Джон Пристли - 31 июня Страница 4

— Ну и что из того? — проворчал Сэм. — Я совершенно здоров.

— Мистер Пенти, — сказал доктор, приближаясь, — мой опыт свидетельствует, что совершенно здоровы лишь очень немногие, хотя многие склонны воображать, будто совершенно здоровы. А вы, надо полагать, относитесь к типу людей с повышенной деятельностью воображения…

— Относится, доктор, относится, — подтвердил Диммок.

— Ну-с, мистер Пенти, позвольте. И не глядите так хмуро. — Он сосчитал у Сэма пульс, пощупал ему лоб, оттянул книзу веко, посмотрел язык и заставил своего пациента сказать «а-а-а». Сам он то и дело приговаривал «хм-хм».

— Эйдетизм, — сказал доктор Джарвис, — связанный, вероятно, с гиперфункцией щитовидной железы и неустойчивым общим обменом, влекущим за собою дефицит йода и кальция. Быть может, в недавнем прошлом имело место воздействие коры надпочечников на кальциевый обмен, нарушившее нормальную функцию паращитовидных желез. Не исключены почечные расстройства… бессонница… чрезмерная возбудимость функции эйдетической образной памяти, вызванная главным образом гиперфункцией паращитовидных желез и гиперфункцией щитовидной железы, иначе говоря — известным нарушением щитовидно-паращитовидного равновесия, что ведет к устойчивой объективации образов эйдетического воображения, галлюцинациям…

— Верно, доктор! — торжествующе вскричал Диммок. — Галлюцинации! Именно это его и мучает. Ну, а можете вы ему что-нибудь такое дать, как-то наладить все это?

— Я попрошу моего аптекаря прислать глюконат кальция и витамин «Д» в таблетках — пусть принимает три раза в день. Приготовим микстуру с уротропином, хинной кислотой и теобромином… принимать два раза в день. Хорошо еще микстуру с бромом — на ночь и утром. Не злоупотреблять алкоголем и поменьше углеводов.

— Ясно, Сэм? Ну, доктор, блеск! Попали в самую точку! Огромное вам спасибо!

— Рад быть полезным, — ответствовал доктор Джарвис. — Всего доброго, джентльмены. — И он вышел, чтобы быть полезным где-нибудь в другом месте.

— Он все наладит, — сказал Диммок. — Готов держать пари, Сэм, через день-другой никаких видений и в помине не будет.

— Да я не против видений. Наоборот.

— Но ведь вы же знаете, чем кончают люди, которые видят то, чего не видят другие?

— Знаю, — ответил Сэм. — Они попадают в Национальную галерею[1].

Диммок принялся перебирать бумаги у себя на столе.

— Нет, я хочу сказать, те, которые думают, будто сегодня тридцать первое июня… вы меня сперва озадачили, Сэм, не скрою… и те, которые ни с того ни с сего начинают расспрашивать про красно-желтых карликов — штаны в обтяжку. — Он говорил, не поднимая глаз от стола. А если бы он их поднял, то увидел бы, что карлик Грумет, в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку, появился в его кабинете, но только не из-за двери, а скорее всего вылез из шкафа. — Ведь здравый смысл вам говорит, что никаких красно-желтых карликов здесь нет… да и на что они нам, ума не приложу!.. И что все это одно воображение…

Тут Сэм прервал его.

— Тс-с! — прошипел он, указывая на карлика, который уморительно кривлялся, скалил зубы и тыкал пальцем в его сторону.

— Мать честная! — заревел Диммок. — Эй… ты!

Помахав напоследок Сэму, карлик с озорной ухмылкой схватил рисунок и чулки, опрометью бросился к шкафу, юркнул в него и исчез.

— Он утащил мой рисунок, — сердито сказал Сэм. — Эй! Эй!

— Держи его! — закричал Диммок, выскочив из-за стола. — Держи!

Они настежь распахнули дверцы шкафа, но там были только тесные ряды книг и папок с бумагами, а карлик исчез бесследно. Диммок растерянно посмотрел на Сэма.

— Отсюда он не мог улизнуть.

— Нет, мог. И улизнул. Думаю, что он и вошел через этот шкаф.

— Хватит, Сэм, — сказал Диммок с раздражением. — У меня уже и так голова кругом пошла, — Он стал давить на кнопки звонков у себя на столе, и в кабинете снова появились Энн и Фил. На их лицах была написана тревога.

— Я ухожу, — твердо объявил Сэм. — И сегодня, тридцать первого июня, — да, да, тридцать первого! — возвращаться не намерен.

— Что?.. Вы домой, Сэм? — спросил Диммок.

— Нет, в заведение по соседству — знаете, «Вороной конь» на Пикок-плейс… пока доберусь, его как раз откроют. И будь я на вашем месте — на вашем, Д.Д., и на вашем, Энн и Фил, — я б махнул рукой на работу. Сегодня дурной день.

И Сэм выбежал из кабинета.

