Леонид Каганов - Дефицит белка Страница 42

Лет дяде Мише уже за семьдесят, а тут год назад нашли у него рак легких. Ну я эту историю помню, у меня же мать рентгенолог, он с ней советовался, снимки показывал. А потом оказалось что ничего нет. Так вот он рассказывает что все-таки был рак, жил он с ним еще полгода и совсем ему стало плохо. И тут один из поклонников, крупный коммерсант, предложил заморозиться в жидком азоте до тех времен, пока врачи не найдут средство от рака. На самом деле это ни у нас ни на Западе не афишируется, а таких хранилищ до фига для всяких звезд и олигархов. Ну и коммерсант предложил оплатить хранение. Дядя Миша помучался еще немного, боли у него к тому времени стали совсем невыносимые, ну и согласился. Отвез его этот деятель в секретный институт, подписал Свечников заявление, типа прошу оживить когда врачи научатся лечить мою болезнь и все такое. Ему вкололи укол и дальше ничего он не помнит.

Тут надо сказать, что с этого места идет чистая фантазия дяди Миши, потому что такой истории я не припомню в прошлом году, никуда он не уезжал. Ну да ладно, как слышал — так и передаю.

Короче, открывает он глаза в палате — над головой кибернетические роботы суетятся — шланги там, манипуляторы черные. И он чувствует что дышит свободно и безнапряжно потому что никакого рака нет. И тело как новое — здоровое и бодрое. Он спрашивает громко — какой сейчас год? Ему никто не отвечает. Полежал он, полежал, а он же любопытный у нас, встал и сам пошел. Идет — комнаты пустые, одни приборы и ни одного человека. То есть больница совершенно на автопилоте. Наконец вышел на улицу. А больница стоит посреди соснового бора и прямо от порога идет самодвижущаяся дорога. Свечников обалдевает — ну конечно, с шестьдесят-лохматого года он писал про самодвижущиеся дороги! Споров сколько было с коллегами — будут дороги двигаться в будущем или все-таки нет? Свечников всегда говорил что будут, и вот не ошибся. Надо было слышать как он красиво про нее рассказывал — аспидно-черная, беззвучная, по бокам движется медленно, в середине чуть ли не под 200 гонит. Причем вся монолитная, никаких швов не видно. А вокруг сосны мелькают и ветра нет — наверно поле силовое. И тут на горизонте прорисовывается город. И тоже как он себе и представлял: высокие конструкции полупрозрачные, все в небо устремлено, все в воздухе опоясано сетью эстакад, монорельсов там и прочего металла наверчено — в общем все пространство города метров на триста в высоту забито железом, стеклом и пластиком. Едет Свечников, город приближается. Тут из леса на дорогу выходит девушка, симпатичная, одета в короткую юбку и блузку. И в красной косынке. На одежде швов не видно, только пуговицы блестят. Вообще про швы дядя Миша всегда любит упомянуть — он же у нас по образованию инженер ткацких станков и в молодости работал на фабрике пока совсем в литературу не ушел. Ну вот, подходит девушка к Свечникову и начинает разговор. Извините, — говорит, — откуда у вас такой костюм старомодный, весь в швах? Вы наверно тот человек, которого вчера разморозили в госпитале? Я про вас слышала радиопередачу. А меня зовут Лона, я студентка, учусь на биоплантатора, хотите я вам наш мир покажу? И, короче, повела Свечникова показывать город. А город классный, чистота везде — механизмы под ногами копошатся кибернетические. Народу немного, молодые люди вокруг ходят лет по двадцать — счастливые такие, беспечные. И дети играют повсюду.

Тут я его перебиваю, говорю, дядь Миша, наверно у них смертность высокая? Это почему? — удивляется Свечников. Ну как же, говорю, пожилых нет… Свечников кивнул — правильно мыслишь, я так и спросил у Лоны, и она ответила что давно уже найден секрет вечной молодости. Тут я снова не выдерживаю: ага, — говорю, — и вечного детства секрет? Чтоб дети вечно под ногами ползали? Или у них рождаемость как у кроликов, у людей ваших вечных? Тут дядя Миша надолго задумался, потом налил еще по одной, мы выпили и он говорит: может это и верно, да нам сейчас не важно, ты главное слушай дальше.

В общем водит эта подруга его по городу, а в городе коммунизм полный. Не такой чтоб партия и Ленин, а в смысле у всех все есть и каждый занимается любимым делом: кто художник, кто музыкант, кто океанограф, кто портной — оператор ткацкой фабрики. Свечников так рассказывал о них: трудятся с утра до вечера, отдыха не знают, себя не щадят, жизнью рискуют ежеминутно… А я фильтрую как он про них рассказывает и понимаю что они по всем понятиям бездельники: на работу они не ходят, делают что левая нога захочет… Но Свечников другого мнения, он-то вообще не знает что такое на работу ходить каждое утро, это я уже на часы поглядывать начал, но не уходить же — интересно. В общем колбасились они с этой подругой по городу целую неделю. Завис он у нее на квартире с первого дня и она его всюду таскала, с друзьями-космонавтами знакомила, технику показывала, он осваивал механизмы, учился тяголет водить, ездили они ткацкую фабрику смотреть как одежда без швов выращивается — в общем оттопыривались по полной программе. Я уже сейчас не помню что из этого Свечников говорил, а что я читал в его ранних книгах.

