Инесса Ципоркина - Дерьмовый меч. Дилогия Страница 39

Тупи успел совершить еще несколько прыжков, не обращая на меня ни малейшего внимания, пока Финлепсин, что-то сосредоточенно шепча себе под нос, не нанес сокрушительный удар по выпяченному страусиному заду. Индеец взлетел в облаке перьев, будто снаряд в драке подушками — и уже в воздухе обрел человеческий облик. Упал он, разумеется, на Флагелляцию, которая при виде брюнета с лиловыми глазами, приземляющегося на ее прелести, даже визжать перестала.

— Ты кто, детка? — томным голосом поинтересовалась она, когда смуглый нос Тупи уперся ей в висок, а распахнутый косящий глаз уставился в ее собственный, тщательно подведенный и подкрашенный.

— Я сын вождя, шаман и оборотень. И я тебя убью! — немедленно отрапортовал тупейший полу-человек-полу-страус.

— А почему ты хочешь меня убить, лапочка? — без малейшего возмущения поинтересовалась Флагелляция и лениво потянулась прямо под придавившим ее телом.

— Э-э-э-э… — сбился с мысли наивный сын девственных лесов Мюмезонки. — Потому что ты собралась отравить мою хозяйку!

— Вообще-то я собиралась отравить своего мужа, — уныло пробормотала графиня. — Но он все равно сладкого не ест, бережет фигуру. Он такой скучный, вы бы только знали! Одна у меня радость — еда. Вот я и посыпаю пирожные цианидом, чтобы самой их не есть и не разжиреть. Так что это просто недоразумение, солнышко, — и Флагелляция подняла руку и погладила Тупи по щеке тыльной стороной ладони. Судя по сопению индейца, он снова утерял нить размышлений. Ничего, размышления никогда не были его сильной стороной.

— И почему вы нас не предупредили, мадам, — подняла бровь Менька, — что кондитерские изделия в вашем доме, хм, специфические?

— Откровенно говоря — а я так редко бываю откровенной! — манерно повела плечами леди цу Кабздец: — К тому же у меня мелькнула мысль о том, чтобы отравить саму королеву — ах, это была бы вершина моей карьеры! — И графиня закатила глаза.

Вся моя свита нервно заиграла желваками, ну а я только ухмыльнулась — что с них взять, с придворных душ?

— Я, — продолжила Флагелляция, — уже совсем было собралась сказать, что пирожные эти для декора, а не для поедания, как вдруг… — и она широким жестом обвела смуглое тело в набедренной повязке, лежащее на ней в позе морской звезды.

— Считай, тебе повезло, — ехидно заметил Пидер, незаметно (как ему казалось) оттесняя капитана бедром к выходу из столовой. Дай ему волю, он бы и буркалы бесстыжие Бляду ладошкой прикрыл, чтоб не глазели на мускулистую спину и едва прикрытую задницу сына вождя. — Ну, приятно повеселиться, дорогая, я пойду, покажу старому другу его комнату…

— И-и-иди-и-и, — покладисто кивнула графиня и обратила сияющий взор на окончательно растерявшегося Тупи. — Показать тебе твою спаленку, my honey?

Тупи в панике вылупился на нас. Мы хором энергично закивали. Чкал так даже развернул крылья в знак одобрения, Финлепсин показал большие пальцы рук, а малолетний Гаттер без всякого стеснения попытался разглядеть, не съехало ли рискованное декольте с пышной графской груди.

В конце концов мы остались в столовой одни, хозяева разбежались показывать комнаты облюбованным гостям. Не похоже, чтобы цу Кабздецы составляли крепкую семью, ячейку ипритского общества. Ужин нам накрывали существа, мало напоминающие людей, скорее уж платоновские идеи, крышующие материю за процент: абсолютные слуги — абсолютно незаметные, абсолютно бесшумные и абсолютно расторопные. Надо расспросить цу Кабздецов, где они таких берут. Злополучные пирожные убрали, зато принесли много других вкусностей, на которые мы после тяжелого дня просто накинулись. После еды накатила сонливость. Чкал уже откровенно посапывал Меньке в шею, укутав их обоих крыльями, точно двуспальным одеялом. Финлепсин тер глаза кулаками и зевал так, что сидящий напротив Лассаль инстинктивно отшатывался.

— Слушай мою команду! — сонно пробормотала я: — По спальням шагом ма-арш, хрррр…

Все-таки государственно мыслящая государыня не должна так наедаться! — мелькнула смутная мысль. Вдруг опасность какая, а я сплю, как из пушки и никого не выставила дозором, чтоб сон мой охранял…

Во сне мне явился мой прекрасный, незабвенный и недоступный Розамунд. Он стоял, прикованный к стене, и цепи обвивали его совершенное и совершенно обнаженное тело. При этом у моего мужа был непозволительно довольный вид — я даже взревновала. Ну не может молодой супруг, похищенный с брачного ложа, выглядеть таким счастливым! Хотела бы я знать, кто тебя похитил, мой драгоценный, что ты так нагло лыбишься прямо в лицо мне, своей верной жене, пока я лезу кабздецу в пасть… Мысли, горькие, точно изжога, терзали мне сердце. Вдруг Розамунд поднял голову вверх и заорал со всей дури куда-то в потолок:

— Да-а-а-а-а!!! Сделай так еще!!!

