Елена Власова - Межмировая таможня Страница 46

От вчерашней сводки я незаметно перешел к сегодняшней, но уже прихлебывая чифан, который изрядно меня взбодрил. Мне интересно было найти последствия действия «Гранита» в зачищаемом секторе Свободной Зоны. Сначала вроде ничего не было, а потом пошло: скупка, перепродажа, сопротивление при задержании, оскорбление офицеров и рядовых и т. д., и т. п., и так несколько сот пунктов задержания. Я хоть и совсем приблизительно, но уже мог себе представить, как тролли-смертники во главе с Капитаном ведут зачистку… Поэтому меня вовсе не удивляли посеревшие лица орков во вчерашнем кафе. Что ни говори, а приятно, что она видела — я не струсил. Из-за этих приятных размышлений я чуть было не пропустил… но, быстро вернувшись, перечитал и не поверил своим глазам: некий Рах Гуссос, мелкий поставщик наркотических грибов эльфам, вчера, будучи взят троллями в оборот, активировал кримналог на один грош. Хорошо, что я сидел, а то бы… так и сел на месте!!! Конечно, никому, кроме членов нашей бригады, это сообщение ничего не говорило, но я здесь, я дежурный по бригаде, и если все мои сослуживцы сейчас «спасали мир», то настоящим делом буду должен заняться я. И раскрыть его. А когда они вернутся, их будет ждать уже готовый результат на блюде прозрачного эльфийского фарфора… И тогда они все поймут…

Такие и подобные им лихорадочные мысли метались в моей голове, пока я набирал номер Капитана «Гранита». Услышав в трубке малодружелюбное: «Гым!» — я поспешил представиться:

— Капитан, это я, Ше!

— А-а, привет, сынок. Рановато ты что-то. — Но я сделал вид, что не понял намека.

— Я по работе звоню. Слушай, кто вам вчера на зачистке активировал квитанцию кримналога на один грош?

— Ну, Ше, ты прям как Ринель, ни поспать, ни отдохнуть не даешь. Гнида одна и активировала, когда мы ее к ногтю взяли. Мы уж подумали, что у него налоги на все, несмотря на Свободную, ну и отправили его на Леганку. А оказалось, что грехов на нем много, а налог только один — да и то кем-то другим уплаченный для него. Но раз уж в тюрьму отправили… Теперь на законных основаниях пойдет.

— Значит, сейчас он там, в Леганской тюрьме?

— А куда он денется?

— Ну ладно, извини, что побеспокоил. Дела… — Я положил трубку, сам шалея от собственной наглости.

Значит, в Леганской тюрьме, в камере предварительного заключения, находится в данный момент, как его там? Я поднял с пола оброненную сводку. Мелкий, но постоянный поставщик наркотиков — в скобках — древесных лысых грибов, оказывающих свое действие исключительно на эльфов. Я вспомнил первого грибного эльфа, встреченного лично, и передернулся. Деятель этот у нас — о, как же — полуорк, полухуман, звать его Рах Гуссос. И если я сейчас поеду в тюрьму и допрошу его, то, может быть, лично смогу закрыть это дело. До обеда. А потом, как договорились, встретимся с Зуфой, и я помогу ей забрать вещи и перетащить по новому месту жительства. Правда, и место это надо сначала найти, но она вроде говорила, что кое-что на примете есть.

Но сначала работа. Я со вздохом (жаль, что в этом помещении магии нет) стал искать в служебном справочнике телефон Леганской тюрьмы. Он там был, и не один. Подумав, я набрал номер сектора предварительного содержания. Ответили почти сразу.

— Дежурный сотрудник сектора предварительного содержания Леганской тюрьмы на проводе. Представьтесь, пожалуйста. — Голос звучал заспанно, твердо и уверенно.

— Айше Стасский; Тампер; отдел Сертификации, бригада Упорядочивания.

— Ваша бригада в списке допуска. Слушаю вас.

— Мне надо допросить задержанного вчера заключенного Раха Гуссоса.

— Приезжайте. С собой не забудьте взять блок-карту-идентификатор. Вы раньше у нас не были — придется предъявлять.

— Да, конечно… А когда?

— В любое удобное для вас время. За вами прислать машину или доберетесь на своей?

— Присылайте, — гордо и смело брякнул я, — вы знаете куда?

— Обижаете, господин. Мы входим в число организаций, которым известно месторасположение бригады «У».

Я вдруг вспомнил, как ломился через защитную паутину, и поспешно добавил:

— Только остановиться надо…

— …не доезжая квартала до ваших владений. Мы это знаем. Через сорок минут машина будет на перекрестке улиц Радужной и Тридцатилетия Великих Свершений Равенства. Предъявите водителю блок-карту, он отвезет.

— А-а… какая машина?

