Евгений Шепельский - Воспаление колец Страница 40

И снова – погоня! Элерон легко держался вражьего следа: чморки, самые неопрятные монстры Среднего Хреноземья, оставляли после себя широкую замусоренную тропу.

Когда след совсем посвежел (Гнивли потом долго отмывал сапоги), Элерон скомандовал привал. Путники опустились на расстеленные плащи. Лепоглаз достал эльфийский сухарь и, с задумчивым видом поглядывая на Гнивли, стал точить на нем бритву.

– Послушайте, – проникновенно сказал гном. – Я расскажу вам славный анекдот! Ежик по имени Хилые Иглы купил на базаре три поганки, сварил их, съел и умер. Га-га-га!.. Ге-ге-ге!.. Гы-гы-гы!..

– А, чтоб!.. Гномий выродок! – Лепоглаз вскочил на ноги. – Чем слушать твои анекдоты, так лучше сдохнуть!

– А что, не смешно? – удивленно заморгал гном.

– Помойка! – оценил Элерон.

– Муть! – поставил клеймо Лепоглаз.

– Или ты будешь молчать, или мы тебя прирежем! – сказали они хором.

И они продолжили путь.

Незаметно подкрался вечер. Солнце скрылось, но небеса, остывая, еще хранили медно-красный оттенок у самого горизонта. Голубовато-серые сумерки сгладили очертания холмов; посвежевший ветер гонял ковыльные волны, какой-то птах кричал тревожно и незнакомо. На свод небес робко взбирался хрустальный серпик луны... и так далее, и тому подобное. Товарищи, это я готовлюсь писать очередное продолжение «Властелина колец»! Видите, какой стиль, а? Пальчики оближешь! (Или сунешь в рот два пальца.)

Гм, гм... Ага! Итак, наступил вечер. Беспрерывно скандаля, герои остановились ужинать на берегу рахитанской реки, носившей пугающее имя Отрава. Ужин был скромный: разбив киркой три шкряба, путешественники размочили их в водке.

– С такой жратвой не побегаешь! – кисло заметил Гнивли, пытаясь разжевать кусок сухаря размером с горошину.

– А тебе что горстку проса съесть, что ведро картошки, все равно будешь пердеть целую ночь! – откликнулся Бодяжник. – Выспаться невозможно!

Гнивли ахнул и вскочил на ноги.

– Отстань, недомерок! – сказал Элерон. – И не смотри такими глазами; на кинозвезду не тянешь! Слушай, – он перешел на доверительный тон, – разве я виноват, что все гномы – такие отвратительные карлики? Сам посуди – разве я? Вот тебе совет: чтобы казаться выше ростом, носи сапоги на утолщенной подошве. Да ты их и так носишь, думаешь, не видно?

– Расист! – проскрежетал гном. – Вот я тебе...

– Я не расист, я эксгибиционист! – с пьяным простодушием сознался Элерон. – Верно, Лупоглаз? А ты, гном, чмукало болотное, вот что я о тебе думаю!

– Меня зовут Ле-по-глаз! – с тихой яростью произнес эльф; его брови сомкнулись на переносице, как две грозовые тучки. – А ты, тупой человечишка, не помнишь, что записано у меня в паспорте!

– У эльфов не бывает паспортов! – безапелляционно заявил Элерон. – Вы эти... бродячие чудики! Ваш адрес – все Хреноземье!

– Ах ты! – задохнулся Лепоглаз. – За такие слова тебе полагается!

– И от меня тоже! – влез гном. – Я – первый!

– Да чтоб какой-тот паршивый гном... Вы, блошиные коннозаводчики...

– А ты конопатый! – нашелся Гнивли. – Много о себе возомнил, худощавый скелет! Дырка от бублика! Кариес!

– Последнего – не прощу! – вскипел Лепоглаз, наступая на гнома. – Сволочь! Довел меня до ручки! Ты, самый мелкий кишечный микроб!

– А у тебя... у тебя... конопушки!

– Торговец серьгами! Ночной сторож в туалете! Маугли! Грязные носки!

– На мне портянки, дурачок! – ощерился гном, замахиваясь киркой. – Хороший эльф – мертвый эльф!

– И я о том же! – доставая кастет, промычал Элерон. – Шикарная могила вам обоим!

Он зарычал, гном зашипел, Лепоглаз замяукал, и они кинулись друг на друга. Утром, подписав пакт о примирении, они насчитали у себя массу синяков, шишек и кровоподтеков. Гнивли своротили на бок нос, Лепоглазу чуть не выбили глаз, а Элерон лишился платиновой коронки на зубе мудрости. И снова они побежали, и к вечеру добежали: черный, мохнатый, влажный девственный лес открылся их взглядам. С мшистых веток стекали мутные капли росы...

Элерон дал знак остановиться.

– Это зловещий Феромон, – сказал он, и поморщился, когда Гнивли с разбегу ткнулся башкой ему в поясницу. – Нам лучше не соваться туда; по слухам, в этом лесу обитают страшные козявки.

След чморков – широкая, без меры замусоренная тропа – терялся за краем леса. Бодяжник присел над тропой, провел пальцами по смятой траве...

– Мне ведом их путь, – наконец сказал он, пряча найденный огрызок сигары в карман. – Чморки спешат к Зуппенгарду, твердыне злобного фюрера Сарукана Выбеленного!

