Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна Страница 48

— Да как же я мог забыть, старый олух? Да ведь семерник сегодня, Рог Изобилия напитки выдает! И что же мне теперь — надвое, то ли, разодраться? Молодежи ведь не поручишь: ну, все вылакают, а там же недельные запасы, ах ты, какая вышла незадача…

Инспекторы развернули уши в сторону ветерана и насторожились. Груды свитков на полу убивали нервы, а слова Вонды сулили невнятную радость для печени, так что решение пришло само собой: чиновники заявили, что, чтобы ветерана не утруждать, бумаги они будут проверять прямо рядом с Рогом Изобилия.

И нет-нет, конечно, ничего они дегустировать не будут…

Часа через три лыка не вяжущий Вонда сунулся носом в одно из установленных в коридорах зеркал и доложил по форме:

— У-у-питы, как было прик-азано. Сла-ба-ки.

Макс обернулся через плечо к Хету, который в «упивстве» не участвовал.

— На драконов и в Семицветник, ценным грузом.

В Семицветнике немало озадачились, когда возле него появился дракон, в котором, аккуратно упакованные, лежали три инспектора мужского пола и один — женского. Дружно моргая соловыми глазами, инспектора доказывали, что документация в Одонаре — во! Нужного градуса.

Совсем не так повезло тем, кто отправился к Трем Комнатам, а этот путь для себя избрал самый внушительный инспекционный отряд. И самый разнообразный: знать, пара торговых магнатов, один желчный жрец Светлоликих и даже сколько-то нежити. Чиновники Семицветника облизывались на Рукоять, магнаты вздыхали по Большой Комнате, кое-кому хоть одним глазком хотелось поглядеть на Малую…

Но для начала пришлось поглядеть на стол.

Стол был установлен прямо поперек прохода к Трем Комнатам, а за столом сидел Нольдиус с такой официальной физиономией, что покоробило даже бывалых чинуш.

— Добро пожаловать к Сердцу Одонара, — чопорно поприветствовал Нольдиус. — Вынужден вас огорчить: до ухода из артефактории госпожи Феллы, ею была задействована особая система защиты Трех Комнат. Мы полагаем, что вы сможете ее без труда обойти…

Чиновники были научены горьким опытом и не купились.

— …заполнив некоторые бумаги.

Двое инспекторов тихо самоустранились, похмыкивая под нос: «Плавали, знаем».

— Вам всего лишь нужно написать заявления на вход в Сердце Одонара, — добавил Нольдиус. Это могло бы даже расцениваться как ободрение, если бы заявления надо было написать по-целестийски. Письменной казуистикой заморачивались только в Семицветнике, а остальная страна прошения излагала на какой придется бумаге, каким придется языком и норм не признавая. Но Макс находчиво ввел образцы заявлений из внешнего мира, так что инспектора под руководством Нольдиуса битый час пытались этим образцам соответствовать. А Нольдиус еще и пояснял, что дате принципиально стоять именно в этом углу, а подписи совсем в другом, а иное положение — фатально…

— Какая разница-то?! — взвыл кто-то из нежити.

— Мне — никакой, — честно ответил Нольдиус. — А барьеру госпожи Феллы…

И он выкинул за плечо листочек с неправильно написанным заявлением. Листочек полыхнул и осел по ту сторону черной пылью. Инспектора усердно принялись пересчитывать образцы — где там должна стоять дата?

На самом деле «барьер» был поставлен экспериментаторами. На просьбу: «соорудите какую-нибудь внешне опасную, но на деле безобидную фигню» — Отдел Опытов откликнулся с восторгом, хотя с уровнем безобидности там пришлось повозиться.

— Почти все, — невозмутимо провозгласил Нольдиус, когда с заявлениями было покончено. — Теперь только необходимо заполнить страховки.

Количество инспекторов таяло на глазах, и самым храбрым уже не хватало злости возмущаться. Но один из магнатов, оружейник, все же выцедил:

— Это еще что за зверь?

