Кровавый "Парк динозавров" (СИ) - Каминский Андрей Игоревич Страница 4

— Так что случилось? — повторила девушка, — сияешь так, будто выиграл в лотерею.

— В некотором роде, так оно и есть, — сказал Грант, — вот, посмотри, что я тебе принес.

Он торжественно поставил перед ней сито и девушка, едва взглянув в него, изумленно распахнула глаза. Она перевела взгляд на Гранта: тот смотрел на девушку со снисходительной улыбкой триумфатора.

— Ради одного этого стоило отправиться в эту экспедицию, — сказал ученый, — займись очисткой этих костей.

— Сейчас же все сделаю, — заверила Элли, принимая из рук его рук сито и устанавливая его на стол, как-то сумев не задеть ни одну из хрупких находок. Грант невольно засмотрелся за ее уверенными движениями — несмотря на молодость, аспирантка Элли Сэттлер считалась опытным палеонтологом, побывавшим в нескольких экспедициях. В отличие от Гранта она была уроженкой здешних мест, по материнской линии ведя свой род еще от тех русских поселенцев, кто остался в насиженных местах и после продажи Аляски, смешавшись с местными жителями. Родство с последними, впрочем, просматривалось лишь в характерном разрезе глаз да высоких скулах — по мужской линии Элли передались гены шведских поселенцев, от которых Элли получила высокий рост, русые волосы и серые глаза. Более привычная к здешним температурам, она и сейчас была одета лишь в синюю рубаху и обтягивавшие джинсы, выгодно подчеркивавшие широкие бедра. Впрочем, эта деталь ее внешности, могла иметь не только скандинавское, но и русское происхождение — далеко не единственное, что досталось Элли от предков. Ее бабушка еще говорила по-русски, научив языку и внучку. Это неожиданно пригодилось два года назад, когда Элли Сэттлер, студентка пятого курса, вместе с группой американских палеонтологов, отправилась в Россию, приняв участие в палеонтологической экспедиции близ реки Каканаут на Чукотке. Там же девушка стала невольным переводчиком для Алана Гранта. Ее близость с чернобородым палеонтологом, совсем не похожим на кабинетных теоретиков (которых сам Грант язвительно называл «охотниками за динозаврами за чашкой чая») очень скоро вышла за рамки рабочих отношений. Разница в возрасте — сейчас Алану было сорок шесть, а Элли двадцать четыре, — не мешала им чувствовать себя хорошо вместе, объединенными не только телесной связью, но и искренним интересом к делу, которым они занимались.

Элли быстро и умело промыла осколки скорлупы, очистила кости в ванночках с кислотой и достала их пинцетом, разложив по склянкам. Закончив с этим, она обернулась к Гранту, как раз, чтобы увидеть, как он достает большую бутылку виски, сберегавшуюся в надежде на такой случай. На небольшом шатком столике уже стояла тарелка с немудреной закуской из копченой рыбы и полосками вяленой оленины. Здесь же стояли и большие стаканы со льдом, а также початая бутылка «Колы».

— Садись! — сказал Грант, плюхаясь на продавленный диван, — есть что праздновать.

Он разлил виски по бокалам, добавил колы для Элли и залпом выпил. Элли последовала его примеру: она хорошо знала, сколь важной для Гранта является эта находка. Будучи одним из ярых сторонников концепции «теплокровных динозавров», Алан с некоторых пор возлагал особые надежды на раскопки в полярных краях: именно поэтому, когда Музей природы и науки, где работал Грант, начал сотрудничать с Университетом Аляски, Алан с радостью вызвался вести раскопки в Принс-Крик. Во времена динозавров, конечно, климат здесь был куда теплее, но все же оставался слишком прохладным для крупных существ, не умевших поддерживать постоянную температуру тела. Находки динозавров на берегах Колвилла, вроде как, подтверждали теорию теплокровности, однако оставался непроясненным вопрос — жили ли животные тут постоянно или это были сезонные миграции? Последнего мнения придерживались оппоненты Гранта, с которыми ему не раз доводилось схлестываться в научных диспутах. Подтвердить гипотезу Гранта могли находки в здешних краях детенышей или яиц динозавров. Сегодняшняя находка как раз и доказывала, что как минимум некоторые виды динозавров не просто жили, но и успешно приносили потомство за Полярным кругом. Из чего, в свою очередь, следовало, что эти виды, скорее всего, оставались в высоких широтах круглый год: ведь у них попросту не было времени на то, чтобы дожидаться, пока новорожденные динозаврики подрастут и окрепнут для дальней миграции. А это становилось практически неопровержимым доказательством теплокровности этих созданий.

