Сергей Панарин - У реки Смородины Страница 42

– В октябре?! – не смолчал Иван.

Бабка зыркнула на него злобно и ответила:

– А вот места знать надобно, красавец. Далече не пошла, тут полчасика ходу. Значит, на полянке заветной расположилась, грибки срываю, в корзинку кладу – шляпка к шляпке, ножка к ножке. Увлеклася, песню затянула. Вдруг хрясь! Боль в спине. Я думала, прострелило. Возраст все-таки. Разогнулась, чую, сзади кто-то есть. Оглянулась. Мужик стоит, выпучился. Отступает, отступает… Я ему: «Что это ты тут делаешь, соколик?» А он: «Мамочка!» И – наутек!

– Н-ну? – нетерпеливо подогнал Федорин.

– Я рукой за спину. Больно до помутнения разума. Хвать, хвать, а там топор. Я не сразу дотумкала-то. Тут еще больнее стало. Вот так цельные сутки прострадала.

– М-мужика опиши, не томи! – почти взмолился Радогаст.

– Какого мужика? А, мужика! Это мы легко. – Старуха почмокала и хитро прищурилась. – А что мне за это будет?

– Ничего тебе не будет. Если же не перестанешь Ваньку валять, прости, Иван, я не тебя имел в виду, то верну топор туда, где взял.

Для верности сыскарь помахал колуном и скорчил свирепое лицо. Но порода взяла свое, и свирепость получилась какой-то слишком учтивой. Бабке хватило и такой.

– Ладно, ладно! Не горячись. Мужик был не молод, но и не особо стар. Не белый, не черный, скорей, рыжий, но порусее. На лысом-то не разберешь. Росточку не маленького, так, повыше среднего. Вот, руки две было, это точно говорю. Ноги тоже – правая и левая. Потом, туловище целиковое. Еще голова. Одна штука, не больше…

– Ты меня в простачках числишь? – прикрикнул Федорин. – С-сказывай правду!

– Да в балахоне он был, – жалобно проскрипела Яга. – К тому ж ночь стояла кромешная. И дождило.

– За грибками, значит, пошла? – вкрадчиво произнес Радогаст.

Старушечьи глаза забегали, губа задергалась. Бабка прикрыла лицо тонкой костлявой рукой. Сыскарь цыкнул. Яга окончательно раскололась:

– В Легендоград летала. Вон, на ступе. Там и словила топором. Возле Железного Всадника, в подворотне. Насилу домой вернулась. А в остальном было как говорю. Темно, морось в глаза летит, а убивец окаянный в балахоне. Я почувствовала, испугался он. Ждал, упаду, наверное. Так-то вот.

Хозяйка сникла, принялась шмыгать носом и еле слышно поскуливать.

– В столице тебе появляться нельзя. Я предупреждал. Вот наука будет. Распоряжения исполняла бы, не рубанули бы. А теперь последний вопрос: какого черта ты в Легендоград летала?

– По личному обстоятельству. К знакомому, – выдала Яга и сжала бледные губы.

– К кому именно? – не отступался Федорин.

– Это не относится к делу.

– Ошибаешься.

– Все равно не скажу!

– Хорошо, беседа окончена. Держи ее, Ваня. Пора вернуть топор на место.

– Ни-и-и на-а-ада!!! – завизжала старуха. – Меня для беседы вызвал колдун. Знакомый. Перехлюздом величать.

– Перехлюздом?! – выдохнул Старшой. – Он-то тут откуда?

Радогаст внимательно посмотрел на дембеля и вернулся к бабке:

– Ну, встретились?

– Нет. Я только ступу спрятала, пару домов прошла, тут лиходей и догнал. До Ценатской площади всего ничего оставалось. Но сил-то не было, да и испужалась я.

– Ладно, поправляйся пока. Пойдем, Ванюша, пора возвращаться. А с тобой разговор не окончен, с-старая ведьма.

Был на похоронах великого князя Велемудра Ненапряжного и Перехлюзд. Колдун сразу узнал Ивана, стоявшего рядом с княжной.

– Высоко забрался, – процедил сквозь зубы маг.

Конечно, осуществление мести значительно усложнялось. Во дворец так просто не попадешь. Трудности не пугали Перехлюзда. Близнецы сорвали величайшее заклинание. Сложное и мощное, многие могли бы лишь мечтать приблизиться к уровню, на котором работал в ту заветную ночь волшебник… Если бы не они, не проклятые витязи!

Если бы не они, этим миром правил бы Злебог. А справа от его трона стоял бы Перехлюзд.

Он ушел на постоялый двор, не дождавшись конца ритуала. Князь колдуна не интересовал. Весь оставшийся день Перехлюзд пил медовуху да придумывал, как бы ему достать братьев. В итоге решил приготовить несколько ударов сразу. Пусть они помучаются. Пусть их жизнь превратится в череду мелких и крупных неудач, бед и лишений!

– Да, возмездие будет сладким и долгим, – произнес волшебник, ложась спать.

Он займется подготовкой завтра, на трезвую голову.

