Дмитрий Рыков - Гол-2018 Страница 4

А потом друзья спустились в Нижний Город и там бездарно одурманились капсулами-катализаторами чувств, всегда имеющимися у приятеля в наличии… Доигрались – веселье кончилось.

Вдруг он понял, что его кто-то трясёт за плечо. Открыв глаза, гость увидел приветливого доктора с книжкой подмышкой и огромного человека, ставящего поднос с круглым блюдом, наполненным каким-то веществом, и стаканом с чем-то белым и густым, на стол.

– Доброе утро, доброе утро! – чуть ли не пропел Колышкин. – Пора завтракать! Есть хотите?

«Больной» вопросительно посмотрел на него.

– Ну, есть! Тоже забыли, как это делается? – тут доктор сделал ладонью движение ко рту. – Ам, ам! Ну, надо же подкрепиться! – и подал Ноану стакан с белым веществом.

Пациент с опаской лизнул вещество, потом сделал глоток… О, Высшее Сущее! Как же вкусно! Да из-за одного этого напитка надо было бежать с Крона куда угодно, хоть в к черным дырам!

– Понравился кефирчик?! – опять взял высокую радостную ноту врач. – Кефир! – громко сказал он.

– Кефир! – повторил гость.

Колышкин засмеялся.

– А кашку манную будем? – и подал тарелку.

«Больной» пытался выпить смесь, но доктор дал ложку и показал, как ей пользоваться.

Искры необычайного наслаждения закружили волшебный хоровод в мозгу Ноана. Через несколько секунд тарелка опустела.

– Ещё?! – с огромным воодушевлением пропел Колышкин.

– Ещё! – ответил пациент.

– Давай, неси, – приказал врач санитару, – видишь, понравилось!

– Ещё б не понравилось, – ответил хмурый здоровяк, – лопать задарма… Самим жрать нечего…

– Неси, неси! – поторопил его эскулап, и, обращаясь к Ноану, спросил: – А, может, того, колбаски? У меня своя колбаска есть!

– Колбаски! – утвердительно кивнул головой пациент.

Довольный психиатр выбежал из палаты. Книга, которую он раньше держал подмышкой, осталась лежать на столе. Гость раскрыл её и принялся изучать земные буквы. Эх, понять бы, какой знак какому звуку соответствует! Ну, ничего, всему свое время.

Зашёл медбрат с подносом и новыми тарелкой манной каши и стаканом кефира. Заметив, с каким удовольствием «больной» стал всё это уплетать за обе щеки, он зло сказал:

– Слышь, ты, придурок, ты бы жрал поменьше. Ты и так здоровый, как кабан, а у нас ещё четыре этажа дебилов.

Ноан по его тону всё понял, он также вспомнил, каким образом общались между собой те два человека в одинаковой ярко-синей одежде и в одинаковых головных уборах, и ответил:

– Сам придурок.

– Что-о-о-о? – здоровяк, казалось, хотел взмыть в воздух от возмущения.

Но тут в палату вбежал Колышкин с кусочками уже нарезанных колбасы и сыра на жёлтой тарелочке.

– Иди, Серёженька, иди! – сказал он санитару, тот, показав гостю из-за спины доктора огромный кулак, покинул комнату.

– Колбаска? – спросил пациент.

– Она, она! – обрадовано подтвердил врач.

Еда закончилась в очередные несколько секунд.

«А не булимия ли у парня?» – с опаской подумал Иван Петрович, но вслух произнёс: – Ну-с, вспомнили, как вас зовут?

Ноан ткнул пальцем в книгу.

– Что? – не понял его психиатр.

Пациент жестами показал – читайте, и произносите вслух прочитанное. Колышкин пожал плечами – вот это да! Вот так больной! Как же замучали эти алкаши! А тут такой превосходный случай!

Он раскрыл книгу. «Больной» поднялся, встал с ним рядом плечом к плечу и начал водить пальцем вдоль строк. Эскулап все понял и принялся читать вслед движению пальца:

– «Синдром психического автоматизма – синдром Кандинского-Клерамбо. Определение – Кандинского-Клерамбо синдром, синдром психологического автоматизма, – одна из разновидностей галлюцинаторного-параноидного синдрома; включает в себя псевдогаллюцинации, возникающие внутри тела, не связанные с объективной реальностью, «наведённые кем-то ощущения», бредовые идеи воздействия (психологического и физического характера) и явления психического автоматизма (чувство отчужденности, неестественности, «сделанности» собственных движений, поступков и мышления). Клническая картина: в зависимости от преобладания тех или иных симптомов выделяют две разновидности синдрома Кандинского-Клерамбо: с преобладанием нервно-аллюцинаторных расстройств и с преобладанием бреда воздействия, что обусловлено большей выраженностью патологии образных чувственных восприятий или сферы мышления соответственно. Синдром Кандинского-Клерамбо наиболее характерен для шизофрении, особенно её параноидной формы, и малоблагоприятен в плане прогноза…»

Ноан накрыл страницы ладонью.

