Андрей Чернецов - Чародей на том свете Страница 43

Девушек увели, а парней купил однорукий старик с изображением меча на рукаве туники.

— Не повезло ребятам, — сказал кто-то позади. — В гладиаторскую школу загремели.

Данила хотел было уйти — то, что он успел увидеть, начисто отбило все любопытство, но Эля и Упуат не прореагировали на его порыв. Похоже, им было интересно. В душе досадуя на друзей, Горовой был вынужден продолжить созерцание этого невеселого представления.

Между тем на помост вывели кого-то, с ног до головы закрытого большим покрывалом.

— Лот номер восемь! — объявил аукционист. — Специальное предложение. Офицер Министерства государственного порядка России, в звании капитана. Одна штука. Способ проникновения в Амдуат не установлен. Подлежит утилизации согласно «Закону о чародействе и волшебстве».

И сдернул с человека ткань.

Даня невольно вскочил.

На помосте появился тот самый тип, что пытался помешать им пройти к ЭРЛАПу. Но как он сюда попал?!

— Большой стаж работы, — с неизменной невозмутимостью продолжил аукционист, — хитер, умен, обладает значительными связями в тамошнем магическом сообществе. После принесения клятвы на верность может выполнять в Верхнем мире конфиденциальные поручения практически любой сложности. Также способен охранять дом и господина. Начальная цена — три тысячи мани. Три тысячи мани — кто больше?

— Упуат, сколько у нас денег? — вдруг спросил Даниил.

Пес неодобрительно посмотрел на него снизу вверх.

— Какие деньги у бедного нетеру? — заскулил было, но, натолкнувшись на каменный взгляд парня, поправился:

— Зачем они тебе? Что это еще за дурацкие сан-ти-менты! — раздельно выговорил он последнее слово.

— Он мой соотечественник, — выпалил Даниил первое, что пришло ему в голову. — И попал он сюда из-за нас.

— Тут твоих соотечественников больше миллиона — и это в одном Сокарисе. Да и чего ты волнуешься, не на корм же вампирам продают. Будет служить какому-нибудь солидному дому. Разбогатеет, глядишь…

— Так сколько?

— Ну, тысяч тридцать, если вместе с дебенами… — буркнул Проводник.

Тем временем цена на Кириешко росла, хотя и не так быстро. Торги шли вяло, состязались в основном двое — уже пожилой, морщинистый демон, почему-то в сомбреро, и костлявая тетка неопределенного возраста.

— Три тысячи семьсот мани раз…

— Три семьсот пятьдесят! — демон ударил кулаком по скамейке. — Маргарита, ну не перебивай цену, зачем он тебе? Ты же Верхним миром почти не занимаешься! А мне он в самый раз — выдрессирую его, обучу чему надо — будет мне музеи чистить, всякие полезные вещи носить… В кои-то веки попался такой экземпляр и так дешево! Марго, отступись! Ну, хочешь, тот саркофаг, что тебе нравится, подарю?

— Три тысячи восемьсот, — с издевательской улыбкой проворковала Маргарита.

— Тварь распутная! — выкрикнул демон, чуть не плача (наверное, у него были проблемы с финансами). — Три девятьсот!

— Четыре тысячи! — внезапно выпалила Эля.

— И-эхх, — в отчаянии сцепил руки демон.

— Ты с ума сошла?! — оскалившийся Упуат явно готов был вцепиться в девушку зубами. — Тебе-то он зачем сдался? Да за такие деньги я куплю тебе целый гарем!

— Успокойся, гарем мне без нужды, а вот этот человек может пригодиться… Это он звал.

Проводник задумчиво почесал лапой за ухом и заткнулся. Раз уж Исида считает, что нужно, то…

— Итак, — с прежней невозмутимостью продолжил аукционист. — Окончательная цена — четыре тысячи мани. Четыре тысячи — раз…

Костлявая дама зло сощурилась, признавая поражение.

— Четыре тысячи мани — два! Четыре тысячи мани — три! Продан!

Упуат едва слышно завыл, изливая всю горечь от мысли о неизбежном расставании с деньгами.

— Покупательница соблаговолит пройти в офис, дабы оплатить покупку? — с дежурной вежливостью осведомился аукционист.

(Еще бы ему быть невежливым — четыре тысячи мани: отличная цена!)

За железной дверью конторы рынка их встретил низший демон какой-то незнакомой разновидности, краснокожий, с рыбьими глазами навыкате.

Некоторое время служащий переводил глаза с Упуата на Элю, с Эли на Даньку, должно быть, не понимая, кто тут хозяин, кто слуга. Потом, видимо, решил не вдаваться в такие тонкости.

— Как будете платить — наличными или переводом?

