысль. — В великом городе Ква-Ква! Я… я могу… все, что угодно! Могу заколдовать всех напрочь! Демонов заклинаю одним пальцем… сотнями!

Предаваясь хвастливым излияниям, Арс мотал башкой. И взгляд его, соответственно, также мотался по помещению. На пути ему встречались в основном раскрасневшиеся, веселые рожи, без всякой мысли в осоловелых глазах.

И только одно лицо выбивалось из этого ряда.

Оно частично пряталось за двумя закопченными круглыми стекляшками, а снизу к нему зачем-то была приставлена накладная рыжая борода. Мгновение Арс поразмышлял над этим феноменом, но мысль слишком быстро удрала, не желая находиться в пропитанных алкоголем мозгах.

— Да, сотнями! — подтвердил Арс, забыв о собственном беспокойстве, и о том, кто его вызвал. — Я — повелитель демонов… Вот обидит меня кто-нибудь, а я возьму да и вызову демона… Что? Тогда от вас только обглоданные скелеты и останутся…

Странный человек с закопченными стеклышками, которые держались на лице благодаря продетой за уши проволоке, тем временем никуда не делся. Он не пил, внимательно слушал хвастливые речи волшебника и даже записывал их на маленьком листке пергамента.

И борода у него, кстати, была самая настоящая, но удачно замаскированная под накладную.

Изменить внешность с помощью круглых стеклышек человеку велела Партия, и она же приказала следить за всем странным и необычным в Задрипанске. Волшебник же, во всю глотку кричащий о своей власти над демонами, был вещью очень странной и донельзя необычной.

Кто знает, может быть Партия найдет способ заставить его послужить делу Революции?

Из кабака трезвый, как его стеклышки, человек с бородой удалился только после того, как Арс, заморившись от выпитого, заснул на полу в обнимку с медведем.

Выйдя на улицу, пламенный борец Революции спешно направился куда-то в сторону окраин. Сделать это было нетрудно, в Задрипанске окраины находились практически везде. Можно было даже сказать, что город состоял из сплошных окраин.

Не пройдя и десятка шагов, он зацепился ногой за кочку и с воплем брякнулся наземь. Неудивительно, ведь темные стеклышки на глазах — не лучшая деталь туалета для того, кто пытается пройти по неосвещенной улице темной ночью.

Выругавшись, бородатый революционер снял их и спрятал в карман. После этого его путь проходил без всяких приключений, пока не закончился около неприметного кривого домика у правых ворот города.

Калитка оказалась заперта, но хозяина темных стеклышек это не смутило. Отбарабанив по ее деревянной поверхности замысловатую дробь, он принялся ждать.

— Хто? — после скрипа произнес сонный голос.

— Что значит, кто? — возмутился невидимый во мраке бородач. — Ты что, не слышал условного стука?

— Стук-то я слышал, — зевнув, отозвались от дома, — вот только сквозь сон не разобрал, условный он или нет…

Бородач издал сдавленное сипение, которое обычно производит проколотая велосипедная шина.

— Я повторю! — почти выплюнул он и принялся колотить по калитке.

— Вроде он это, условный, — неуверенно сказали от дома. Похоже, его обитатель в вечернее время соображал плохо, если же он соображал так всегда, то окружающим оставалось надеяться только на его выдающиеся человеческие качества.

— И где отзыв? — стоящий у калитки был готов лопнуть от ярости.

— А, да! — обитатель кривого дома понизил голос. — Со Знаменем Революции к Победе Социализма!

— Воистину к Победе! Вот так-то лучше, — бородач нетерпеливо подергал калитку. — Открывай быстрее!

Парочка проникнутых революционным рвением китежан скрылась в недрах дома, но пребывание их там оказалось недолгим. Спустя десять минут они вновь объявились на крыльце.

— И не забудь, лично в руки товарищу Перцу, — говорил, судя по голосу, обладатель стеклышек.

— Кому? А да, это же революционный псевдоним, я забыл…

Третьим в небольшой компании стал выведенный из конюшни конь. Он фырканьем возражал против ночной поездки, всячески намекал, что приличные люди, да и животные, в это время спят. Увы, слушать его никто не стал. И совершенно зря.

Непонятливый хозяин дома вскочил в седло, сверху раздался его приглушенный голос:

— Партия с нами!

— С нами! — ответил бородач, после чего ему осталось только вслушиваться в удаляющийся топот копыт.

Городские ворота в ночное время должны быть все время закрыты. Но это в теории. На практике охраняющие их стражники не прочь время от времени открыть створки, чтобы проверить, не затаился ли за ними враг. А если при этом наружу выскочит кто-то из горожан, а в карманах стражи станет чуть больше денег, это ведь родному городу никак не повредит?

Родной город может спать спокойно.

Убедившись, что гонец благополучно выехал из Задрипанска, бородач довольно хмыкнул. Огладив бороду, он огляделся и ловко ввинтился в ночную тьму, в которой и пропал.

Стольный город Китеж немногим отличается от меньших городков, расположенных в том же Лоскуте. Главное отличие заключается в размерах. Окраины Китежа занимают пространство, на котором вполне разместились бы три Задрипанска, а заблудиться в их узких, кривых переулках, больше напоминающих канавы с грязью, куда проще, чем в глухом лесу.

Дома тут, как и положено, кривые, с покосившимися стенами и непонятно как держащимися на них крышами. Но под некоторыми из этих убогих строений прячутся мощные, выложенные кирпичом подполы. В таких хорошо хранить картошку, свеклу и прочую репу.

А также проводить революционные заседания.