Сергей Костин - Лысая голова и трезвый ум Страница 41

— Ты забыла про третью дверь, — я слегка выбит из колеи, но версию не сдаю.

Прапорщик Баобабова откровенно надо мной смеется. Даже всхлипывает:

— Представь … картину… Лесик! Человек подписывает важные государственные, а то и того хуже, исторические бумаги, а мимо его стола дружно марширует воздушно-десантный полк во главе со связистами и учеными. Замыкают шествие придурки из секретного отдела «Пи», которые полностью провалили задание.

Последние слова Машка кричит мне в лицо, брызжа слюной и помадой. Но мне не до комфорта. Перед глазами нарисованная баобабовой картина. Только я еще вспоминаю об оставленной ушедшими с зоны одежде.

— Покраснел? Значит осознал. Да за такие версии по головке не гладят. Последнего звания лишают. И медалей не дают. Разве что мыло посоветуют купить. Понимаешь?

Склоняю голову. Сдаюсь. Был не прав по причине неопытности и буйной фантазии. Мы, молодые лейтенанты….

— Мы, молодые лейтенанты…, — передразнивает Баобабова, но тут же устало отмахивается. — Влипли мы с тобой Лешенька. Так влипли, что выть хочется.

Прапорщик Мария Баобабова, имеющая многочисленные награды за анти бандитские операции, проявившая себя по службе с самой лучшей стороны, та самая Мария Баобабова, которая находясь одна дома безбоязненно вызывает слесаря и без опаски входит в темную подворотню, запрокидывает бритую голову к потолку и завывает во весь баобабовский голос.

Я пристраиваюсь рядом, плечо к плечу и присоединяюсь к тоскливой песне. У меня ведь тоже легкие дай бог!

В обществе молодых лейтенантов данная деятельность называется психологической разгрузкой. Врачи нам специально рекомендуют. После трудового дня, когда каждый, начиная от капитана и заканчивая генералом, только и норовит, что глотку подрать на молодого лейтенанта, нет ничего лучше перед сном грядущим повыть в потолок дурным голосом.

— Полегчало? — хлопает Баобабова по коленям и улыбается спокойной и рассудительной улыбкой спокойного и рассудительно сотрудника отдела «Пи».

— Полегчало, — признаюсь я. Но Мария словам не верит и вытаскивает из косметички аптечку. Меряет давление, проверяет пульс, осматривает ухо, горло, нос, заставляет пару раз присесть и стучит резиновым молотком по колену.

— Все в пределах нормы, — успокаивает она. — Жаль, дома забыла сверла, а то мы бы твое дупло быстренько вычистили и запломбировали.

Шальная мысль вылетает из-под подсознания и назойливо машет ручонками перед носом.

— Подожди! Что ты сейчас сказала? Вычистим? Вычистим, вымоем, отгладим? Точно! Я знаю, кто нам поможет. Гражданка Мефодьевна!

— Труп? — Баобабова настороженно тянется обратно к аптечке. У нее там шприц с успокоительным.

— Совершенно верно! — кричу я, беря дурной пример с шальной мысли. Машу руками, как испортившаяся мельница. — Мы поместим уборщицу, а если быть точнее, ее труп на этот подозрительный аппарат и посмотрим, что произойдет?

— Издеваться над трупом в высшей степени неэтично, — заявляет Мария, гордо дергая подбородком. — Лично на мою помощь в этом грязном деле не рассчитывай. Что скажет широкая общественность?

Вот за что мне не нравятся прапорщики. Когда надо испытать судьбу, оглядываются на широкую общественность.

— Почему издеваться? Мы ей что, хуже сделаем? Поставим на подставочку, закрепим как положено. И она, как сотрудник зоны, послужит в последний раз для науки. Иного пути у нас нет.

Уговариваю Баобабову долго. Бегаем вокруг виселицы, доказывая друг другу истины. Она свои. Я свои. Машка соглашается на повторную смерть только после того, как я в трех экземплярах пишу объяснительную, где всю вину за предстоящий опыт взваливаю на свои молодые лейтенантские плечи. Бумажки прячет в косметичку, где их никто и никогда, кроме хозяйки, не найдет.

— Смотри, Лесик! — грозит пальцем прапорщик Баобабова, застегивая бронежилет на все липучки. — Выгонят тебя из органов за самодеятельность. Дождешься. А как мы ее сюда притащим?

Вопрос касается трупа. И надо заметить, задан по существу. Лестница обломана, лифтов нет, Баобабова не дотянется. Но я уже продумал возможные комбинации.

— Все очень просто, — от возбуждения проглатываю целые слова, отчаянно жестикулирую и бегаю вокруг прапорщика. — По наглому заваливаемся под Смоленск и реквизируем подходящую лестницу. В случае сопротивления применяем силу. Уверен, смоленские товарищи нас поддержат. И морально и мечами. Вместе мы сила!

