Андрей Белянин - Казак в Раю Страница 4

Молодой человек резко отвернулся, сейчас он был готов оказаться где угодно, даже в Аду, лишь бы подальше от этой (нужных слов не находилось) чернявой особы…

— Ой, я таки жутко надеялась, что вы не обидитесь, а вы надулись. И что я такого сказала? Ну, спросила… так могли бы и ответить!

— Знаешь, ЧТО…

— Ну вот, опять у вас во всём евреи виноваты!

— Я этого ещё не сказал! Но собирался… — Униженный и оскорблённый до глубины души, парень вряд ли был бы способен достойно поразить недоверчивую оппонентку холодной логикой и убийственными аргументами, но непарламентских выражений наговорил бы точно. Просто не успел… Из-за несвежей занавески вынырнул всё тот же дедушка-индус, склоняясь к его ногам в глубоком поклоне:

— Сахиб! Великий день, сахиб! Кали приняла нашу жертву, теперь её гнев не обрушится на нас.

— Да что вы говорите, — всплеснула руками девушка. — А почему вы всегда обращаетесь именно к нему и никогда ко мне, я что, заразная? А как у вас тут вообще к евреям относятся? Вы сами лично не антисемит? А почему?

— Слушай, отстань от человека. — Иван даже стукнул кулаком по циновке и, демонстративно закрутив усы, кивнул. — Я очень рад, что богиня решила ограничиться устным порицанием.

— Чем, мой господин?

— Ну, в смысле, что она на вас не очень рассердилась…

— На нас?! О, на нас нет, совсем нет, сахиб, — удовлетворённо осклабился старик. — Её гнев пал только на виновницу в смерти ракшаса. За ней придут…

— Ай, ну я так и знала, что здесь будет нехороший подвох!

— Рахиль…

— Нет, ну согласись, если всем комфортно, — так я здесь ни при чём, а если надо найти крайнего, таки чего его искать, когда вот она — я!

— Госпожа, — индус впервые склонился перед ней в поклоне. — Мне кажется, я вижу в твоих глазах недоверие… Знай же, что любой человек воистину счастлив, если великие боги отметили его своим взглядом. Гнев или благоволение — не так важно, боль, причинённая Кали, будет исцелена милостью Рамы, возвысив твою душу на путях Сансары!

— Угу, то есть дать конфетку или дать пинка в принципе одно и то же? И почему это меня совсем не радует… — вздохнула Рахиль. — А эти, ваши боги, они не могут вообще не обращать на меня внимания?

— О, это слишком большая честь, госпожа! Жить так, чтобы боги и не подозревали о твоём существовании, дано только избранным.

— Ну, в некотором роде я принадлежу к избранному народу, — начала было юная еврейка, но под искренне недоумённым взглядом старика вынужденно признала: — Ясно, здесь это не прокатит… А собственно, чего от меня хочет ваша Кали?

— Большей жертвы!

— И только?! Среднеупитанный казак её устроит?

Иван Кочуев едва не поперхнулся косточкой от финика.

— На алтарь должна возлечь ты, госпожа. Богиня жаждет именно твоей крови…

— Ха, между прочим, я успешно умерла! — гордо выпрямилась девица. — И не морочьте мне голову чепуховыми глупостями — ни на чей алтарь я не лягу!

— Сахиб, она не хочет…

— И что, я-то здесь при чём, — с раздражением буркнул казак. — Мне её прикажете укладывать?

— Вам? Меня?!

— Я сказал, не буду!

— А почему нет, опять национальные предрассудки?!

Иван поперхнулся вторично, откашлявшись, постучал себя кулаком в грудь и отвернулся носом к стенке.

— Госпожа, ты не можешь отказаться, — вновь решил вставить слово не просекающий проблему старый индус. — Вся деревня ждёт этого! Убив ракшаса, ты избавила нас от страданий, а покорившись воле Кали — одаришь нас её заступничеством. Сделав одно хорошее дело, закрепи его другим — круговорот Добра и Зла в природе должен быть естественным и гармоничным…

Тихо шизеющая от столь трогательной философии, Рахиль беззвучно выругалась на иврите и, гордо выпрямившись, вскинула автоматическую винтовку на плечо:

— Я тут недолго подумала и таки решилась — идите вы все знаете куда! Вот господин подъесаул подскажет, он, образно выражаясь, держит направление, периодически… когда приспичит.

Иван Кочуев молча проглотил и это «страшное оскорбление». Теперь в его душе образ горячей еврейской девушки чётко ассоциировался с одним непреодолимым желанием — лично поддерживать огонь под той самой сковородой, которую её заставят лизать черти!

— Госпожа, обернись, за тобой пришли!