— А ну потише там! Третий час ночи! Люди спят! — полетели вопли со всех сторон. Я узнала голоса своих соратников — и не только.

— Как!!! Умеем!!! Так!!! И трахаемся!!! Ясно?!! — продолжал надрываться мой богоданный супруг. В ужасе я замотала головой и проснулась.

В стену справа размеренно и солидно бил таран. В стену слева споро врубалась не то кирка, не то алебарда. Я была в ловушке, в осаде, загнанная в угол, точно крыса. И все, что мне оставалось — подтянуть одеяло повыше, вцепиться в него и беспомощно всхлипнуть. И тут послышался яростный боевой вопль, прозвучавший для меня лучшей музыкой на свете:

— А ну цыц, сволочь графская! Ее величество почивать изволит!

Все ясно. Моя комната находилась аккурат между спальнями мадам и месье цу Кабздец. Каждый из которых после унылого династического брака наконец-то получил шанс если не на любовь, то хотя бы на интрижку. Как я им сочувствовала, беднягам… Но пусть уже перестанут долбить стены королевской опочивальни и дадут мне поспать!

Потуга восьмая

— Эй! — послышался голос из самого темного угла спальни. Самое темное место приходилось аккурат на угол за камином. — Эй, девственница! Спасти тебя из гнезда порока?

— Ахтыж! Кх-х-х-а… — От нахального замечания в зобу дыханье сперло. Я кашляла и кашляла, в панике размышляя: как он узнал? КАК?!!

Я твердо намеревалась все отрицать. Главное, вести себя как вамп — ехидная, многоопытная и собаку на постели съевшая. Припомнить все, что прочла в любовных романах, где в подробностях описаны всякие интересные вещи, вызывающие ужас и недоумение. Нельзя мне, королеве, выставлять себя невостребованной лузершей перед каким-то рогатым типом. Рогатым???

Некто с раскидистыми отростками на башке стоял уже у самой кровати и рассматривал меня с неприличным интересом. Натянув одеяло до самой переносицы, я старалась дышать как можно тише и судорожно размышляла: позволено ли особам моего ранга ВИЗЖАТЬ СО ВСЕЙ ДУРИ???!!!

— Хорошая девочка, — удовлетворенно пробормотал тип. — Ты зачем сюда пришла, малышка? Разве мама тебя не учила, что нельзя ночевать у незнакомцев и что в девять надо быть дома?

— Нет у меня мамы, сиротка я. Полукруглая, — вырвалось у меня. — Зато у меня есть муж! Так что я не девственница.

— А почему пахнешь, как девственница? И такая полукруглая, м-м-м-м… — изумился рогатый тип, втянув ноздрями воздух и поводя головой над моим телом, завернутым в кокон из двух пуховых одеял и одного шелкового покрывала. Заиграли накачанные бицепсы на руках, на пухлых губах заиграла улыбка. А он ничего так… И пахнет… лесом.

— Ты к-к-кто? — от мысли, что вот прям щас, щас прям произойдет нечто… судьбоносное и неприличное, я начала заикаться.

— Местный бог секса. В смысле, плодородия, — любезно пояснил этот, который ничего так, но с рогами.

— А чего ж ты меня спасать собирался? Из гнезда порока, — заикание прошло столь же внезапно, как и началось.

— Так у меня свое гнездо имеется, еще порочней этого, — любезно пояснил бог секса. И плодородия. Местный.

— И что, ты меня туда утащишь?

— Ну попроси, — ухмыльнулся развратный негодяй. — Может, и утащу.

— Только сперва получишь вот это в задницу, — мрачно пообещали из-за спины рогатого менькиным голосом.

Мене-Текел-Фарес легонько ткнула бога секса дубиной в затылок. Надо знать мою премьершу — потеряв облик зеленого мышценосного мерчандайзера, она не утратила мерчандайзерской силы и прямолинейности. От ле-о-о-огонького тычка рогач так и рухнул на постель. Я с визгом взвилась под самый балдахин и вцепилась в один из столбиков, украшенный резьбой, удобной для вцепляния.

— Мужик, я не понимаю, чё за дела? — продолжила беседу Менька. — Королеву на полчаса оставить нельзя: то ее египетские фараоны охмуряют, то падишахи соблазняют, то боги секса к себе в гнездо волокут! Она вам что, цыпочка бесхозная? Мущщщщины! — прошипела Мене-Текел-Фарес с интонацией, знакомой каждой женщине с детства.