Роберт Говард - Джентльмен с Медвежьей речки Страница 40

– Прекрати мучить бедное животное и поди сюда! – приказала тетушка Лавака, будто не замечая фокусов Капитана и мою отчаянную борьбу за жизнь. – Как всегда, только бы покрасоваться перед народом! Никогда не видела такого непочтительного, испорченного, никчемного…

Она не останавливалась ни на секунду, а я тем временем уломал Капитана Кидда смирить свой нрав, отвел его к дому и привязал к перилам крыльца. А потом повернулся к тетушке и покорно так говорю:

– Чего вы хотите, тетушка Лавака?

Она презрительно фыркнула, уперла руки в бока и уставилась на меня с таким видом, словно на дух не переваривала мое присутствие.

– Я хочу, чтобы ты отыскал своего беспутного дядюшку Джейкоба и доставил домой, – наконец-то изрекла она. – На него порой находит идиотская страсть к золотоискательству, и сегодня до рассвета, прихватив гнедого жеребца и вьючного мула, он улизнул в горы Призрака. Какая жалость, что я тогда не проснулась – уж я-то сумела бы его остановить! Если поторопиться, успеешь нагнать дядюшку Джейкоба по эту сторону ущелья, что на подходе к горе Шальной Удачи. Приведи его, если даже для этого придется связать дядюшку лассо и приторочить к седлу. Трухлявый пень! Нет, как вам это нравится? Охотится за золотом, когда, столько работы на поле люцерны! Говорит, что он, видите ли, не рожден для фермерства! Ха! Думаю, еще успею привить ему вкус к земле! Ступай, да пошевеливайся!

– Но у меня нет времени лазить по горам и искать дядюшку Джейкоба, – сделал я слабую попытку отговориться. – Я еду на родео в Рваное Ухо и надеюсь выиграть приз.

– На родео! – язвительно воскликнула она. Капитан нервно переступил ногами. – Прекрасное времяпрепровождение, нечего сказать! Делай что велят, никчемный бездельник! Не убивать же мне целый день на бесплодные споры с недорослем вроде тебя. Из всех ничтожных, нахальных, и тупоголовых…

Когда тетушка Лавака заводит обвинительную речь, самое разумное – поскорее убраться подальше. Она способна пилить несчастную жертву, не останавливаясь, три дня и три ночи без перерыва на завтрак, обед и ужин, все больше повышая голос, пока тот не достигнет такой громкости и пронзительности, что начинают лопаться барабанные перепонки. Уже я свернул на тропу к горе Шальной Удачи, уже и сама тетушка давно скрылась из глаз, а до меня все еще доносился ее возмущенный крик. Бедный дядюшка Джейкоб! Ему никогда особо не везло по части золота, но все равно – путешествовать в компании жеребца и мула несравненно приятнее, чем выслушивать нотации тетушки Лаваки. Рев осла кажется серенадой по сравнению с ее голосом.

Спустя несколько часов я уже поднимался по извилистой горной тропке, ведущей к ущелью, а когда сверху послышалось «б-бах!», и с меня слетела шляпа, стало ясно, что «старая лысина» где-то поблизости. Я быстро свернул за густые заросли кустарника, потом взглянул вверх и увидел заднюю часть мула, торчащую среди, нагромождения валунов.

– Это ты в меня стрелял, дядюшка Джейкоб? – загремел по скалам мой голос.

– Стой где стоишь! – В раздраженных интонациях старика сквозил воинственный дух. – Я знаю – тебя Лавака за мной послала. Я наконец-то занялся серьезным делом и не потерплю, чтобы мне мешали!

– Ты о чем? – спрашиваю.

– Еще шаг – и продырявлю! – пообещал он. – Я ищу Затерянную россыпь за горой Шальной Удачи.

– Да ты ее уже пятьдесят лет ищешь! – фыркнул я.

– На этот раз, считай, она у меня в кармане, – говорит дядюшка Джейкоб. – Я купил в Белой Кляче у пьяного мексиканца карту. Один из его предков был индейцем – из тех, кто заваливал вход в пещеру с золотой россыпью.

– Почему же тогда он сам не нашел пещеру и не забрал золото?

– Он до смерти боится привидений, – ответил дядюшка Джейкоб. – Все мексиканцы страшно суеверны, тяжелы на подъем, и к тому же дня не могут прожить без выпивки. В этой пещере золота на миллионы долларов. Предупреждаю: я скорее убью тебя, чем дам затащить обратно домой. А теперь решай: или мирно отправишься восвояси, или я беру тебя в долю. Ты можешь пригодиться на тот случай, если вдруг заартачится вьючный мул.

– Еду с тобой! – воскликнул я, оглушенный неожиданной перспективой. – Может, из твоей затеи что-нибудь да получится. Убери винчестер.

Он выступил из-за скалы – поджарый, с дубленой кожей, с резкими чертами лица – и опасливо произнес:

– А как быть с Лавакой? Если ты не вернешься со мной, она сама сюда притащится. У нее ума хватит.

– А ты черкни ей пару слов, чтоб не беспокоилась.

Он обрадованно заулыбался:

– Ага, конечно. У меня и карандашик припасен в седельной сумке.