Бывшая военнослужащая Израиля резко обернулась — через левое плечо, в положение стрельба с колена. «Галил» восторженно замер, прижавшись прикладом к её смуглой щеке. На махонькой деревенской площади собрались все жители разом. На их лицах застыло выражение благодарности и смирения, а за их спинами стояли рослые молодчики в белых одеждах, и в руках у каждого точно такая же автоматическая винтовка! Восемь стволов не мигая уставились в округлившиеся глаза Рахили…

После секундного размышления она подчёркнуто медленно встала, поставила оружие на предохранитель и молча шагнула на площадь. Индусы образовали живой коридор, молитвенно опускаясь перед ней на колени. Бритоголовые парни, почему-то явно славянской внешности, бдительно взяли её в кольцо. Сопротивляться было глупо, Рахиль не понаслышке знала, что такое война, и любая попытка поднять стрельбу в толпе мирных жителей значила для неё совершение военного преступления.

Героизм кукольных боевиков Голливуда тоже казался, по меньшей мере, неуместным — ради кого рисковать? Ради улыбающихся людей, равно приветствующих и её подвиг, и её жертвоприношение? Ради пожилого дедушки-индуса, уговорившего их прийти, дабы вкусить от даров, но так легко сдавшего её каким-то угрюмым адептам? И уж, конечно, не ради этого тупого, самодовольного, наглого, бессовестного, искусственного, неправильного гоя… Подъесаул, чтоб ему подавиться некошерной мацой и икать до второго пришествия!

Когда девушка под конвоем исчезла из поля зрения, деревенские жители дружно восхитились избирательной мудростью Кали и быстренько разбрелись по своим делам. Молодой казак задумчиво сжевал ещё пару фиников и засобирался в дорогу.

— Ну, как говорится, спасибо за хлеб да ласку, пора и честь знать.

— Сахиб покидает нас?

— Сахиб очень хочет найти свой христианский Рай для православного казачества.

— Тот, к которому принадлежит и чернокудрая госпожа?

— Нет, у неё должен быть свой Рай, маленький такой, узко иудейский, — чётко определился Иван. — Полагаю, все эти сказочки про жертвенную кровь существуют только для трудового индусского крестьянства. Вы же видели у этих ребят винтовки? Значит, цивилизация проникла повсюду, у Рахили выяснят, почему и как она сюда попала, и направят указанием соответствующих органов в нужную сторону. Нам с ней не по пути…

— Но, сахиб, — старик удивлённо всплеснул руками, — зачем тебе что-то искать? Разве эта благословенная земля вокруг не есть истинный Рай?! Ты сможешь трудиться на ней, завести семью, радоваться жизни и получать все духовные блага под ласковым взглядом Кришны!

— Нет, спасибо, не могу. У меня всё-таки другой Бог и…

— Но ведь ты отпустил свою женщину, отдав её кровь в жертву Кали! А значит, послужил делу Кришны, ибо ничто на свете не происходит без его божественной воли. Ты покорился ему и успешно проникся его Сознанием. Зачем искать другой Рай, теперь ты такой же, как мы… Оставайся с нами, сахиб!

— Минуточку, минуточку, — души продвинутого подъесаула коснулся неприятный холодок, — я не такой, как вы!

Глава четвёртая

Честно сказать, ни малейшего стыда или раскаяния в связи с потерей своей случайной знакомой он не испытывал. Более того, будучи искренне убеждённым, что взрослая девочка с автоматом не пропадёт, Иван, скорее, обрадовался её уходу. В любом случае лишних трагедий на пустом месте разводить бы не стал, но речи старого индуса почему-то здорово царапнули сердце…

— Выслушай меня, сахиб! Я слышал о вере в распятого Бога и в душе смеялся над ней… Ваш Христос — всего лишь одна из атавар великого Кришны, а люди Запада приняли очередное перевоплощение Бога как рождение новой веры. Кришна, Кришнос, Кристос, Христос — истина близка, с неё достаточно всего лишь сдуть шелуху наносных имён. Стоит ли бежать за следом солнечного луча в пыли, когда достаточно поднять глаза и узреть само Солнце! Говорят, Кришна-Христос возвратился в Индию и провёл здесь зрелые годы, постигая все тайны Вселенной под руководством мудрейших гуру. Только получив посвящение и титул «махатмы», он вернулся к своим ученикам, а его религия — лишь отголоски древних ведических учений. Что же мешает тебе обрести истину?

— Не знаю…

— Это так просто, — обезоруживающе улыбнулся старик. — Смотри, надо сесть вот так, вот так сложить руки, прикрыть глаза, освободить свой мозг от всех мыслей и пятнадцать тысяч раз произнести «Харе Кришна!». Благодать и просветление не замедлят сойти на твою голову, ибо…