Наталия Gemma - Чертовщина Страница 4

два вам! Я вчера специально лег, не раздеваясь! Дурак я, что ли, в этом голубом

раю, ложиться без всего?

— У нас ключи есть от всех покоев, — после короткой паузы ответил Лианэ.

Час от часу не легче! Я теперь и вовсе спать перестану! Лучше уж кошмары в

обнимку с Моисеевым, чем бессонница! Надо будет скамеечку к двери подставить,

хоть какая-то защита.

— Так. И чего от меня надо? — я решил не тянуть кота за хвост.

— О, какой милый! — с восторгом воскликнул Мехри. Я непроизвольно вздрогнул.

Ч-что это было?

— Лианэ, какого черта? — я вцепился рукой в волосы, чтобы немного прийти в

себя.

— Ах, какой грубый! — теперь уже страстно прошептал гаремный стилист,

посматривая на меня с нехорошим блеском в глазах.

Да что ж за мать твою! Я даже не подумал стереть свирепое выражение со

своего лица, от всей души мечтая о калаше или хотя бы гранате! Разнес бы дворец

по плиточке…

— Лианэ, могу я знать, что вы хотите из меня сделать? Имейте в виду, что я

заранее против!

— Ах, какой красавчик! — томно простонал Мехри, стреляя в меня глазками. А я

каждый его взгляд ощущал, как летящую пулю, которая вот-вот вопьется в мое

незащищенное тело. Вот бы ему кляп воткнуть…

— Тим, да не волнуйся ты так, — вдруг прорезался голос у Лианэ. — Тебе

прическу надо изменить, ну, глаза подвести, губы подкрасить…

Че-его?! Еще я не ходил, как раскрашенная шлюха! Или шлюх?

Ну, сволочи, ну, гады! Они решили измором взять мою мужественность. Сначала

девчачьи шмотки, а теперь до макияжа докатились! Интересно, и что потом?

Заставят меня крестиком вышивать? Или танец живота разучивать?

— Живым не дамся! — мрачно сообщил я, отодвигаясь к стене. И ткнув пальцем в

эфемерное создание, прорычал: — Только подойди ко мне, я тебе уши на задницу

натяну!

— Какое громкое заявление, — неожиданно кокетливо хихикнул тот, — но я

подумаю над твоим предложением…

Я обреченно посоветовал себе в следующий раз думать лучше, прежде чем

комментировать какие-то действия с задницей. Понятно же, что у них это

болезненная тема… Причем в прямом смысле слова!

— Тим, не упрямься, — примирительно проговорил Лианэ, — у меня полномочия

вызвать охрану, в случае чего.

Ну, понятное дело, что после такого заявления все последующие вопросы как-то

сами собой оказались сняты.

Я тяжело вздохнул, и молча уселся на низенькую скамеечку у зеркала. Мехри

козлом скакнул ко мне и с удовольствием запустил свои руки в мою шевелюру.

Я с огромным трудом удержался, чтобы не выматериться, настолько меня

раздражал танцующий вокруг меня брачные танцы голубой дворцовый персонал, но

потом как-то расслабился, в конце концов, нравится — не нравится, спи, моя

красавица…

Чего?! Чего в голову лезет, твою мать! Крыша уезжает, что ли? Ловить, пока

не поздно!

— Не дергайся так, милый, — промурлыкал Мехри, — а то некрасиво получится.

А я прям шедевр искусства жду, можно подумать!

Тут мои мысли приняли иное направление. Готовят они меня к встрече с этим

Сульфацилом1 основательно, надо признать. Из чего можно сделать вывод, что я

действительно ценен… А раз так, то надо это использовать как-то… Может,

голодовку объявить? Типа, а вот я щаз помру, если не отпустите! Не, еще, чего

доброго, заставят Керта меня кормить, тут-то он мне и отомстит за грубость:

закормит до смерти! И помру во цвете лет от лишней ложки с кашей!

— Готово! — вдруг прощебетал надо мной ненавистный голос, и Мехри решительно

повернул меня к зеркалу.

— Тим! О, Тим, ты великолепен! — восторженно воскликнул Лианэ.

Да? Ох, что-то сомнительно…Ну, посмотрим.

Я испуганно поморгал глазами, всматриваясь в зеркальное изображение.

Подведенные глаза придавали взгляду какую-то томную негу, а подкрашенные губы

невольно наводили на мысли о непристойностях. Причем парочку я представил очень

живо. Кроме того, Мехри подстриг челку, и она неровными прядями кокетливо падала

на лоб. Караул! И этот голубой эльф — я?!

Увидел бы такого ночью — и стойкое заикание на всю оставшуюся жизнь

обеспечено. Одним словом, красавчег. Да с такой мордой в этом месте штаны можно

и не надевать! Не пригодятся!