Вскоре маг засопел глубоко и ровно. Приснилось черное помещение с большой дверью, которая, казалось, была сделана из самой Тьмы. Перехлюзд попал сюда не впервые, он предвкушал встречу с тем, кто даст ему подлинную власть.

Дверь распахнулась, и к магу вышел сам Злебог. Колдун не переставал удивляться: как же так, комната темная, дверь еще темнее, а сам повелитель Пекла – чернее всего вокруг. В то же время Перехлюзд видел, хотя откуда зрение там, где нет света? Злебог же воплощал высшую степень Тьмы – чернее некуда.

Не снимая капюшона, повелитель заговорил со своим давним слугой:

– Ты хочешь мести. И я хочу. Ты задумал медленную. Мне это нравится. И ты воплотишь свою мечту. Но сначала сделаешь неотложное дело.

– Любое, повелитель. – Колдун склонился, ожидая приказов.

По пути в Легендоград Иван красочно поведал Федорину о встрече с Перехлюздом, произошедшей в Задолье. Сыскарь, любовно обнимающий топор, принялся рассуждать о том, может ли колдун быть тем самым Раскольником, или все-таки он не успел бы смотаться туда-обратно между умертвиями двух старух.

– Когда было дело?

– Одиннадцать, нет, двенадцать дней назад, – ответил старший сержант.

Радогаст отложил топор, достал какие-то свернутые вчетверо бумажки, полистал их и разочарованно сказал:

– Увы, это не он. В тот день как раз случилось убийство.

Остаток пути ехали молча. Парень глядел на унылые осенние пейзажи, а Федорин так напряженно размышлял, что даже задремал.

У дворца к карете сразу подскочил мальчонка-посыльный:

– Вашество требует к себе начальник колдовского сыска! Беда, беда!

– П-пойдем, – велел сыскарь Ивану, и они помчались туда, где дембель еще не был – в колдовскую канцелярию. Старшой ожидал увидеть нечто таинственное и экзотическое, однако перед ним предстала вполне обычная обстановка. Даже посуровее, чем в остальных частях дворца. Чувствовалась нелюбовь руководителя к всякого рода украшательству.

В кабинете начальника их встретил человек очень обычного вида, и Иван смутно припомнил: «Да, кажется, это он заходил, когда мы осматривали место покушения на князя. Хотя, может, и не он…»

– А вот и наш премудрый сыскарь! Где тебя черти носят, Федорин? – грубо по форме, но вежливо по интонации спросил глава магического сыска Легендограда. – Ночью умертвили воеводу, а ты как по заказу за город укатил.

– Н-но вы же сами меня к Яге послали… – Растерявшийся Радогаст часто заморгал.

– Да знаю я. – Спокойный баритон волшебника был приятен, он неуловимо располагал собеседника к спокойствию. – Итак, Ярия убили ночью, ножом, снова не оставили следов. Обнаружили поздним утром. Дружинники и помощник не решались побеспокоить воеводу. Дали поспать, что называется.

Иван слушал начальника Радогаста и не мог поверить в то, что этот простой до банальности человек среднего роста, в неброском кафтане, русоволосый и круглолицый, является главой магического сыска. Ведь он обязан быть колдуном! А разве колдуны такие? Старшой продолжил искать параллели с нашим миром и решил: «Если Федорин оперуполномоченный, то его босс – типа из ФСБ». Да, такая роль лучше подходила этому зрелому неторопливому мужчине. Какой там волшебник!

– …Вот и гляди сам: народ запуган, вечером из дома носа не показывает, – говорил руководитель. – Старух истребляют. Раз. Князь безвременно почил. Стойкий слух об убийстве. Когда Василиса на похоронах появилась, люди облегченно вздохнули, мол, не переворот. Два. Смерть Ярия скрыть не удалось. Дружина на ушах. Три. И разные мелочи наподобие рыщущих по дворцу каменных львов… Тяжелое положение, Радогаст. Горожане в страхе, они издерганы. Бойцы ропщут. Воеводу назначает князь. Его нет. Без него – ценат. Отношение дружины к боярам ты знаешь. Короче, смекай шустрее. Нам нужны раскрытые тайны, иначе начнутся волнения, каких Легендоград не видывал со времен Кощея.

– В-вот. Как раз топор нелюдя, охотящегося за старухами. – Федорин протянул начальнику орудие преступления, извлеченное из горба бабы Яги.

– Изрядно, изрядно… – Прикрыв глаза, мужчина поводил над колуном ладонью. – Отчетливый след. Ладно, позже.

Топор перекочевал из рук сыскаря на рабочий стол, а внимание руководителя переключилось на дембеля.

– Я давно хотел пообщаться с тобой, добрый молодец. Меня зовут Ерусланом.

– Иван.

– Вот и познакомились. Ты, Иван, много всякого успел содеять. – Маг заметил попытку Старшого поспорить и поднял руку, мол, дай договорить. – Разумеется, с братом на пару. Но я имею в виду несколько иные проявления доблести, нежели сокрушительное битье каменных животных в лоб. Например, проламывание бумагой дубового стола.