Но прошла неделя и Свечникова все эти счастливые космонавты и навороты техники откровенно задолбали, потянуло его на природу. Так он подруге и сказал на ткацкой фабрике: устал, мол, удивляться красоте вашего прогресса и беззаботности жизни. Давай, любимая, сменим обстановочку, за город выберемся что ли? Она в ответ — нет проблем. И в следующий миг грузятся они в свободный тяголет и летят за город. Высадились на берегу шикарного лесного озера — стоит настоящая изба, но конечно оборудованная — кровати там, простыни белые. А вокруг поздний вечер, тишина, нога человеческая не ступала — кайф полный. Ну они отпустили тяголет в город, а сами спать легли.

И вот наутро просыпается дядя Миша, чувствует — что-то не то. Вроде все нормально и лес как лес, и изба как изба, и озеро плещется, а вот только на душе нелегко. Садятся они с подругой на берегу озера, кувшинками любуются, но подруге тоже взгрустнулось. А вокруг ясный день, но небо темное какое-то и вроде даже красноватое, кровавое такое.

Свечников говорит — Лона, что-то мне неспокойно на сердце, с чего бы? Да, — отвечает подруга, — я должна была давно тебе рассказать. Знайте, Михаил Вениаминович, не все хорошо в нашем мире как может показаться. Дядя Миша удивляется — а что случилось? А та в ответ: ничео не случилось, просто Темный Властелин набирает силу. Мать честная! — обалдевает Свечников, — А это еще что за поганец? Тише! — пугается подруга, — Темный Властелин все слышит! Прячемся! И тащит дядю Мишу в соседний куст. И жестами показывает — молчи! Свечников не понимает чего это ее вдруг пробило на такую паранойю, но послушно залегает на мох и шишки. И вдруг слышит самый натуральный лошадиный топот! Ближе, ближе, и появляются с разных сторон два всадника, оба в черных плащах. А лиц у них под капюшонами не видно, а может и вообще нет никаких лиц, одна темнота. И как раз напротив куста встречаются. Встречаются, приветствуют друг друга: «Никого?» — «Да нет, пока никого…» И, не сходя с лошадей, начинают друг другу гнать пургу про какие-то знамения, предначертания, какого-то героя из другого мира, который лишь один в силах сломить планы Темного Властелина потому что из другого мира… Так они друг друга парят об одном и том же, перебивая и поддакивая: Темный Властелин нам приказал найти героя и убить, пока он не понял что он герой, не отправился в поход за талисманом… Свечников лежит, слушает это все и мозги у него совершенно клинит. А плащи поболтали от души, обсудили свою беду по второму кругу и прощаются: ты налево, я направо, как найдешь — свистни. Свечников чувствует что подруга аж дыхание затаила и к земле его прижимает — лежи, мол, только лежи…

Тут дядя Миша не выдерживает, стряхивает с себя подругу, встает во весь свой нехилый рост и выходит из-за кустов. Эй, — говорит, — вы, оба! А не я ли, часом, тот герой-пришелец буду? Так небось не мальчик я уже за талисманами бегать, семьдесят один год, не считая жидкого азота. Ага! — кричат капюшоны хрипло и выхватывают мечи из черного металла. — Вот он! Заходи сзади! Заходи спереди! Тут Свечников как возмутится: Я конечно понимаю что вы хотите меня развлечь и приятное сделать… — Приятное? — хрипят всадники, — Ха-ха-ха! И мечи поднимают так, не по-детски. Тут из кустов выскакивает подруга: не смейте его трогать, убейте лучше меня!

— Стоп. — говорит дядя Миша, — Фиг ли вы мне тут муфту вкручиваете? Мне конечно до самых печенок приятно что потомки через сто лет помнят меня и читают, но вот эта комедия, которую вы сейчас устроили по моим книгам — совершенно ни к чему. «Хранители мечей», «Замок властелина» и «Армия Властелина» — это у меня не самая удачная трилогия, хоть и последняя. А если точнее — самая отстойная это у меня трилогия, потому что писалась в спешке по заказу издательства как раз перед последним кризисом. И видеть я эту экранизацию не желаю. А если интересуют подробности — давайте без кривляний как люди организуем пресс-конференцию со мной, и я отвечу потомкам на все вопросы. Сейчас вернемся в город, нормальный, цивилизо… — и осекся, потому что тут до него доходит что город тоже в точности по его книжкам разыгран.