Джек Вэнс - Вечная жизнь Страница 4

— Ты здесь живешь?

— У меня квартира в районе Тысячи Воров. Многие из работающих в Карневале живут там.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Значит, ты Бербер?

— О нет. Берберы — деклассированные элементы. А я обычный человек, гларк, как и ты.

— И тебе никогда не надоедает это? — Она показала на оживленные толпы.

— Иногда до смерти.

— Тогда почему ты не живешь в Кларжесе? Это всего лишь в нескольких минутах лета отсюда.

Вэйлок взглянул вдаль.

— Я редко выбираюсь в Кларжес. Раз или два в неделю. Смотри, вот там большая Пиротека. Оттуда мы сможем увидеть сразу весь Карневаль.

Они прошли под аркой. Затем эскалатор привез их на посадочную площадку. Один из кометных автомобилей — Ультра-Лазурь — стремительно опустился на площадку. Из него вышли тридцать пассажиров и столько же вошли. Двери захлопнулись, и Ультра-Лазурь взмыл вверх, рассыпая за собой голубые искры.

Они летели низко, огибая башни и высокие здания. Затем взлетели так высоко, что Карневаль показался им не больше снежинки. Стремительный спуск — и вот они уже снова на посадочной площадке. Джакинт радовалась и щебетала, как ребенок, настолько ее восхитило и изумило воздушное путешествие.

— Ну а сейчас, — сказал Гэвин Вэйлок, — сверху вниз, из воздуха под воду.

Он провел ее по веренице лестниц в темный холл. Там они встали на низкий пьедестал, и прозрачный колпак накрыл их. Площадка дрогнула под ними, и они поплыли через темный канал. Вскоре они оказались в водном царстве, царстве голубого и зеленого цветов. Они плыли между коралловых башен, стоящих в садах из водорослей. Рыбы подплывали взглянуть на них, осьминоги вытягивали разноцветные щупальца. Вскоре они оказались над морской впадиной. Под ними не было ничего, только темная бездна.

Купол всплыл на поверхность, и они снова оказались в царстве людей, в царстве света, красок, звуков — в Карневале.

— Вот это Дом Снов, — сказал Вэйлок. — Опускаешься на диван и видишь много чудесного.

— Боюсь, что мне не нравится видеть сны.

— Тогда Дом Далеких Миров. Там ты можешь почувствовать себя на Марсе, Венере, дотронуться до Юпитера, Сатурна, пройтись по далеким мирам… А вот Холл Откровения. Там всегда очень интересно.

Они вошли в холл и очутились в большом зале, где не было ничего, кроме многочисленных трибун. За некоторыми из них стояли люди, самые разные — строгие, возбужденные, злые, истеричные… Каждый из них говорил, обращаясь к кучке своих слушателей. Слушатели тоже были разные. Одни слушали с любопытством, другие с благоговейным трепетом, третьи — равнодушно. Это были проповедники различных доктрин и религиозных культов. Один из них объявил себя не более и не менее как Маниту, второй говорил о тайнах Диониса, третий пробовал вернуться к поклонению силам природы, четвертый доказывал, что он Мессия, и требовал поклонения себе.

Вэйлок и Джакинт вышли на улицу.

— Они смешны и трагичны, — заметила девушка. — Хорошо, что есть место, где они могут высказаться перед слушателями, излить то, что на них давит изнутри.

— Весь Карневаль для этого и создан. Видишь тех людей? — Из одного дома выходили люди. Мужчины и женщины, по двое, по трое, покрасневшие и возбужденные. Некоторые хихикали, другие были бледны как смерть. — Они выходят из Дома Ощущений. Жутких ощущений. Это угроза… — он помолчал, подыскивая подходящее слово для замены слова “смерть”, не принятого в Карневале, — …угроза перехода. Они платят за страх. Они с криком ужаса падают с высоты 200–300 футов, но на мягкие подушки. В узком коридоре на них опрокидывается ковш с расплавленным металлом. Он падает так близко от людей, что искры прожигают одежду. Человек в черном — имитация убийцы — заводит их в черную комнату, где стоит гильотина. И смертоносное лезвие останавливается в миллиметре от шеи. Люди выходят оттуда бледные от страха. Может, это и хорошо для нас — поиграть в неизбежность. Я не знаю.

— Этот Дом не для меня, — заявила Джакинт, передернув плечами. — У меня нет страха перед неизбежностью.

— Нет? — Он взглянул на нее сквозь прорези маски. — Ты так молода?

Она рассмеялась.

— У меня достаточно других страхов.

— В Карневале много Домов, способных принести забвение от любого страха. Ты боишься бедности?

