Кто нас рассудит (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" Страница 4

Подробнее на эту тему замок обещал меня просветить, как только начну выполнять свои судейские обязанности. Для начала я решил себе сделать рабочий кабинет. Без каких-либо изысков, примерно как у меня был на работе. Офисный стол, компьютерное кресло, шкафы с папками. Элементаль попросил разрешения просмотреть этот фрагмент моей памяти напрямую.

Эта идея оказалась удачной. Сам бы я точно не вспомнил таких подробностей. Только зачем он мне на стол ноутбук поставил? Или здесь есть интернет? Замковую сущность это незнакомое понятие заинтересовало. Он снова попросил считать память, но уже глубже. Минут десять копался, у меня даже в ушах зашумело. Жаль, что элементаль, проверив мои мозги, сообщил, что такое явление, как интернет, здесь недоступно. Судя по интонации голоса, он и сам этим фактом сильно расстроился, и копия ноутбука исчезла со стола. Оно и правильно, не думаю, что элементаль смог бы поддерживать программы пусть даже текстовые. Кстати, а где дела заключённых хранятся и в каком виде записаны? Читать на местном языке я не умею.

Оказалось, что всё проще, чем я думал. У судьи, помимо парадного одеяния, имелся венец. Примерно такой же обод, что я в доме Мая примерял. Через этот предмет мне будет передана информация о заключённом. Обрадовавшись такому простому решению, я забрал венец из комнаты, которая теперь стала соседней с кабинетом, и, удобно расположившись в кресле, надел его на голову.

Честно скажу, к тем ощущениям я не оказался морально готов. Первый опыт меня ничему не научил. Обод Мая содержал короткую звуковую запись, а личное дело заключённого имело ещё и «видеоролик», причём объёмный. Как это все разом навалилось на меня! Я заорал, напугался, попытался снять венец, навернулся с кресла и уже на полу сорвал девайс с головы.

Элементаль ничуть не удивился и услужливо просветил, что просматривать лучше фрагментами, а не так сразу, как я это сделал. Пришлось уточнять, как именно смотреть фрагментами. Второй раз я надевал венец с большой опаской, а потом старался чётко выполнять указания элементаля. Он сам будет дозировать информацию и мне лучше не пытаться перескакивать от одного изображения к другому.

Голова всё равно болела, хоть я и провёл в венце не больше получаса. Сообщил элементалю, что с меня хватит во всех смыслах. Оказывается, венец — это особый передатчик событий, происходивших с осуждённым, его действия и поступки. К головной боли добавилось омерзение и злость на мага-преступника. Элементаль тактично заметил, что нужно всё просмотреть, что имеется на этого индивида.

— И сколько там всего? — спросил я, сжимая ладонями виски.

Ответ меня совершенно не порадовал. Замок любезно добавил, что судьи обычно рассматривают по пять-шесть дел в год. Представляете?! Здесь чуть меньше ста человек. Это сколько лет я буду их судить? Мне же могут по ходу дела ещё заключённых добавлять. Работа судьи сразу не казалась привлекательной, а теперь и подавно. Прежде всего, я в этом вопросе совершенно не специалист. Хотя элементаль заверил, что судить я должен по совести, а не по законам людей.

— А если ошибусь? — возразил.

— Тогда судья умирает, — заявил замок, как об обычном явлении.

— Что?! — не сдержал я вопль и снова схватился за больную голову. — Ты мне триста лет обещал!

— Так столько и проживёте, если не совершите судейскую ошибку.

Мне хоть и стало нехорошо от подобной перспективы, но я отметил одно несоответствие. Кто же решит, что я ошибся, кто рассудит меня? На этот вопрос у элементаля ответа не было. Пробормотал что-то про божественных сущностей, которые управляют миром.

— Почему же боги сами не судят, не карают? — недоумевал я. — Зачем нужен судья?

— Без судьи я не могу содержать заключённых, — как маленькому ребёнку повторил понятные для него вещи элементаль. — Не всех же заключённых казнят. Кому-то наказание выбирают другое, кого-то оправдывают.

Разбираться в этой хитрой судейской системе сил не было. Я решил, что в любом случае дело Кмоля Тэюттина за один день не рассмотрю и лучше пока обустрою себе спальню. Что-то по-быстрому представил и заполз на мягкое ложе, не желая ничего больше слушать о должности судьи.

