Сергей Кочетов - Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) Страница 4

Ленон пристыжено замолк и начал напряженно искать в уме пункты различия между данными заведениями, позволив Валентину Петровичу спокойно продолжить свой рассказ:

— За все время, проведенное в космосе, Савушкин мог в любую минуту замерзнуть, задохнуться, сгореть заживо, быть убитым электротоком, отравиться насмерть просроченными консервами, в конце концов! У него за все его подвиги пять, понимаешь, целых ПЯТЬ звезд Героя! Думаешь, это по количеству выходов в космос? Нет, он выходил в космос тысячи раз, как другие ходят за хлебом! Каждая звезда соответствует сбитому вражескому звездолету!!!

— А есть проездной на космический корабль? — озаботился вдруг Ленон, которому тоже захотелось побывать в космосе.

— Ты что, совсем глупый? — удивился Валентин Петрович. — Знаешь, сколько он бы тогда стоил?

— Ну, можно было бы одолжить у кого-нибудь, — не отчаивался юноша.

— Не вышло бы! Все проездные на космические корабли именные, — похоронил последнюю надежду юноши главред и перевел разговор в более приземленную плоскость. — А однажды в космосе случилась авария, и спасательный челнок с Савушкиным выбросило в лес. И знаешь, что он сделал?

— Ну, наверное, подумал о том, что написано на этот счет в инструкциях, — предположил Ленон.

— Какая ерунда! Пока бы он размышлял, его бы бурый медведь загрыз, — отверг версию своего подчиненного главред. — В экстремальных ситуациях думать не нужно! На то оно и подсознание, чтобы подсказывать то, что надо, а потом творить что попало. Но дремучий лес — это мелочь по сравнению с открытым космосом. Тем более он рос в деревне и был не понаслышке знаком с живой природой разной степени одичания. Он и сам чуть не одичал! Он две недели… перебивался сыроежиками!

— Кем-кем? — переспросил Ленон.

— Ну этими… которых в лесу много… — замялся Валентин Петрович.

— Земляниками? — подсказал юноша.

— И ими тоже! — подтвердил главред таким тоном, будто ему первому в голову пришла эта мысль. — Он так успешно наладил добычу пропитания, что набрал пятнадцать кило и даже припасов на зиму наделал. Его потом спасательная экспедиция силой оттуда вытаскивала. Пришлось отряд особого назначения подтягивать! Но и тогда он им за просто так сдаваться не собирался! После этого случая даже поговорка пошла: У кого лицо без глаза — тот отчислен из спецназа.

— Так вот почему он исчез так надолго, — сообразил Ленон. Савушкин действительно пропал без вести, и его долгое время считали погибшим. Ему поставили памятник и даже назвали в его честь свежевыстроенный НИИ. Но потом космонавт неожиданно вернулся, и решили оставить все, как есть.

— Нет, не поэтому, — возразил Валентин Петрович и перешел на настороженный шепот. — Ото всех скрывается настоящая причина, потому что это государственная тайна! Но я-то точно знаю, что его похитили инопланетяне! Он мне во время интервью прямо так об этом и сказал! Да я его тогда настолько к себе расположил, — с гордостью похвалился папаша Тираж, — что он потом при расставании меня к себе в космос звал погостить! Я бы и рад, но в то время я только что после простуды был.

Меня еще сценарий про приключения Савушкина слезно просил написать один режиссер из Америки, — никак не мог остановиться Валентин Петрович. — Как же его, итальянца, звать?

— Коппола? — попытался угадать Ленон.

— Он самый, пес его дери за ногу! Харрисон Форд Коппола! А сыграть Савушкина должен был… Ну этот… Из страны съедобных лягушек… Тот, что вечно лакеев играет.

При слове «лакей» Ленон задумался и, наконец, выдал:

— Швейцар де Портье!

— Кажется, он! — согласился папаша Тираж, у которого, похоже, не было иных вариантов. — А Савушкина в молодости должен был сыграть… Ну, этот, белобрысый… Из «Крестного орешка». Или из «Одинокого дона»?

— Бакалей Свалкин? — назвал своего любимого актера Ленон.

— Да не важно, — отмахнулся Валентин Петрович. — Речь-то не о нем, а о режиссере. Ну, я ему и говорю:

— Не дождешься, мафиози несчастный. Я гостайнами не торгую!

А как он это услыхал, так на том самом месте от огорчения чуть макаронами не подавился, итальяшка-то. Слава богу, скорая быстро подоспела. Хорошо, что я ему спагетти в ресторане не дал заказать! В них ведь и отверстий-то никаких нету! Если бы они ему в глотку набились, он бы точно задохнулся. Так что пришлось ему после этого закрывать свою лавочку…

— И открывать скамеечку? — предположил Ленон.