— Пристрелят татары. А то и по голове тесаком.

— Хорошо! Тогда догоняем лыжников, отбираем лыжи, палки и шнурки. Из собранных материалов сооружаем стремянку или веревочную лестницу.

— Пока догоним, сопли отморозим, — Мария разбивает в пух и прах вторую комбинацию. — Да и досок с лыжников, как с козла слоновой кости.

— Ладно. Но я знаю теплое место, где столько дармового строительного материала!

— У тупых ящериц? — кислится Баобабова. — Даже если нас не сожрут в первые минуты, чем дубы рубить?

— Не дубы, а эвкалипты, — не совсем уверенно поправляю я. — А у тебя в косметичке случайно бензопилы нет?

— Дурак, ты, Лесик. Ну какая в косметичке может быть бензопила? Я топор еле-еле запихиваю. Но сейчас его здесь нет. Кто знал, что может пригодиться.

Не хочется предлагать запасной вариант, но иного выхода не вижу. Приходится идти против совести, ума и чести.

— А если у него попросить? Не должен отказать.

— Ты снова?

— Хорошо, хорошо. Успокойся, — не получилось. А жаль. Наверняка там лестниц и стремянок навалом. Там всегда всего навалом. Не обеднели бы ради государственного дела. Для них и работаем. — Если не нравятся мои предложения, выдвигай свои.

Баобабова морщит нос, теребит бритый затылок, щипает за мочку уха, но ничего удачного придумать не может. Единственное предложение по вызову тетки несерьезно. Очень надо тетке через полстраны ехать.

Беру решение проблемы в свои лейтенантские мозги. Пока напарник бездумно шляется вокруг виселицы, дергает за рычаги и нажимает кнопки на эшафоте, втолковываю ей элементарные вещи.

— Хочешь, не хочешь, а придется нам, дорогая Баобабова, на поклон все же идти. Придумаем подходящую отмазку, чтоб человека не расстраивать. Про труп ни слова. Совесть в кулак, и вперед. Обязательно с возвратом. Может, придется в залог оставить документы.

— По-другому, никак? — последние попытки сохранить лицо честного прапорщика.

— По другому? Никак. Потому, что нам очень и очень нужно оказаться в конференц-зале….

Лампочки на эшафоте вспыхивают, блестящие штуковины начинают бешено вращаться, зеркальное помещение наполняется ровным гулом. На уровне приспособлений для крепежа шей возникает слепящее сияние, как если бы посмотреть в глубокий колодец солнечным утром на студеную воду. Сияние, вращаясь, опускается к основанию, искрит, выпускает из студеной воды белые молнии. Одно мгновение и вся виселица окутывается коконом из молний.

Сильнейший разряд откидывает потерявшую бдительность Баобабову на зеркала. Хорошо что удар приходится по самому защищенному месту — по голове.

— Я знаю, что это! — восторженно кричу я, не обращая внимания на стонущую Марию. Не до стонов молодым лейтенантам, когда рядом такие события происходят. — Вот она! Дыра! И не просто дыра! Машина времени это! Точно! Машка, вот он — час истины! Невероятно! Гениально! Это та самая дыра во времени и в пространстве, о которой все так долго и упорно говорили. Мы спасены!

Прапорщик Баобабова, видя, что я не обращаю на нее внимания, прекращает валяться на полу. По стенкам добирается до наиболее безопасного места в зеркальной комнате. Туда, где нахожусь я. Мы, молодые лейтенанты, всегда там, где безопасней.

— Не вижу радости? — возбужден я до наивысшей степени. — Воспользовавшись этим гениальным открытием наших ученых мы сможем переместиться в любое удобное для нас место.

— Еще неизвестно, куда эта дура нас отправит? — потирает поясницу Мария. Прапорщики очень быстро отходят от различных ударов, потрясений и увечий. — Даже если это машина времени, в чем я не совсем уверена, совершенно не улыбается оказаться в прошлом. Или в будущем. Или, вообще, нигде.

— А не все ли равно? Двум смертям не бывать, а с одну как-нибудь переживем. Ну некуда нам податься больше! Пойми, прапорщик. В едином порыве ступим в данный круг и прощай зона.

— Пока не узнаю конечного пункта, в дыру не полезу.

— Нет в тебе, Маша, азарта. Полезешь. Я полезу, а ты следом. В конце концов, это приказ. Можете обжаловать его потом в кабинете капитана Угробова.

Я знаю точно, приказ Баобабова выполнит. Это в крови у прапорщиков — выполнять приказы.

Прапорщик Баобабова долго не соглашается. Ее доводы смешны. Мария считает, мы не имеем права пользоваться предметами научных разработок российских ученых без стопроцентной гарантии.