— Д.Д., — начала Энн укоризненно, — не надо было его отпускать, пока мы не решили окончательно насчет «Прекрасной дамы». Где его рисунок? — Она огляделась по сторонам. — Смотрите-ка, Д.Д., он, должно быть, унес его.

— Нет, не унес.

— Но его нет, Д.Д., значит, кто-то его унес.

Фил скривил губы в бледном подобии усмешки.

— Может быть, красно-желтый карлик, лапочка.

Диммок не обращал на них никакого внимания.

— Пегги, принесите мне две таблетки аспирина и стакан воды.

— Брось паясничать, Фил, — сказала Энн строго. — Это дело, а не игрушки. Д.Д., унес кто-нибудь рисунок?

— Да. — Диммок говорил очень медленно, с трудом выдавливая слова и тяжело дыша. — Красно-желтый карлик. Схватил его и нырнул вон в тот шкаф.

Энн улыбнулась, но в улыбке ее был укор.

— Ну, Д.Д., пожалуйста…

Последовал взрыв.

— Говорю вам, — во всю мочь заорал Диммок, — красно-желтый карлик уволок этот рисунок! Он нырнул… ах, чтоб тебя! — Опять загрохотали пневматические дрели, и Диммок, разом онемев, в ярости отшвырнул бумаги и забарабанил пальцами по столу.

Глава третья. Два волшебника

В Ковровом покое замка короля Мелиота сидели Мелисента и Нинет, делая вид, будто слушают игру Лэмисона на лютне. (А где же Элисон? Уж не спешит ли, в образе секретарши Пегги, к Диммоку с двумя таблетками аспирина и стаканом воды?) Лэмисон закончил свой номер замысловатым аккордом и несколькими фальшивыми нотами, потом встал и поклонился.

— Благодарю вас, Лэмисон, — снисходительно промолвила Мелисента. — Очень мило… но мы, к сожалению, не в духе. Можете идти.

Нинет бросила на него суровый взгляд.

— И постарайтесь выучить «Черный рыцарь взял мое сердце в полон».

Едва Лэмисон вышел, Мелисента сказала капризно:

— Кому он нужен, этот «Черный рыцарь»? Или любого другого цвета, какого хотите! До смерти надоели рыцари!

— Я и сама миллион раз это говорила.

— И вечно этот дурацкий лязг, гром, звон! Вечно им то пристегивают что-нибудь, то отстегивают. Чушь какая!

— И не говорите, — сказала Нинет. — Я себе все ногти обломала, когда помогала расстегивать сэра Мариса на Астолатском турнире. А потом он целый день говорил про геральдику, все говорил и говорил, и все про геральдику — я чуть не взвыла. Нет, мне куда больше нравятся чародеи.

— Ну, чародеи-то всем нравятся, Нинет, дорогая моя.

— Нет, я хочу сказать — профессионалы, настоящие волшебники.

Мелисента поморщилась.

— Они все такие старые…

— Да, но искусный волшебник, если очень его попросить, будет выглядеть на столько лет, на сколько вы захотите.

— Я знаю… И все-таки я бы чувствовала, что на самом деле он старый и плесенью припахивает…

— Вы только об одном и думаете — о своем Сэме.

— Все твержу себе, что не надо думать, — грустно сказала Мелисента. — Вчера было так чудесно! А сегодня… что там могло случиться?

— Нельзя ждать событий — надо самим их устраивать, — объявила Нинет.

— Но с моей помощью, сударыня, не так ли? К вашим услугам, высокороднейшая принцесса.

Тот, кто произнес эти слова, стоял перед ними, возникнув, по-видимому, из пустоты. Он был высок и хорош собой, в весьма, однако, зловещем стиле, — нос у него был длинный, острый, усы и бородка иссиня-черные. На нем было роскошное колдовское облачение со знаками зодиака, вышитыми золотой и серебряной канителью. У него был тот слишком тщательный выговор, который на любом языке звучит несколько по-иностранному.

— Магистр Мальгрим, — произнесла Мелисента в истинно королевской манере, — вы не должны были появляться так внезапно. Мы не давали вам на то своего соизволения. Нинет, это магистр Мальгрим, новый волшебник, он прибыл от короля Марка. Леди Нинет.

Он поклонился, и Нинет ответила ему улыбкой.

— Как вы это сделали, магистр Мальгрим?

— Очень просто: я был невидим, — сказал он любезно-снисходительным тоном. — Метод простой и быстрый, принят теперь почти повсеместно. В наше время только уж очень старомодные волшебники и маги по-прежнему предпочитают превращения. Например, мой дядя. Он непременно желал меня сопровождать, но решил войти в замок и подняться сюда в обличье бурой крысы… Кажется, его еще нет? Ну что ж, это подтверждает мою точку зрения… Метод рискованный, медленный и примитивный.

— Надеюсь, к нам он в обличье бурой крысы не войдет? — сказала Мелисента.