— Все может быть, — не понял папаша Тираж, который, судя по недоумению на лице, уже и позабыл, о чем говорил. — Да в любом случае то, что пережил Савушкин, ни одно кино не сможет показать! Вот как раз, ближе к восьмидесятым, фильм в кинотеатрах шел на похожую тему. Я его, конечно, плохо помню, но там все вертелось вокруг добычи какого-то ценного ресурса…

— Да это же «Дюна»! — догадался Ленон.

— Да нет, «Дюна» — это не фильм, а ансамбль, — возразил папаша Тираж и продолжил вспоминать:

— Там не один фильм был, а несколько. Я еще помню, что все герои сражались друг с другом на фоне войн планетарного масштаба. И старик там был ну очень бородатый. Все уму-разуму учил…

— Из джедайского ордена? — предположил юноша.

— Из дедовского, из дедовского, — не расслышал папаша Тираж. Он вообще мало кого слушал, когда что-то рассказывал. — К самому концу там еще так сильно бабахнуло, что чуть планету не разнесло к чертям собачьим.

— Это ведь «Звездные войны»! — сообразил Ленон.

— Да какие звездные? — не согласился Валентин Петрович. — Скорее колхозные! Но что-то там про роботов было в названии. Во! Вспомнил! Кибериада! Андроида Клончаловского! Ее как раз показывали, когда Савушкин пропал… Потому-то ее сейчас и вспоминают мало. Не до нее тогда было.

Ленон, пораженный услышанным, молча стоял на месте. Разинув рот, он пытался разобраться в полученных сведениях. Леонид Савушкин был в городе настоящей легендой космического масштаба. В его честь была названа улица, проспект и площадь, на которой поставили облаченный в скафандр памятник.

— Да не стой ты столбом, пока дятел гнездо не свил! — раздраженно прервал молчание Валентин Петрович, к которому начал возвращаться деловой настрой.

— Ну и где колбаса? — спросил он, посуровев еще больше.

— Колбаса? — замялся Ленон и сболтнул чепуху:

— А у меня ее утки отняли…

— Не неси ерунды — руки вообще надо другими делами занимать! — оборвал папаша Тираж. — Я еще раз спрашиваю, материал про колбасный завод готов?

— Ну, я ведь только что оттуда вернулся, — как мог оправдывался юноша.

— Знаешь, что сказал висельник своему палачу перед казнью? — повернул разговор в неожиданную сторону Валентин Петрович.

— Дяденька, отпустите меня, пожалуйста, — сделал попытку Ленон, который любил истории со счастливым финалом.

— Он сказал ему: Только не затягивай с этим. Понял намек? — многозначительно поинтересовался папаша Тираж. — Меня не интересует, где ты шатался весь день. Мне важно только то, чтобы статья была готова в срок — к понедельнику, — отрезал главред. — Сам же говорил, что тебе интересна тема вкусного и здорового питания! Да и Филимон Григорьевич при хорошем результате может изменить свое отношение к тебе. Он ведь по натуре человек неравнодушный! Всегда готов прийти на выручку и забрать ее до последнего гроша! Да что тут говорить, он — предприниматель от бога. Из тех, кто подает в кружку нищим свою визитку. Но, в конце концов, если начальник будет часто наказывать сотрудника рублем, то у сотрудника может кончиться терпение — и тот в отместку накажет начальника кирпичом.

Ленону это предложение не понравилось. Он выступал против насилия в любых его формах.

— А писать о новых сортах нужно? — вовремя спохватился журналист.

— Нужно, нужно… как Кремлю спецслужба, — неопределенно отозвался папаша Тираж и напомнил:

— После колбасного завода пойдешь обозревать научную выставку.

Услышав эти слова, Ленон заметно оживился. Он всегда мечтал освещать экспозицию научных достижений, проводимую каждый год в НИИ имени Савушкина.

— А если подведешь меня, — прервал мечтания Ленона папаша Тираж. — То наживешь себе могущественного врага. А еще один враг мне совсем без надобности! Да если всех моих недоброжелателей собрать вместе, то и ядерной боеголовки на всех не хватит!

Ленон решил, что разумнее будет промолчать, а Валентин Петрович добавил с грустью в голосе:

— Представляю, какой будет моя надгробная эпитафия: «Пожалуйста, плюньте на могилку, а не то цветочки завянут». А на мои похороны, дай бог, придет два с половиной человека…

— По крайней мере, среди них будет Чарли Шин… — попытался успокоить Ленон внезапно расстроившегося главного редактора.