Тогда я ему говорю:

– Мы напишем ей записку. Раз в неделю через ущелье по пути к Рваному Уху проходит Джой Хопкинс. Сегодня как раз его день. Мы привяжем записку к дереву так, чтоб было заметно. Он возьмет ее и доставит по назначению.

Я оторвал этикетку от консервной банки с томатами, которую нашел в сумке дядюшки Джейкоба, он достал свой огрызок и написал под мою диктовку следующее: «Дорогая тетушка Лавака! Я с дядюшкой Джейкобом подался дальше в горы. Не пытайтесь нас отыскать – это бесполезно. Мне нужно золото. Б р е к е н р и д ж.»

Мы свернули записку, и я сказал дядюшке Джейкобу, чтобы сверху он приписал: «Дорогой Джой. Пожалуйста, доставь записку миссис Лаваке Гримз, что живет у дороги на Рваное Ухо.»

Нам повезло, что Джой разбирал буквы. Я заставил дядюшку Джейкоба прочитать написанное вслух и остался доволен – сработано было точно. Образование тоже, знаете ли, может порой пригодиться, только оно никогда не заменит здравого смысла.

Я привязал записку к ветке ели, и мы стали продолжать подъем. Он уже, наверное, в сотый раз пустился рассказывать мне о Затерянной россыпи: мол, давным-давно жил-был один старый золотоискатель, который лет шестьдесят назад набрел на пещеру, а стены в ней из чистого золота, а пол усыпан всяких размеров самородками, да так густо, что ступить некуда, кроме как на золото. Но индейцы выследили его, долго преследовали и наконец загнали куда-то в совершенную пустыню, где он чуть не помер от голода, жажды и в конце концов тронулся. Потом он вышел к поселку и там через некоторое время пришел в себя. Тогда он собрал группу золотоискателей и повел их на то место, но ничего не нашел. По словам дядюшки Джейкоба, индейцы завалили вход камнями, насыпали на том месте земли, насадили кактусов – короче, так замаскировали пещеру, что даже примет не осталось. Я спросил, откуда ему известны такие подробности, на что он ответил, что такие вещи всякий знает, а еще добавил, что в этой стране и самый распоследний идиот, пожалуй, кроме одного, осведомлен о проделках индейцев по части маскировки.

– Золотая пещера, – взахлеб рассказывал дядюшка Джейкоб, – выходит в Скрытую долину, расположенную между хребтами высоко в горах. Сам-то я долину никогда не видел, хотя, кажется, облазил всю округу вдоль и поперек. Никто не знает эти горы лучше меня, разве что старый Джошуа Брэкстон. Но он считает в разные дни по-разному – что пещеру или нельзя найти, или в ней уже кто-нибудь побывал. По карте выходит, что долина лежит сразу за каньоном Дикой Кошки. Среди белых немного найдется таких, кто его знает. Туда мы и едем.

За разговорами мы не заметили, как миновали ущелье и выехали к подножию величественной скалы, резко выдававшейся вперед. Обогнув выступ, мы увидели две фигуры верховых, двигавшиеся вдоль другого склона в одном с нами направлении, так что наши пути неизбежно должны были пересечься. Глаза у дядюшки Джейкоба запылали недобрым огнем, и он потянулся за винчестером.

– Кто это? – рыкнул он.

– Громила Билл Глэнтон, – отвечаю. – Второго никогда не видел.

– И никто не видел, кроме любителей балагана лилипутов, – проворчал дядюшка Джейкоб.

И впрямь спутник Громилы Билла походил на забавного теленка-несмышленыша. На ногах у него были шнурованные башмачки, на голове – пробковый шлем, а на носу сидели огромные очки. Он раскачивался в седле, будто сидел в кресле-качалке, а поводья сжимал так, как если б держал в руках удилище.

Глэнтон окликнул нас. Родом он был из Техаса, поэтому его речь звучала грубовато и была обильно приправлена перцем, зато мы всегда отлично понимали друг друга.

– Куда это вы направляетесь? – подозрительно осведомился дядюшка Джейкоб.

– Я – профессор ван Брок из Нью-Йорка. – Незнакомец приподнял пробковый шлем. – Я нанял мистера Глэнтона – вот он, рекомендую, проводником в здешних горах. Мы ищем следы загадочного племени, которое согласно многочисленным свидетельствам обитает в этих горах с незапамятных времен.

– Неужто обитает? – дядюшка Джейкоб аж раскраснелся от возмущения. – Ну так вот что я тебе скажу, четырехглазый коротышка: из местных своей брехней ты не надуешь даже лошадь!

– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было надувать лошадь! – говорит ван Брок. – Я путешествую по стране в интересах науки и случайно услышал легенду, которую только что имел честь вам пересказать. В поселении с весьма своеобразным названием Рваное Ухо я говорил с пожилым старателем уверявшим, будто видел дикаря в одежде из шкур и вооруженного дубиной. Когда дикаря заметили, он издал ни на что не похожий пронзительный крик и скрылся в расселине между скалами. Я убежден, что это был один из представителей доиндеиской расы, и намерен во что бы то ни стало исследовать данный феномен.