– Точно хватит? – спросил Колышкин.

– Точно хватит, – ответил пациент.

– Так, любезный! Сейчас быстренько умывайся, и пойдём со мной в кабинет, поработаем.

Гость кивнул головой. Врач шагнул к умывальнику и повернул кран. Он только собирался жестом пригласить «больного» подойти, как тот вдруг раскрыл рот от удивления, а потом закричал от ужаса, прыгнул на кровать и вжался спиной в стену – мошенничество со счетами, конечно, преступление, но вот так тратить воду – этому же нет прощения! Кощунственней такого поступка не может быть уже ничего!

На крик вбежал санитар.

– Давайте я его ремнями привяжу, Иван Петрович! – радостно предложил он.

– Не надо, Серёжа, – остановил ретивого помощника движением руки психиатр.

Ноан перестал кричать, но сидел на кровати весь красный.

– Какая интересная форма болезни, – поскрёб подбородок Колышкин, – человек боится воды! Одного только вида! Оч-чень интересно! Милейший! – обратился он к «больному». – Побудьте здесь, хорошо? Я скоро вернусь!

Пациент согласно кивнул.

– Пошли, Серёжа, – потянул доктор напрягшегося санитара и увёл за собой.

Дверь захлопнулась, звякнул замок.

«Неужели это то, о чем предупреждал Друм? Меня изучают? Нет, буду считать, что это я их пока изучаю. Получу об их цивилизации самые базовые основы знания, сломаю ночью решётки и уйду», – решил гость.

Колышкин постучал в кабинет главврача и вошёл.

– Илья Ильич, я вам такое расскажу! – начал было он с порога и только тут заметил вальяжно развалившегося в кресле рядом со столом молодого человека с глупыми и явно не шедшими к его розовощёкому лицу густыми усами, придающими ему довольно глупый вид.

– Знакомься, Иван Петрович, – произнёс главный, указывая ладонью на посетителя, – это… м… это…

– Виктор Семёнович, следователь, – самостоятельно представился молодой человек. – А я, собственно, к вам, вернее, к вашему пациенту, – говоря это, представитель прокуратуры поднялся из кресла и пожал психиатру руку.

– А-а… – только и протянул доктор. – «Вдруг заберут такого интересного больного?» – мелькнула предательская мысль.

– Дело в том, – продолжил усач, – что два охламона, которые его сюда привезли, утверждают, что он стал жертвой ограбления и сильно избит. Между тем они не опросили ни одного свидетеля – ну что поделаешь, колхоз, беда с кадрами, сами понимаете, – а я вот с утра там поговорил с работниками шашлычной… с продавцами ларьков… никто ничего такого не видел. А мне – заводить уголовное дело, не заводить… Служба, знаете ли… Сам-то потерпевший – если он, конечно, потерпевший – что отвечает?

– Амнезия, – успокоившись, произнёс эскулап. – Но постепенно пытается узнавать знакомые предметы, слова…

– Ага, – кивнул Виктор Семенович и постучал себя костяшками пальцев по голове. – Полный «тю-тю»?

– Ну, – вступил в разговор главврач, – мы так о наших пациентах не говорим…

– Но диагноз похожий, – перебил его следователь и захихикал.

– Похожий, – сурово согласился Илья Ильич.

– Можно мне на него взглянуть, раз уж приехал? – спросил шутник.

– Проводи, – махнул рукой Колышкину главный.

Тот вздохнул и повел представителя службы правопорядка вниз.

Едва он открыл дверь ключом – и брови доктора резко подскочили вверх: пациент сидел и читал книгу! Да такими темпами его привести в порядок можно будет очень быстро!

– Здравствуйте! – поприветствовал «больного» следователь и с любопытством на него посмотрел.

– Здравствуйте, – ответил Ноан.

– Вы откуда родом?

– Тише, тише, – возмущённо зашептал Иван Петрович. – Такие вопросы – компетенция врача!

– Амнезия! – сказал гость и прикоснулся пальцем ко лбу.

– Ну-ну, – хихикнул следователь. – Вас не грабили, не помните?

– Не грабили, – отрицательно покачал головой Ноан.

– Точно? – даже подпрыгнул сотрудник прокуратуры.

– Очень точно.

– Уф, слава те, Господи! – заулыбался Виктор Семенович и потёр себе виски. – Гора с плеч. Ну, я пошёл, а вы тут лечитесь, – и шагнул к выходу. У самой двери вдруг остановился, резко повернулся и сообщил: – Знаете, хозяин шашлычной утверждает, что вы упали с неба. Уже голый. Прямо так сверху – бряк! – и отрубились на время. Я ему, конечно, не верю, но он так настойчиво мамой клянётся… Ничего не скажете по этому поводу?