— О, так вы новичок в Вельдане? Все наши машины в черно-белую клетку. Больше никто такими обозначениями не пользуется, вы не ошибетесь.

И я не ошибся. Через сорок минут, когда я уже минут десять топтался на одной переименованной обратно (Радужная) и на одной просто переименованной (Равенства…), на перекрестке остановился мрачного вида лимузин в черно-белую клетку. Не менее мрачный водитель-человек, исподлобья взглянув на меня, уточнил:

— Стасский?

— Да.

— Блок-карта?

— Вот, пожалуйста.

— Садись.

Мы с места набрали скорость. Против ожидания внутри лимузин оказался достаточно уютным, удобным, и я бы даже сказал — где-то роскошным. Я не удержался:

— Простите, а что, работа Ведомства Содержания и Заключения так хорошо оплачивается?

Водитель криво усмехнулся:

— Нет.

— А откуда же это?

— Добровольные пожертвования.

— А? — не понял я.

— Ну, кроме кримналога, существуют еще и добровольные пожертвования — спонсорство там всякое, меценатство, благотворительность. Зацепили, скажем, кого-нибудь из Семьи, а то и прямо из Гнезда, так что им, приятно в тюремной клетке на потеху всему городу ехать? Вот и пожертвовали нам несколько подобных машин… Ну мы и пользуемся.

Мрачные черно-белые ворота захлопнулись за нашей машиной, въехавшей в тюремный двор. Мне даже показалось, что солнышко изрядно потемнело. Я торопливо попрощался с водителем и вылез на шахматную брусчатку двора. Навстречу уже спешил, как я понял, офицер внутренней службы, в черной форме с двумя белыми клетками на погонах. Первым отсалютовал он, как младший по званию.

— Стасский, бригада «У».

— Да! Здравствуйте. Блок-карту, пожалуйста.

— Пожалуйста.

Произведя идентификацию, офицер явно расслабился.

— Дежурный по сектору предварительного содержания Акай Сало. Чем могу?..

— Мне надо поговорить с задержанным вчера в Свободной Зоне неким Рахом Гуссосом.

— Так что же мы стоим во дворе, пойдемте пока ко мне в приемную, а его подготовят и доставят в камеру для допросов. А что натворил этот грошовый мерзавец?

— Понимаете, я не могу…

— Ох, простите, господин Стасский. Бригаде «У» вопросов не задают — это я знаю. Но уж больно интересно. Таких, как он, к нам не привозят, понимаете ли. Кримналог на один грош не дает права пользоваться всеми благами нашего учреждения. Собственно, он вообще ничего не дает — слишком малая сумма, но я его понимаю. Когда тебя берет за жабры «Гранит», поневоле используешь все возможное, чтобы попасть под защиту государства. Или хотя бы выиграть немного времени. Только вот одного он не учел — попасть к нам гораздо легче, чем потом вернуться на волю. — Он усмехнулся. — А теперь внимательно, идите за мной по черной дорожке.

И мы вошли в открытую арку, за которой клубился густой туман. Мы шли и шли в этом тумане, и все, что я мог видеть — черная, чуть светящаяся дорожка под ногами и сутуловатая спина моего сопровождающего. И больше ничего — ни времени, ни направления. Казалось, на эту дорогу мы затратили немалый кусочек вечности. Однако пришел в себя я на мягком диване, со стаканом какого-то сока в руке. Акай Сало стоял рядом и участливо глядел на меня.

— Простите, господин Стасский, я должен был учесть, что вы новичок. Хаос-лабиринт иногда очень тяжело действует на людей, зато исключает любую возможность побега.

Я подозревал, что он не совсем нечаянно провел меня этим путем, но промолчал. Он продолжал:

— Сейчас вашего задержанного уже ведут в камеру для допросов. Вы будете фиксировать его ответы?

— Конечно.

— Кристалл памяти или бумага и ручка-самописка?

Я вспомнил лекцию Ринели о том, что любой кристалл можно считать, и попросил ручку. Она же и показала мне тогда, как уничтожается в ручках моторная память. А бумаги я намеревался забрать с собой.

Эти мысли пронеслись у меня в голове как-то совершенно естественно, сначала я даже не удивился, а потом подумал, что просто начинаю привыкать к работе в бригаде. И к своему третьему уровню допуска. В камеру для допросов я, однако, попал, пройдя метров сто по обычному канцелярскому коридору. А вовсе не через Хаос-лабиринт. Возможно, Хаосом закрывали только внешние контуры тюрьмы… Но спрашивать я не стал.

Камера, стол, украшенный защитным орнаментом, кресло, украшенное таким же орнаментом, как я понял — для меня. С противоположной стороны на стуле сидел толстый коротышка с двумя роскошными фингалами под обоими глазками. Коротышка был одышлив, напуган и небрит.