– О да! – сказал Лепоглаз. – Я читал о нем в «Пидерз Дайджест»! Он злобный колдун! Он хочет поработить все Хреноземье, насыпать ему перцу под хвост! А потом еще сесть сверху и орать похабные песни!

– Угу, – кивнул Элерон. – Раньше-то он был вроде как за нас и против Цитрамона, а теперь... Развел у себя Урюк-Пхаев, наклепал оружия... Известно, что он заключил сделку с Владыкой Мордорвана, и они ищут кольцо на пару, как два любовника, вот только, боюсь, если кольцом завладеет Сарукан, Цитрамон получит кукиш!

– Внутри Зуппенгарда, говорят, не так уж плохо... – задумчиво проговорил Лепоглаз. – Мне Гнусдальф рассказывал... Знаете, Сарукан однажды пригласил его поработать инструктором в пыточной, но только Гнусдальф проработал недолго: он не сошелся с Саруканом в каких-то мнениях... С тех самых пор он и Сарукан – смертельные враги.

– Ходили слухи, будто Гнусдальф проворовался... – не очень уверенно сказал Гнивли. – Он, как бы это сказать, запустил руку в казну Сарукана и... – И в этот самый миг Лепоглаз заткнул рот Гнивли ладонью.

– Копыта! – вскричал он. – К нам приближается множество твердых копыт! Но это не чморки – те ездят только на лишайных собаках!

– И рейсовых автобусах, – добавил Бодяжник, прикладывая ухо к земле. – Сейчас я вычислю, на каком они расстоянии от нас...

– Ты не успеешь закопаться в землю, – совершенно хладнокровно сказал Лепоглаз. – Тут целина!

– Твоя правда! – вскочил Элерон. – Хорошо! Тогда прячемся под плащами, вот здесь, в стороне от тропы!

Они едва успели накрыться, как из-за края леса хлынула волна всадников. Высокие и стройные, голубоглазые и светлоликие... среди них почти не попадались. Верней, совсем не попадались. Это были маленькие смуглые существа с раскосыми глазами; волосы каждого были окрашены в желтый цвет и заплетены в две косы, спущенные на грудь. В косах торчали соколиные перья.

С огромных томагавков, подвешенных к седлам, даже не позаботились смыть подсохшую кровь. В кровавых пятнах была и одежда – кожаные безрукавки и штаны с бахромой.

Всадники скакали на могучих оленях карей масти. Кончики оленьих рогов тоже были в подсохшей крови.

Рахитанцы сразу заметили три оранжевые кучки и устремились к ним с диким воплем:

– Улю-лю-лю-лю!!!

Гнивли вместе с плащом начал потихоньку отползать к опушке, но героев уже окружали. Миг – и с них сдернули плащи, за которые среди рахитанцев немедленно разгорелась жестокая схватка.

– Я понял, в чем наша ошибка, друзья! – вскричал Элерон. – Видите, на плащах написано: «ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ!»? Так вот: рахитанцы не умеют читать!.. Кха-а... Привет вам, славные сыны степей!

Рахитанцы не ответили: они дрались за плащи. Мелькали томагавки, слышался хряск отрубаемых рук; кого-то душили кожаным лассо.

Хлоп! К ногам путников упала отрубленная голова; скуластая рожа была размалевана яркими боевыми узорами.

– Все они близнецы-братья, – сказал Элерон равнодушно. – Стой спокойно, Гнивли! Эти ребята понимают человеческий язык; с ними можно договориться! Гм... видите? На поясах?

С широких поясов рахитанцев гроздьями свисали чморкские скальпы.

– Умелые ребята, снимают вместе с ушками, – оценил Лепоглаз и нежно потрепал Гнивли по волосам. – Думаю, твои кудри им в самый раз придутся!

Гнивли охнул и быстро нахлобучил свой шлем-котелок.

– У эльфов волос погуще! – огрызнулся он. – А у тебя одних патлов на два свитера!

Внезапно схватка окончилась. К путникам, гордо набросив на плечи отвоеванный плащ, подъехал самый маленький и самый отвратительный всадник. На нем были поножи, склепанные из алюминиевых банок, и кольчуга, поверх которой болтался позолоченный медальон размером со сковородку.

– Ваша кто быть, однако? – осведомился он, растягивая слова. Боевая раскраска придавала его лицу свирепый вид.

Элерон поклонился настолько глубоко, что поцеловал землю.

– Мы – дикие туристы, – елико мог смиренно ответил он. – Наши друзья... они потерялись...

– Чморки? – Рахитанец схватился за томагавк; его олень всхрапнул, готовый пронзить Элерона рогами.

– Ноу! – запротестовал Элерон. – Чморки – капут! Мы хорошие, да!

Рахитанец с жадным любопытством изучал волосы путешественников, поглаживая рукоять томагавка.

– Я Гершензон! – выпалил Бодяжник первое пришедшее на ум. – Э... у... а... Элерон! Да, я – Элерон, следопыт! Вот этот придурковато улыбающийся коротышка – гномик Гнивли. – Элерон принюхался. – От него сейчас немножко пахнет, но вы не обижайтесь... Понимаете, он растерялся – столько незнакомых лиц...