Тонкая стена (СИ) - Карелин Сергей Витальевич Страница 4

Первые несколько глотков этого прекрасного напитка надлежало испить для чистого удовольствия и не загружать голову мыслями о суетном. Федор прикрыл глаза и попытался как бы вобрать в себя весь уют и благоустроение окружающего мира. В небольшое стрельчатое окошко проникал ослепительно яркий, но холодный свет октябрьского солнца.

Сам Федор сидел в тени, но оттого вдвойне приятно было смотреть на освещенные лучами ярко-желтые бревна сруба княжеского дома. В столбе света весело играли пылинки. Федор поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла и крепко задумался. Последнее время он часто, слишком часто прикладывался к кувшину. Время было трудное. Разброд и шатание между шестью княжествами Земли Русинской дошли до точки. Только его дипломатические способности удерживали князей от междоусобной войны.

Так уже повелось, что на Руси реальная власть находилась не в руках князей, а в руках их советников. Причину этого метким и грубым словом определил один из немногих самостоятельных великих правителей Русинов Всеслав — «бабьё». Он знал, что говорил. В отличие от своих иноземных товарок, традиционно быстро выталкивавших сыновей в самостоятельную жизнь, требовавших у мужей обособить выросших детей или отправить их учиться, русинские великие княгини, кем они ни были по рождению, прятали сыночков под подолом до совершеннолетия, жалели их и очень противились обучению отпрысков мужеска пола вне дома. При этом тому же Всеславу, непобедимому на полях сражений, так и не удалось найти оружия против рыданий и ругани княгини Ирины, которыми она встречала всякую его попытку вразумить наследников. Естественно, что среди лоботрясов-сыновей веками действовал отрицательный отбор. Дурак рождал еще большего дурака с хорошей родословной.

Иноземные путешественники писали, что «у русинов прекрасные воины, хорошие сотники и никудышные воеводы». Столь очевидная убогость людей во власти становилась причиной того, что серьезные угрозы и бунты обычно сотрясали Землю Русинов до самых основ. Но, поскольку сами основы эти были здоровыми и незатронутыми «бабьей чумой», то княжества возрождались с новыми властителями, и снова повторялся тот же круг. Уважение к советникам было наследием страшной Большой Замятни пятисотлетней давности, когда брат пошел на брата и, воспользовавшись ситуацией, в земли Русинские со всех направлений вторглись и Синские Маги и Джинны Востока и даже графы и бароны мелких фатерляндских княжеств. Спасли русинов тогда именно Три Советника — Муромский, Новгородский и Степной.

С тех пор Советники выговорили на Большом Княжеском Съезде себе право «уношей избирати из числа людей любого рода и любого племени на всех землях русинских и отчета не несть перед Властью Земной за слова свои, что сим уношам сказаны буде в учениях и трудах их».

Правда Федор знал, что эта многовековая традиция начала мельчать. По крайней мере, во Владимирском и Черниговском княжествах, советники присутствовали лишь для отвода глаз. Правили там сами князья. И это было плохо, ибо за столетия сложилось так, что именно труды Советников, не знавших границ и авторитетов, объединяли воедино пеструю мозаику русинских племен.

В общем, Федор чувствовал, что в воздухе пахло войной. Но он-то прекрасно понимал, что не у одного из княжеств нет силы, способной одержать победу. Поэтому война превратится вмельничный жернов, который будет перемалывать людей, пока не перемелет всю молодежь Руси. И опять из-за рубежей придут соседи, которые спят и видят земли Русинские покоренными и данью обремененными.

Картина вырисовывалась печальная но Федор не привык обнадеживать себя. Его всегда учили исходить в своей деятельности из реальных предпосылок. Да еще этот ректор Муромской академии магии… Федор привык, чтобы маги прислушивались к его словам, а этот Велимир, Небесный маг, слишком независим. Надо будет поставить его на место…

От подобных мыслей эго оторвал робкий стук в дверь. Федор удивленно вскинул брови. Он с удивлением заметил, что кружка медовухи практически не тронута, что наступил уже поздний вечер. У стучавшего должна быть очень веская причина потревожить первого советника князя в такую минуту, или он очень хотел расстаться с жизнью.

