Татьяна Устименко - Второе пророчество Страница 45

За одним из соседних столиков веселилась шумная компания молодых людей. Девушки и юноши были наряжены в разнообразные карнавальные костюмы. Я с интересом разглядывала яркую пару: девицу в старинном испанском одеянии и парня в костюме морского разбойника, чей широкий пиратский пояс украшал кортик, сильно смахивающий на настоящий. И поэтому, когда к нашему уютному убежищу вдруг неожиданно приблизилась высокая мужская фигура во всем белом и с мечом в ножнах, на нее мало кто обратил внимание, посчитав этого гостя всего лишь еще одним любителем вычурных нарядов.

Галка сдавленно охнула, увидев его первой. По ее лицу пробежала короткая судорога разочарования и страха, немало меня озадачившая. Проследив за взглядом подруги, я изумленно вскрикнула. В пустующее кресло за нашим столом раскованно уселся Изгой, безукоризненно элегантный и спокойный, ничуть не напоминающий сейчас того забрызганного кровью бойца, встреченного нами в подземных катакомбах. Я же на миг разучилась дышать и начисто утратила дар речи, завороженная гипнотическим взглядом его серебристо-серых глаз…

— Можно мне с вами немного посидеть? — вежливо спросил Изгой, приветствуя нас галантным поклоном.

— Немного — не получится, — сбивчиво буркнула я, чувствуя себя глупее некуда и до самых ушей заливаясь предательским багрянцем смущения. — Со мной седеют сразу на всю голову…

Изгой рассмеялся звонким смехом ничем не озабоченного человека, ведущего себя с искренней открытостью. Я с любопытством рассматривала его поразительный облик, выгодно подчеркнутый светом многочисленных люстр. Мне сразу же бросилось в глаза, как мало походил он на обычного человека — в своем белом плаще он казался сказочным эльфийским принцем из какого-нибудь голливудского фильма. Длинные белоснежные волосы, разделенные пробором над высоким лбом, приподнимались красивыми волнами и пышным каскадом сбегали на широкие плечи, опускаясь ниже лопаток. Его выразительное узкое лицо, хоть он сейчас и смеялся, показалось мне все же печальным. Его необычайные серые глаза продолговатой формы, в которых плескалась волной затаенная боль, навевали мысли о каком-то страшном несчастье, несомненно когда-то пережитом этим странным мужчиной и наложившем отпечаток на всю его сущность. Настоящие брабантские кружева у него на груди, массивный серебряный перстень, плотно сидящий на фаланге указательного пальца левой руки, — всё говорило о том, что он не принадлежал к нашему суматошному сумасшедшему сегодня. Он не вписывался в нашу суетную действительность, как не могла музыка Вивальди, созвучная, по моему мнению, его душе, слиться с обертонами современного мира. В нем всего было слишком — физической привлекательности, утонченного благородства и отменного достоинства. За всю свою жизнь мне еще никогда не приходилось встречать подобного мужчины…

В свою очередь, Рейн сквозь полуопущенные ресницы жадно, но деликатно разглядывал эту девушку, ставшую смыслом его унылой жизни. От его внимания не укрылся счастливый румянец, окрасивший ее щеки. Значит, она не осталась равнодушной к его словам и поступкам, проникшись если не любовью, то хотя бы симпатией и доверием. Она производила впечатление неуверенного в себе человека, но это не удивило Изгоя ничуть. Он еще слишком хорошо помнил собственную реакцию на противоестественную трансформацию, показанную ему одним мужчиной из племени лугару. И поэтому он решил (насколько это представлялось возможным) не торопить ее становление, предпочитая не форсировать события, а предоставить им идти своей чередой. Ведь она была так разительно похожа на свою мать, прекрасную Людвигу, но еще сильнее — на мраморное изваяние своей далекой прародительницы принцессы Дагмары, возведенное над ее могилой на острове Маргитсигет. Смущаясь, боясь признаться в том даже самому себе, в глубине души он надеялся, так мучительно надеялся, что однажды она вспомнит прошлое, все поймет, рассудит все по справедливости и полюбит его — лишь его одного.

Полюбит его заново…

— А я уже и не чаяла свидеться с тобой снова! — Я постаралась произнести эту фразу абсолютно будничным тоном, но голос сорвался в самый ответственный момент, выдавая овладевшее мною волнение.

Изящные дуги бронзово-золотистых мужских бровей удивленно поползли вверх:

— Почему?