Мне вдруг резко поплохело, и я, молча — слова застряли где-то в горле, –

дополз до ложа.

— Э…Тим…тебе не понравилось? — робко спросил Лианэ.

— Ну почему же… — неопределенно прохрипел я. И, оживая, ласково добавил: –

Лианэ, а у тебя нет случайно кинжала с собой? Или еще чего-нибудь

колюще-режущего?

— Есть…А… зачем тебе… — начал было спрашивать любознательный парень, но не

договорил и с тонким визгом бросился к двери, увлекая за собой гаремного

стилиста.

На его месте и я бы удрал, особенно, увидев кого-то с добрым лицом серийного

маньяка, приближающегося с сумасшедшим блеском в глазах.

Но я не стал их преследовать, памятуя о предупреждении Керта, кроме того,

боевая раскраска на лице не вдохновляла на прогулки.

Пусть султан и не надеется, я не стану щеголять по дворцу, словно труженица

древнейшей профессии! Я, в конце концов, сын богини Синанэ! Пусть и самозваный.

Последние несколько дней перед встречей с султаном я запомнил плохо. Лианэ

разучивал со мной какую-то приветственную речь, которую полагалось донести до

аль Суфайеда, но после пятого «да пребудет с ним солнце», я взбунтовался и

потребовал, чтобы от меня отстали. Я не депутат, чтобы речи толкать! И вообще,

какого черта, я распинаться должен? Это ж меня нагло сперли из моего мира,

издевались морально и телесно (вру, до телесного пока не дошло) и больно ранили

мужское самолюбие!

На шестой день моего пребывания во дворце, ранним утром, я был разбужен

резким и отрывистым приказанием:

— Просыпайся немедленно! — Керт, не церемонясь, содрал с меня покрывало.

Я моментально открыл глаза и недовольно пробурчал: — Какого хрена тебе надо,

любезнейший?

Сам не знаю, почему я ему грубил, возможно, оттого, что его невозмутимая

физиономия вызывала зверское желание врезать по зубам. Впрочем, такое желание

посещало меня здесь чаще, чем когда-либо раньше в жизни. Он злобно взглянул на

меня и, бросив рядом какие-то тряпки, рявкнул:

— Надень парадную одежду! Повелитель приехал, желает тебя видеть!

Сказать, что я испугался, значит, не сказать ничего. Наверное, цвет моего

лица приобрел дивный белый оттенок, потому как управитель посмотрел на меня с

некоторым интересом.

— А…это…может, завтра? — жалобно забормотал я, пытаясь, но безуспешно,

напялить рубаху, руки тряслись. — Я вот чего подумал, этот ваш, сульфат, который

с солнцем, устал, наверное. Может, пусть отдохнет? Чего ему мешать и…

Тут я невольно заткнулся, так как Керт схватил меня за плечо, разворачивая к

двери, и слегка подтолкнул: — Шагай!

Помещение, в которое мы пришли достаточно быстро (что заставило меня немного

занервничать, так как мои покои находились совсем недалеко), более всего

подходило под описание «тронный зал».

Огромное, светлое за счет узких окон, во множестве украшавших стены, с

полом, выложенным серебристо-белой плиткой, оно поразило мое воображение.

Многочисленные пальмы в кадках, опять фонтаны, женская статуя напоминающая

Венеру, но с руками. В центре стоял…ну, трон. А как еще назвать мощное кресло с

высокой спинкой, покрытое позолотой (я отказываюсь верить, что он золотой!).

На кресле важно восседал султан, молодой мужик лет тридцати пяти, с

невыразительным лицом и в высоком тюрбане, придававшем ему несколько идиотский

вид, как мне кажется. А по всему периметру зала стояли крепкие мужики с мечами.

Стража или охрана.

«А султан-то мог быть и посимпатичнее», — недовольно подумал я. И тут же

перекрестился: свят, свят! По фигу на его привлекательность, зачем она мне

сдалась?! В этом голубом дворце даже воздух заразный! Уфф…

Но тут здешний повелитель торопливо вскочил и бросился ко мне, нарушив всю

торжественность момента.

Я с опаской покосился на него: не буйный ли? Ох, не внушает мне доверия,

глазки как-то знакомо блестят…А не покуривает ли он травку, случаем? Втихую,

пока Фейх не видит.

Кстати, о травках. Интересно, а как у них дело обстоит с нехорошими

болезнями? Наложников-то много, а султан один…Тьфу, зараза, да что ж за

наказание, мысли — одна хуже другой!

А султан тем временем подошел ко мне вплотную, оказавшись выше меня на

голову. Почему-то это обстоятельство меня ужасно оскорбило и, одновременно,