— Входи, — недовольным голосом разрешил советник.

Дверь распахнулась, и на пороге появился молодец в белой расшитой рубахе, подпоясанный широким кожаным поясом. За пояс был заткнут резной жезл.

— Всеслав? — удивленно уточнил Федор, — ты каким лешим здесь?

Всеслав был одним из его приближенных слуг, преданным ведун, чей талант был в свое время недооценен в Муромской Академии. Федор оказался тем человеком кто поддержал молодого волшебника, и теперь тот был признателен своему патрону.

Несмотря на внешне грубоватый тон, которым обратился Федор к вошедшему, советник испытывал к молодому ведуну почти отеческие чувства. К сожалению, боги не дали ему детей; очень редко маг мог продолжить свой род, такова расплата за талант волшебства. А Всеслав, как раз чем-то неуловимо напоминал самого Федора. Они оба были высокими и черноволосыми. Только ширококостный Федор казался сухощавым и жилистым, а Всеслав имел обманчивую внешность пухлого любителя медовухи. Однако взгляды у обоих были одинаково цепкими и пронзительными.

— Уважаемый, — поклонился Всеслав.

— Ладно, садись, раз пришел, — махнул рукой Федор. Гость опустился в кресло напротив него.

— Выпьешь?

— Не откажусь, в лесу сегодня холодно.

— Так осень уже, — кивнул Федор и щелкнул пальцами. Перед гостем появилась кружка как две капли воды похожая на кружку советника. Федор собственноручно наполнил ее и, осклабившись в кресле, дождался, пока гость утолит свою жажду. Пил Всеслав, конечно, в полном соответствии со своим внешним образом — нежадно, будто смакуя каждую каплю. Румянец с каждым глотком возвращался на его непривычно побледневшее лицо. Наконец дно кружки снова стукнуло об стол.

— Теперь рассказывай.

— Ну, в общем так. Отправился я сегодня в обычный дозор. До Феньки, деревни леших надо было дойти, да с ихним главным поговорить. Добрался я до деревеньки, встретился с Волохом.

— Он выздоровел? — обрадовался Федор. Лешими правил Совет Старейшин, и одним из его самых уважаемых членов был именно Волох. Но последнее время он много болел, что было странно, так как лешие обычноничем не болели. Ползли слухи об отравлении, во что Федор особо не верил. Лешие не люди. Они более простые и прямодушные. Словно дети.

— Да. Пошел на поправку, — кивнул Всеслав. — Так вот он рассказал мне, что местные лешие-разведчики, которые постоянно рыщут по чащам в поискахудобных болот, наткнулись на странное место. Короче, это большой погреб.

— И что? — зевнул Федор, — Что в погребе-то?

— В том то и дело — понизил голос Всеслав — там оружие!

— Оружие? — Федор подобрался, словно гончая почувствовавшая добычу. Хмельная усталость мгновенно вылетела из его головы — Продолжай! — приказал он.

— Оружие неизвестное. Я сам смотрел. Какие-то непонятные блестящие трубы, торчащие из блестящих кругов. Там, кстати, было несколько листов, кем-то написанных. Я их взял.

Всеслав положил на стол четыре листка, исписанных мелким почерком. Федор взял бумагу со стола. Содержание написанного оказалось интригующим. Текст был написан на едином языке, который знали все маги Лагенвельта. Насколько понял советник, это была инструкция по пользованию тем самым оружием, что лежало в схроне. В конце было написано, что оружие извергает небесный огонь, и с ним надо соблюдать осторожность.

Ситуация показалась Федору немного диковатой. Это было все равно, что найти так никем и не изобретенную живую воду, а рядом — инструкцию по ее применению. Типа «при тяжелых ранениях — пять капель в ухо три раза в день».

— Слушай, Всеслав, а там не был приложен список тех, кого надо казнить этим оружием, а? Или еще какая полезная бумажка?

— Шутите, уважаемый. Но я и сам подумал, что так не бывает. Может, подстава?

— Может…А может, и нет.