— Тиранозавр или какой-то родственный вид, — говорил Грант, прихлебывая виски, — пока маловато данных. Так или иначе, находка на редкость удачная. Мы до сих не нашли даже детенышей травоядных динозавров, а ведь их должно было быть намного больше, чем хищников, как и в целом по популяции.

Эллик кивнула, понимая, что Грант имеет в виду. Если судить на основании данных, полученных при изучении популяций разных видов животных в природных заповедниках Африки и Индии, то выходит, что примерно на каждые четыре сотни травоядных животных приходится всего один плотоядный хищник. То есть стадо в десять тысяч утконосых гадрозавров может прокормить всего двадцать пять тираннозавров. Так что вероятность того, что при раскопках им попадутся останки крупного хищного динозавра, не говоря уже об их детенышах, была крайне низкой.

— Теперь ясно, что они размножались здесь, — заметила Элли, — и весьма интенсивно, если мы так быстро нашли этот скелет.

— Полярная ночь уже тогда располагала к размножению, — усмехнулся Грант, с явным намеком посмотрев на Элли. Девушка, уже изрядно захмелев, не стала строить недотрогу — как и тогда, на Чукотке, когда, отмечая с русскими окончание экспедиции, они в итоге оказались вдвоем в гостиничном номере Гранта. Вот и сейчас, девушка оставила свой стакан, давая Алану привлечь ее к себе и сливаясь с палеонтологом в жарком поцелуе. На миг Элли отстранилась, стянув через голову свитер, и Алан прильнул к ней, целуя полные груди и плоский живот, спускаясь все ниже, наслаждаясь гладкостью кожи. Чтобы облегчить ему задачу, Элли откинулась на спину, покаГрант, приподняв бедра, стягивал штаны. Элли подалась, вперед, накрывая лицо Алана светлыми волосами, издав громкий стон, когда мужчина вошел в нее.

Подобные моменты, не менее чем удачные находки, полностью смиряли Гранта с суровым климатом Аляски и общей спартанской обстановкой.

Алан проснулся от странного звука, доносящегося снаружи. Звук становился все громче, перекрывая ожесточенный лай собак и взволнованные крики. Кто-то ожесточенно заколотил в предусмотрительно закрытую на засов дверь.

— Доктор Грант!

— Я слышу! — крикнул в ответ палеонтолог, вскакивая с дивана и натягивая на себя одежду, — сейчас подойду.

— Что это? — вскинуласьЭлли, нащупывая на полу разбросанную одежду.

— Вертолет!

Распахнув дверь, Грант убедился в собственной правоте — посреди лагеря стоял большой вертолет, с черно-синей эмблемой «InGen» на дверце. Навстречу Гранту, широко улыбаясь, спешил невысокий старичок, с лицом румяного Санта-Клауса. Рядом с ним, настороженно зыркая по сторонам, шли двое верзил в черных костюмах, с подозрительно оттопыривавшимися полами.

— Честно говоря, за тридцать тысяч долларов в год можно было найти жилье получше.

Грант почти забыл, каким коротышкой был Джон Хэммонд: заняв единственный в фургоне стул, он не доставал ногами до пола, болтая ими в воздухе. Было в нем что-то детское, несмотря на то, что, как помнил Грант, его возраст перевалил далеко за семьдесят. Морщинистое лицо и седая борода делала Хэммонда похожим на жизнерадостного гнома, однако Грант знал сколь обманчиво это впечатление. «ИнДжин» считалась одной из крупнейших компаний, работающих в области биотехнологий и ее владелец неоднократно разоблачался в СМИ за свои, мягко говоря, неоднозначные методы работы — от ввоза запрещенных технологий в страны Третьего мира до сотрудничества с международным криминалом. Несколько раз Хэммонда пытались привлечь к ответственности разные службы — от Агентства по охране окружающей среды до ЦРУ, — но всякий раз коммерсанту удавалось выходить сухим из воды. Алан Грант не мог определиться с тем как он относится к Хэммонду: с одной стороны палеонтологу, безусловно, импонировала его искренняя увлеченность динозаврами, с другой — претила та бесцеремонность, с которой бизнесмен вмешивался в исследовательский процесс. Чутье подсказывало Гранту, что сегодня будет что-то похожее.