Не знаю, сколько времени я проспал, но, проснувшись, озадачился временем. Замок уверял, что без меня никого не может накормить. Как часто происходит кормёжка заключённых? Сколько вообще часов в сутках? Элементаль на эту тему мне велел не волноваться и пообещал сделать так, как для меня привычно. Если в моём мире в сутках двадцать четыре часа, то и здесь столько же будет.

Завтрак, обед и ужин для заключённых мы разбили по времени. Меня элементаль обязался будить за полчаса до общего завтрака — в восемь условного утра. В девять ровно я буду приходить «на работу» в кабинет. Помня о болезненных ощущениях, я поменял кресло в кабинете. На тех колёсиках убиться можно.

Позже устроил преобразования и в спальне. Элементаль мог воплощать и делать что угодно. Так что у меня появились окно, солнечный свет и деревья снаружи. На пол я ковёр кинул и продолжил менять пространство под себя. Забыл, что туалет не менее важное место. Мне даже показалось, что элементаль мурлыкает от удовольствия, оформляя по моим представлениям и памяти ванную комнату.

В этот день я продолжал расширять свои апартаменты. Выяснил, что зря тащил с собой столько всего. Элементаль одинаково легко воплощал любые предметы и вещи. Затык случался, когда он откапывал в моей памяти что-то наподобие телевизора или того же ноутбука. Вот тут замковая сущность испытывала растерянность и очень огорчалась тому, что я не знал принципа работы электроники.

Следующий день начался чётко по распорядку. Подъём в восемь утра, далее заказ завтрака для заключённых и для меня. Оказывается, судье необязательно питаться в том месте. Для себя я оформил маленькую столовую. Мне захотелось омлет и тосты, то же самое получили заключённые. Напитки сделал на выбор. Для себя чёрный кофе. Народу чай, кофе и кофе с молоком.

Думаете, почему я этих заключённых баловать начал? Это элементаль сообщил, что вообще-то треть из них в результате окажется невиновными. А пока я их не отсортировал, то чувствовал, что не имею морального права измываться над людьми. Замок их жуткими чудовищами по камерам разгоняет. Эти же звери по ночам во снах терзают заключённых.

— Я и на сны могу влиять? — уточнил у элементаля.

— Конечно, — радостно поведала сущность.

— Сны тоже меняем, — категорично заявил я. — Будет бескрайнее море, полный штиль и одинокий песчаный остров с пальмой. Солнце, но так, чтобы двигаясь за тенью пальмы, можно было от него укрыться.

— И всё? — переспросил элементаль. — Или из воды полезут морские твари, будут откусывать пятки и хрустеть костями?

— Не нужно кровожадных сцен, — оборвал я элементаля и невольно передёрнул плечами, представив те страсти, что он озвучил. — Пытка одиночеством не менее сильная. Иногда можешь показывать на горизонте парус, который будет уплывать вдаль.

— Разве что пытка одиночеством… — явно усомнился в сюжете снов элементаль. Дальше обсуждать эту тему я не стал. У меня по плану были личные пытки судейским венцом.

В этот день, судя по напольным часам, я умудрился просидеть в венце почти полтора часа. Под конец мне стало плохо, и не только по причине головной боли. Этот Кмоль Тэюттин был ещё тем мерзавцев. Издевательства над крестьянами его владений, сцены изнасилования и прочие неприятные вещи, которые вытворял маг, мне пришлось просматривать, так сказать, в режиме реального времени.

Мне бы и этих сцен хватило, но замок настаивал, чтобы я ещё посмотрел тот материал, что он собрал. Последующие два дня я терпел, сжав зубы. Несколько раз с трудом сдерживал рвоту, наблюдая те свидетельства, которые «заботливый» замок отобрал. В виновности мага сомнений не имелось, но приговор должен быть продуманным и верным.

Элементаль предложил на выбор варианты. И в них быстрая смерть мага не была единственным решением. Я мог выбрать пожизненное заключение, подарив сны, где мага самого будут жестоко терзать и насиловать. Слушая то, что предлагал элементаль, я понимал, что не готов к такому. Возможно, пройдёт лет сто, и я стану циничнее. Пока же для меня проще объявить смертный приговор, чем думать о том, что я несильно отличаюсь от этого садиста.