— Переводом, — проворчал Упуат. — Или, любезнейший, мы похожи на идиотов, чтобы таскать с собой такие деньги? Без охраны?

Он ловко вытащил из кармашка на ошейнике кристалл с символом Второго Сокарисского банка — подарок Менеса.

Приказчик невозмутимо взял из лапы волчка кристалл, приложил его к извлеченному из-за пояса жезлу. На кристалле высветилась нужная цифра.

— Отлично, уважаемый, — протянул магический камень обратно псу, но его как бы между прочим перехватил Даня, вызвав новый приступ ворчания Проводника.

— Эй, Рамесу, Хнумхотеп, давайте сюда товар.

Двое египтян ввели Кириешко, шею которого украшал широкий ошейник с длинным ремнем, намотанным на руку одного из конвоиров.

— Вот, он ваш, — поводок был вложен в руку Эли. — Всего доброго.

Когда они вышли, Данила снял с пребывающего в прострации капитана ошейник.

Кириешко посмотрел на Горового, на Упуата, на печально улыбающуюся Элю… Потом бухнулся в ноги археологу и зарыдал, целуя его сандалии.

Глава пятнадцатая

ЗАГОВОР

Из окна гостиницы, расположенного в трех с гаком сотнях метров над землей, Даня мог рассмотреть Сокарис как следует. Воистину, город, протянувшийся во все стороны, был исполински огромен, и даже отсюда не были видны его границы.

На многие километры тянулись кварталы, являющие собой хаотичное смешение архитектур разных эпох. И если кое-где древний египетский стиль и проявлялся, то это были лишь островки в море.

Внизу в рыжих амдуатовских сумерках копошились толпы людей, демонов и иных созданий. Зажигались огни увеселительных и прочих заведений, голограммы выглядели волшебными миражами.

Неподалеку от их обиталища располагался квартал увеселительных заведений.

Рестораны, клубы, варьете, притоны и пристойные бордели… Что бы ни говорил Упуат, но от людей сильные этого мира научились очень многому.

— Итак, уточняем диспозицию, — голос Кириешко вывел его из задумчивости.

Заседание тайного общества заговорщиков под предводительством мятежного нетеру длилось уже не первый час. На повестке дня стоял один-единственный вопрос: «Освобождение из застенков самодержавия соратников вождя». То есть Тота с Хнумом.

А началось все с того, что сразу же по возвращении в «Mena House» их отряда, принявшего пополнение в виде военспеца Кириешко, на пороге гостиницы появился судебный исполнитель. Так им представился симпатичный молодой человек с меланхолическим лицом, обрамленным густыми белокурыми локонами.

Физиономия парня отчего-то показалась Даньке знакомой. Присмотревшись внимательнее, он с удивлением узнал в пришельце… Александра Македонского.

Он-то здесь какими судьбами? Хотя в свое время великого завоевателя объявили сыном Амона и соответственно египетским богом. И даже мумия его, по некоторым сведениям, была захоронена на земле Та-Кемета, в Александрии.

— Приветствую тебя, божественный Александр! — обратился к молодому человеку археолог. — Так вот, оказывается, где ты обрел свой последний приют.

Молодой человек печально улыбнулся:

— Привет и тебе, Ра-Атум Даниил! У меня послание к тебе и твоим друзьям.

Он протянул археологу свиток папируса, скрепленный печатью.

— Ух ты! — охнул Менес. — Так это же из Дворца Двух Маат!

Данька развернул папирус. Написано было древнеегипетскими иероглифами. Он углубился в чтение.

— Ну что там? — нетерпеливо бегал вокруг него Упуат.

— Повестка. Через шесть дней нам надлежит явиться на Суд.

Кириешко присвистнул. С судами лучше дела не иметь. Это он прекрасно усвоил как сотрудник правоохранительных органов.

— Чего им от вас надобно-то? — недоумевал хозяин гостиницы. — Вы же живые, а туда только… ну, нашего брата приглашают.

Эля в упор посмотрела на Александра, как бы пытаясь по его лицу прочесть, чем для них чреват этот вызов. Красавчик смущенно потупился.

— Распишитесь, пожалуйста, в получении, — протянул он блокнот и уточнил: — Все четверо.

Эля, Владилен Авессаломович и Даниил поставили свои автографы. Заминка вышла с Упуатом.

— А мне как, языком лизнуть или отпечаток лапы поставить? — с издевкой поинтересовался волчок.

Македонянин зарделся, яркие пятна румянца покрыли его щеки, шею и грудь — особенность, о которой писал еще Плутарх.

— Дайте слово, — попросил.

— Слово нетеру! — гордо выпятил грудь Проводник.

Едва он это произнес, на блокнотном листке появилась четвертая подпись — имя Упуата, начертанное сияющими иероглифами и обведенное защитным овалом-картушем.