Елена Лобанова - За Пределом Страница 4

Из комнаты доносились всхлипы Элермэ, а потом раздался визг Пелли. Наверх побежали все — и Даэрос, и Нэрнис, и Разведчик Ларгис. Только Аль Манриль, осознавая всю глубину своей вины, особо не спешил — ему, похоже, придется выпрашивать прощение по второму разу. И вряд ли этот раз будет последний.

В комнате Элермэ брызгала водой на обморочную Пелли. Ну, как обычно. Это Даэрос уже видел. Причина обморока тоже была понятна. Он и сам, несмотря на свою стойкость вздрогнул. В дверном проеме завистливо застонал Сульс. У стены стояла распакованная картина кисти неизвестного мастера. Два страшных белых червя извивались на черном фоне. Писал сей шедевр очень неумелый художник. Но не всякому живописцу удалось бы довести кого-нибудь до обморока или дрожи, даже задайся он такой целью.

— Элермэ, это что? Это ты из-за картины плакала? И что-то Пелли поздновато в обморок упала. — Даэрос пытался понять истинную причину таких бурных переживаний.

— Нет. — Элермэ еще всхлипывала. — Пелли сразу упала. А…

— Дитя! — Исильмэ, наконец, «отмерла». — Нам с тобой в таком положении вредно созерцать подобную гадость. Это влияет на развитие нерожденных пока детей!

— Мама? — Даэрос понял, что у него хорошо получается разгадывать тайны, но не женские. — Я правильно понимаю значение слова «нашем». Элермэ… тоже?

— Тоже! Догадываешься кто отец малышей?

— Мама, давай рассказывай всё сразу! Скольких малышей? И правильно ли я догадываюсь?

— Какой у меня сообразительный сын! Видишь, этот «дар любви»? — Исильмэ указала на полотно. — «Амалирос убивает выползня», то есть сам себя. Автопортрет его работы. Он не только соблазнил невинное дитя! Он не только пугал её своим творчеством вот в этой форме! Ты бы видел его стихи… Не дам читать! Это похабно. Он принял невинное дитя за… за… Даэрос, как это называется, когда некая дева, раздобывая сведения соблазняет мужчин в кровати? Ах, разведчица! Какой культурный мальчик. При матерях вы все культурные. — Тут взгляд Исильмэ уперся в своего целиком и полностью Темного сородича. — Ну, а вы? Оба! На колени! Я что-то неясно сказала? — Исильмэ угрожающе надвигалась на Темных. — Ларгис, ты как смеешь стоять при сообщении подобного рода? Ты какой пример подчиненному показываешь?

Ар Туэль опешил. С одной стороны дело явно было серьезнее, чем он думал. Но колени-то тут при чем?

— Элермэ, — Даэрос решил зайти с другой стороны. Сестра как раз обмахивала Пелли платком и несколько отвлеклась от страданий. — Я понимаю, что моя Достойнейшая Мать находится в несколько экзальтированном состоянии. Может, ты мне объяснишь, что еще натворил Повелитель Амалирос кроме картины и похабных стишат. Если я правильно понял…

— Двойню! Двойню он натворил! — Элермэ опять принялась плакать. Пелли окончательно очнулась и присоединилась. Исильмэ, как и было положено в её положении, тоже не заставила себя ждать. Вайола, видя такое единение, вспомнила о сестринской солидарности и заревела в голос.

Пелли уже знала, что такое рев Вайолы. Прибежавший на этот звук Гройн стал единственным пострадавшим от любви в этот вечер. Воительница узрела доступную цель и слегка попортила её кулаком.

Разведчики, наконец, поняли, что перед ними находится не кто иная, как будущая мать двоих… сразу двоих детей Повелителя и с некоторым запозданием исполнили приказ Исильмэ. Оттого, что Повелитель Темных полюбил вполне Светлую деву, колени у них сами подогнулись. Нэрнис стоял как громом пораженный. Ну, каков подлец Амалирос, а? Сульсу, как художнику, было совершенно безразлично это чрезмерно бурное обсуждение деторождения. Он узнал имя мастера шедевра. Конечно, с эльфами в живописи тягаться сложно. И все равно — завидно.

Даэрос решил, что безобразие пора прекращать. В конце концов, месть Амалиросу уже практически состоялась.

— Вот и прекрасссно! — Озвучил он концовку своей мысли.

Даже рыдающие девы уставились на него с удивлением. Не говоря уже о мужской части компании. Самоубийца?

— Я, полагаю, что Повелитель Амалирос себя примерно наказал за непотребные мысли о Благородной Элермэ, будущей матери своих детей. Сестра, если я правильно понял все всхлипы, ты ему так ничего и не сказала? Умница! Светлые мои родичи и сородичи! Любая Темная месть меркнет по сравнению с вашим изысканным коварством. Отец, чтобы ты стал делать, если бы узнал о моем рождении, через год-другой после событии?