— Я не хочу жить, как живут варвары.

— Может, ты хочешь стать богатой?

— Заманчивая идея.

— Тогда идем.

Заплатив по десять флоринов, они вошли в Дом. Здесь на них надели одежду, к которой были подвешены десять бронзовых колец.

— Каждое кольцо стоит флорин, — сказал служитель. — Как только вы войдете в коридор, начинайте воровать кольца другу друга. Когда пройдет установленное время, включается свет, и вы идете получать деньги за украденные вами кольца. Можно выиграть, но можно и проиграть. Счастливого воровства.

Они вошли в полутемный коридор с зеркальными стенами, зашторенными нишами, альковами. Здесь царила атмосфера недоверия. Откуда-то из-за угла вдруг показывалась голова и исчезала, из-за шторы протягивалась рука и хватала кольцо. Свет начинал мигать и гаснуть. Тогда слышались мягкие шаги, шорохи, вскрики, шелест одежды… Наконец зазвенел звонок, и Вэйлок вышел к кассе. Здесь его уже ждала Джакинт. Вэйлок получил 12 флоринов за двенадцать колец.

— Мне повезло меньше, — сказала Джакинт. — У меня всего три кольца.

Вэйлок ухмыльнулся.

— Я украл два кольца для тебя.

Они вышли на улицу, зашли в маленькое бистро и выпили по бокалу фиолетового шампанского.

— Ночь началась! — воскликнул Вэйлок и широким жестом показал на город. — Карневаль!

Они пошли по набережной. На противоположном берегу реки высились башни Мерсера и другие здания Кларжеса. Город был строг и монументален, Карневаль же, напротив, был полон безумного веселья и страсти.

Повернув на Гранадиллу, они прошли мимо здания Астарты с его двадцатью сверкающими куполами, сделанными в виде гигантского мужского полового органа, хвастливо упирающегося в небо…

Сотни людей в масках и красочных костюмах шли по улицам, где в воздухе благоухал аромат цветов, где стояли скульптурные изображения демонов, ведьм и прочей нечисти. Вскоре они снова очутились на Конкуре.

Сознание Джакинт раздвоилось. Одна — меньшая часть ее — воспринимала все окружающее с холодной беспристрастностью, другая — большая — была захвачена ритмом жизни в Карневале. Она вся сконцентрировалась на ощущениях: глаза были широко раскрыты, нос жадно вдыхал чудесные ароматы. Она с готовностью смеялась любой шутке и охотно шла за Вэйлоком.

Они посетили дюжину Домов, попробовали множество напитков. Воспоминания Джакинт стали путаться, блекнуть, как краски на старой картине.

На одной из площадок игроки кидали копья в живых лягушек. Зрители бурно приветствовали каждый успех и осмеивали неудачников.

— Это противно, — сказала Джакинт.

— Зачем же ты смотришь?

— Не могу оторваться. В игре есть какая-то мрачная притягательность.

— Игра? Это не игра. Они делают вид, что играют. Им просто нравится убивать.

Джакинт отвернулась.

— Должно быть, это Вейрды.

— Может быть, каждый из нас немного Вейрд.

— Нет, — она энергично замотала головой, — только не я.

Они прошли до самой границы района Тысячи Воров, затем повернули назад и зашли в кафе “Памфилия”.

Механическая кукла принесла им покрытые инеем стаканы с Санг де Диоо.

— Это освежит тебя, и ты забудешь усталость.

— Но я не устала.

Он вздохнул.

— А я устал.

Джакинт наклонилась к нему.

— Но ты же сам говорил, что ночь только началась.

— Я выпью пару стаканов. — Он приподнял маску и выпил один. Джакинт с любопытством смотрела на него.

— Ты не назвал мне своего имени.

— В Карневале это не принято.

— О, скажи свое имя.

— Меня зовут Гэвин.

— А я Джакинт.

— Красивое имя.

— Гэвин, сними маску, — резко сказала девушка. — Дай мне увидеть твое лицо.

— В Карневале принято скрывать лицо под маской.

— Но моя серебряная маска совсем не скрывает меня.

— Только очень красивая девушка рискнет надеть такую маску. Для большинства вся прелесть в том, что нужно носить маску. В маске я в твоем воображении могу сойти за принца. Но если ее снять, я превращусь в обыкновенного человека.

— Мое воображение отказывается принимать тебя за принца. Сними маску.

— Потом.

— Ты хочешь, чтобы я подумала, что ты безобразен?

— Нет. Конечно, нет. Джакинт рассмеялась.

— Ты разжигаешь мое любопытство.

— Нет. Считай меня жертвой обстоятельств.

— Как древних Туарегов?