— Ну… — я так боялась обидеть его своими нелепыми сомнениями, оскорбительными для любого мужчины, — ты ведь остался там один против двоих монстров… — Я виновато опустила голову и покраснела еще беспомощнее. — Прости, наверное, я несу чепуху…

Он мягко улыбнулся, накрывая мои пальцы своей прохладной рукой:

— Ты боялась за меня, моя госпожа?

Я шумно выпустила воздух через неплотно сжатые зубы, не понимая, какого ответа он ждет.

Но Изгой отлично понял меня и без слов. Нажим его пальцев усилился, перейдя в благодарное пожатие. Мое сердце камнем ухнуло вниз, проваливаясь до самых пяток. Он не только обладал талантом ценить истинное значение сказанного, но и молчать умел, как никто другой.

— Как ты сумел выбраться из подземного лабиринта? — грубовато поинтересовалась Галка, разглядывая беловолосого воина с плохо скрытой враждебностью. — Как ты нас нашел?

«Да что это с ней такое? — подивилась я. — Белены она объелась, что ли?»

— Я чувствую чаладанью на расстоянии. Из подземелья я вышел без каких-либо особых усилий, — сдержанно пояснил Изгой. — Я умею создавать ментальный щит и отводить глаза простым смертным. Меня не заметили…

— Смертным? — потрясенно вскрикнула я, подпрыгивая в кресле. — Так, значит, сам ты…

— Да! — иронично кивнул он. — Увы, я безропотно несу свой крест…

— Ничего себе крест! — с издевкой усмехнулась Галка. — Да за бессмертие каждый из нас готов душу дьяволу продать!

— И зря! — печально вздохнул наш собеседник, — Поверьте мне, уважаемая госпожа, душа стоит куда дороже…

— Ну-ну, — язвительно бормотнула Галка, очевидно ничуть им не убежденная. — Тебе легко говорить…

— А Айзек и Стас? — нетерпеливо перебила я, горя желанием немедленно разобраться во всем, что произошло уже без нас в подземелье. — Они тебе не помешали?

— Нет! — просто ответил он, равнодушно пожимая плечами. — Пытались, конечно, но не смогли.

— Что ты с ними сотворил, душегуб? — ахнула Галина, широко распахивая глаза. — Ты их убил?! Моего Стасика?

Изгой не ответил ничего, лишь многозначительно прикоснулся к эфесу своего меча…

Я ошеломленно приоткрыла рот, а Галка, наоборот, криво прикусила нижнюю губу и тяжело осела в кресле, глядя на него с затравленным выражением лица.

— Расскажи мне все! Немедленно! — ультимативным тоном потребовала я, тщетно пытаясь высвободить из его ладони свои пальцы, которыми он завладел с рвением ревнивого собственника. — Подробно и с самого начала. О себе, о лугару и про эти маловразумительные байки, связанные со мной…

Изгой лучезарно улыбнулся, не сводя с меня любящего взора.

— Колись, парень, — нехотя поддержала Галина, сердито елозя в кресле. — А то мы совсем запутались.

— Госпожа хочет услышать красивую сказку? — В голосе беловолосого проскользнула ядовитая ирония, совершенно мне непонятная. — Разве Станислас не успел их ей с три короба насочинять?

— Нет, блин, — в тон ему парировала моя подруга, вызывающе встряхивая волосами, — я не сказку, а мужика хочу.

Причем конкретно того, которого ты погубил. Круче него я еще никого не встречала. Я ведь понимаю, что в двадцать пять лет выходить замуж за принца уже поздно, а за кого попало — еще рано…

— Но Стас на принца уж точно не тянул, — хмыкнул Изгой. — Так что…

— Хватит пикироваться. — Я требовательно стукнула стаканом по столу, чуть не разбив дно хрупкой посуды. — Рассказывай. Я полагаю, хоть ты-то у нас не принц, а?

Галина саркастично кашлянула.

— Нет, я не принц, — не обратив ни малейшего внимания на ее явную иронию, спокойно начал Изгой. — Меня зовут Рейнгольд фон Берг, и я родился…

Затаив дыхание, я внимала его неторопливому повествованию, по какой-то неведомой причине находя его и совершенно чуждым и в то же время удивительно знакомым для себя. Мне почему-то казалось, что все, о чем говорил Рейн, я уже слышала когда-то раньше, а возможно, даже видела…

— М-да-а-а! — только и смогла выдавить я, наблюдая за пьющим воду Рейном. У него пересохло в горле, и он немного охрип, а большая стрелка моих наручных часов успела сместиться на час вперед. — Странно это все, но я тебе верю!

Галка увлеченно стучала вилкой по тарелке, отдавая должное заказанному нами ужину и благоразумно наплевав на мои душевные переживания. В конце концов, на полный желудок и нервничать куда приятнее.