— Даэрос, ну я же не знал! Я бы побежал! Я бы полетел! Исильмэ, прости…

— А есссли бежать некуда, а? — Даэрос хищно усмехнулся.

— Это… это ужасно! Да я бы грыз каменные твердыни Темных, я бы…

— Грызть камень — вполне достаточно. Элермэ, хочешь, Амалирос будет грызть камень? Вдоль всего Предела изгложет все булыжники в мелкую крошку? Ларгис! Не дергайся! Вы оба поступили в мое распоряжение и без приказа ничего не сделаете, верно? Вот и помните об этом. Нэрьо, ты, как будущее коварное Зло огромного размера, как считаешь, а? Мам, меня кто-нибудь поддержит в Светлой мстительности?

— Я! — Вайола смотрела на Даэроса с обожанием. Какое дивное коварство, какой потрясающий разлад в мужском стаде! — Пусть жрет. Годами. Ухххх! Вечно! Расстраивать будущую мать, да за это, за это… точно — пусть жрет. А мы посмотреть сможем?

— Воительница, я непременно придумаю что-нибудь, чтобы мы могли понаблюдать. Если получится. Если нет, то это можно просто себе представить. Разведчики, вставайте! Вы же не собираетесь всю жизнь стоять на коленях? Так как Элермэ?

— Да. Пусть.

— Правильно, детка. — Исильмэ обняла племянницу.

— Мне их так жалко. Обоих. — Пелли всхлипнула, но девы стали наперебой рассказывать ей, как правильно и как прелестно и «романтично» будет отомстить этому Выползню с черствой душой и вывихнутыми мозгами. Мужчины сдержанно поздравили Элермэ с грядущим событием и отправились обратно — допивать.

Проныра Расти, который успел дважды изъять и вернуть на место выручку Тонда, понял странную закономерность: девы очень громко ругаются и плачут, а потом сразу выселятся. Из их комнаты уже доносился тихий радостный смех, вовсю шло обсуждение имен для детей — всех троих, включая будущую дочь Исильмэ, а так же фасончиков, чепчиков, кружавчиков, и прочих мелких радостей. А мужчины наоборот — сначала злятся, орут, а потом делаются грустные и много пьют.

Нэрнис пил, потому что разделял точку зрения Пелли — Амалироса было жалко. Мало того, что Повелитель Темных свихнулся в своей подозрительности на государственной почве, так он еще и будет лишен детей.

Даэрос пил, потому, что правильно предполагал дальнейшее развитие событий: Амалирос, узнав о детях, решит, что их взяли в заложники и уволокли за Предел, через который знают, как пройти только Нэрнис и сам Даэрос. То есть, придумает очередной заговор. Так и до роли Тиаласа недалеко. Сначала Озерный Владыка оказывал услугу, «играя» в Светлого Врага, а потом был зачислен во враги навечно. Два-три дня после радостного известия, и Амалирос решит, что они все это подстроили… Все вместе. И Тиалас — тоже. Озерный Владыка Светлых был непременным персонажем всех мнимых заговоров.

Ар Туэль и Ар Нитэль пили, потому что за такое событие надо выпить — чтобы не разорваться между желанием немедленно отправить гонца с известием и невозможностью нарушить приказ своего командира — Великого Открывающего Даэроса Ар Ктэль, который коварнее Выползня, то есть — самого Повелителя Амалироса.

Гройн пил потому, что Прекрасная и Великолепная Вайола предпочитает ему, гному, долговязого ушастого эльфа и бьет почем зря.

Сульс пил от зависти. Такого роскошного настенного трофея как голова выползня — ему не видать. Точнее — новым стенам замка Руалон. Художник-Повелитель великолепен. И дико страшен сам по себе — не зря подданные его так бояться. Сильное сочетание — ужас и талант!

Тонд пил под стойкой из страха. Эта компания не оставит его в живых. Его убьют, а постоялый двор спалят.

Не пил только Проныра Расти. Ему не наливали. Да и не больно-то хотелось.

Фиритаэ Ар Ниэль Арк Каэль, Мать Повелителя Темных эльфов, проклявшая собственного сына, мучилась и страдала. Она, конечно, знала, что её старший проклятый сын, во многом прав. Но и младшего, заговорщика, держать в рудниках на выработке тарлов — тоже не стоило. Мальчик был просто неопытен. Ладно — глуп. Его идеи относительно правления по сто пятьдесят лет для всех Домов по жребию — просто детские мечты. Да, идея — дурная! Но нельзя же так жестоко. А заговорщик из него — никакой. Заговорщики крадутся тихо, бьют метко, плетут сети, в крайнем случае травят ядом. А младший сын открыто и честно хотел зарезать старшего брата. Знал, что не сможет, но — попытался. Очень благородный мальчик. Открытый. Аэрлис был таким нежным, хрупким — сердце разрывалось, стоило только представить своего ребенка в старых рудниках…