— Ну, видите ли, Комнаты не могут считаться неопасным местом, а потому артефакторий должен снять с себя ответственность за все, что может там с вами приключиться. Так-так, вот это подойдет, — он вынул внушительный лист бумаги. — Необходимо предусмотреть возможность вашего испепеления, отравления, удушения, утопления, расчленения — полного и неполного — выворачивания наизнанку, обескровливания, замораживания… ах, да, кинжалы-артефакты. Зарезания? Заклания? Нет, заклания — слишком стилистически высоко, пусть будет смерть от колющих предметов…

— В каком смысле — пусть будет?! — побледнел магнат.

— Ну, пусть будет что-нибудь другое… Потрошение, скальпирование, потеря конечностей — нет, расчленение было — оскопление…

Мертвая тишь ударила по коридору. Нольдиус поднял глаза с видом усталого непонимания:

— Что? Артефакты довольно непредсказуемы. Реагируют на вторжение посторонних. Обычная практика. Далее, нужно застраховать ваши конечности по отдельности, на случай причинения им какого-либо вреда: руки, ноги, уши, хвост…

— Какой хвост?! — задохнулся оружейник. — У меня нет никакого хвоста!

— Но он вполне может у вас появиться, когда вы туда войдете. Далее идет графа «преобразование». К прискорбию, здесь сложнее: придется вписывать не только появление щупалец, но и смену пола, полное обволосение/облысение, появление дополнительных челюстей или желудков… ох, а как быть с графой «изменения в сознании»?

— О, Светлоликие, — тихо уронил кто-то из знати.

— У-у, Холдон, — выдохнула нежить в сторонку. — За что?

Заполнение страховок длилось мучительно. Отчасти потому, что многим инспекторам уже не очень-то хотелось продолжать путь, с такой-то степенью рисков. Отчасти из-за того, что Нольдиус заявил: для людей, нежити и магов у них принципиально разные формы…

Последний вампир отложил артеперо. Нольдиус поблагодарил публику кивком прожженного бюрократа.

— Осталось самая малость, — отчеканил он, — инструкция по технике безопасности!

И выволок из-под стола том в половину Предсказальницы. Макс со Скриптором времени зря не теряли. Группа — вся, без видовых различий — стала серой и грустной, и только тот самый последний кровосос попытался качать права:

— Неужели у вас никто не входит в этот коридор без такой процедуры?

Нольдиус замялся, а потом объяснил, что бывает — входят.

— И как это на них влияет?

— Ну, почти никак… — скромно ответил Нольдиус, дергая за нитку колокольчика под столом.

Внутри Особой Залы прозвенел звоночек. По нему в тоннель выглянул Гробовщик, от которого попросили только одной услуги: собственно, по звонку выглянуть в коридор. Без капюшона.

— Почти никак, — заключил Нольдиус, когда инспектора онемели, узрев лысого, страшного и очень жизнью недовольного Гробовщика.

Комиссия начала потихоньку, на цыпочках отступать от входа в тоннель. Когда тактическое отступление было в разгаре, инспектора столкнулись со своими коллегами. Коллеги были бледны и отступали нетактично, со всех ног.

— Вы откуда? — было спрошено у них.

— Х-ходили на занятия! — запинаясь, выпалил один из коллег, все друг на друга посмотрели и решили, что на сегодня точно хватит…

Может, им еще удалось бы отступить с достоинством, если бы в конце одного из коридоров они не увидели Экстера Мечтателя, который приближался с таким отстраненным выражением лица, что сразу стало ясно: поймает и начнет душу стихами травить.

Инспектора помахали директору издалека и достигли прощадки дракси с рекордной скоростью.

— Минус максимум, — с мрачным удовлетворением произнес Макс Февраль и отметил на листке бумаги цифру «16».

Очень скоро листок пополнился новыми цифрами.

Опытный Отдел даже не напрягся. Это была единственная часть артефактория, в которую Макс не решился впускать бюрократию: там было страшно и без нее.

В экспериментаторы шли самые отчаянные и сдвинутые на артемагии представители артефактория (так оно всегда бывает с наукой). Теории они, как и все в Целестии, не признавали. Сначала создадим, потом испытаем, а потом уже подумаем, почему вокруг трупы, а не бабочки — вот был их зловещий девиз. От экспериментаторов все старались держаться подальше, потому что в жизни они были озабочены только двумя вопросами: какую бы глобальную проблему еще решить при помощи артемагии и на ком бы испытать новые артефакты.