Михаил Высоцкий - Новорусская баллада Страница 49

Когда вампир закончил зачитывать свой список, Всемир спросил:

– Олег, быть может, мой слух подвел меня – сначала ты утверждаешь, что сия девица есть опасна, в последствии же называешь ее союзной нам…

– Тебе не послышалось, – честно признался Олег. – Она очень хитра и опасна, но чем угодно готов тебе поклясться, что к черной магии она не имеет никакого отношения. Это… Скажем так, опыт веков. Такие люди, как Нюрка, вообще чудес не любят, им намного приятнее добиться всего своим умом и силой воли. Они, как правило, слишком подозрительны, не верят тому, что само дается в руки. И, между прочим, правильно делают.

– Но коли так, быть может стоит у нее спросить про Черного… – предложил очевидное Дервощит.

– Спрашивал, – ответил Олег. – Не знает. Уж она – точно. Единственный тут человек, кому лично я безоговорочно доверяю. Кстати, я ей все рассказал, она даже пообещала уже сама попробовать со всем разобраться, со свекром поговорить, по душам, а потом с нами поделиться.

– Слышь, Олег, – припомнил Колян, – ты, кстати, этого, Магнуса забыл…

– Я никого не забыл. Магнус – пустое место. Он никто и зовут его никак. Трус, марионетка, которой все крутят, как хотят.

– Но что же мы теперь будем делать? – задал долгожданный вопрос Всемир.

– Хорошая задачка. Могу сказать, что мы делать, точно не будем. Сидеть сложа руки и ждать знака от судьбы. Мозговой штурм… устраивать тоже не будем, – добавил Олег, осмотрев внимательно лица окруживших его интеллектуалов. – Будем дальше копать. Уже по этому списку. Так, давайте по очереди… Толян, Колян – разберитесь со святошами, поговорите с ними, например, на темы религии, желательно без мордобоя и никого не калечить. Любослав, на тебе местная армия, проведи среди них разъяснительные беседы, объясни политическую ситуацию в мире, так сказать. Всемир, на тебе наши «женские» подозреваемые, ты знатный воин, справишься. Нюрку не трогай, она тебе не по зубам, Елену тоже, ее буду я ломать. Ну а я… Займусь всеми остальными.

И опять все разошлись на разведку, кто со страхом (Любослав), кто с недоумением (Всемир), а кто и с бочонком самогона (Толян, Колян). Один Олег на месте остался. Ждать. Гостью. Которая не замедлила явиться.

– Салве, веспертіліо!

(«Здравствуй, вампир»)

– Привет, Нюра… Ну как?

– Те, що ти казав – веріора веріс! Серед нас насправді є магус, не знаю, чи нигер, чи алба, але це мені дуже не подобається. Тому я пропоную тимчасове індутіае.

(«То, что ты говорил, сущая правда! Среди нас действительно есть маг, не знаю, черный или белый, но мне это очень не нравится. Потому я предлагаю временное перемирие»)

– Ну давай, Нюрка, дружить, – усмехнулся вампир, протягивая девушке руку.

Нюрка Цветочная была похожа на кого угодно, кроме серого кардинала, в ежовых рукавицах держащего тут всю власть. Невысокая платиновая блондинка, в беленьком, расшитым орнаментами платье до колен. Две косы, с вплетенными в них цветочками, милая, беззаботная улыбка ребенка, который даже в замужестве не потерял своей детской невинности. Голубые глаза, и характер акулы – если Нюрка за что-то цеплялась, вырвать у нее из пасти это не мог никто.

– Давай, – согласилась девушка, пожимая руку вампира.

– О том, что ты надыбала, расскажешь потом, пока же посмотри. Мы тут с приятелями примерный список составили, лиц, подозреваемых в том, что они в чем-то подозреваются, прошу прощения за тавтологию. Твое мнение?

Нюрка внимательно изучила свиток с записями Олега, ее даже не смутило, что они сделаны на плохо знакомом ей языке, да еще и достаточно корявым почерком вампира. Изучила спокойно, без эмоций, даже абзац про нее саму вызвал лишь легкую ухмылку.

– Я не венефіка, – прокомментировала она, – а так все бене. Тільки я хочу зробити декілька зауважень…

(«Я не ведьма, а так все хорошо. Только я хочу сделать несколько замечаний…»)

– Ну давай, – согласился Олег.

– Марічку відразу можеш викреслювати, вона моя краща аміка. Як і Семена. І бабу Настю. Андрій Бикоріг – просто ступідус, як і Проня, а ось Центуріо Августус лише вдало сімуларе, ревера він великий розумник.

(«Маричку сразу можешь вычеркивать,она моя лучшая подруга. Как и Семена. И бабу Настю. Андрей Быкорог – просто дурак, как и Проня, а вот Центурий Августин только удачно притворяется, на самом деле он очень умный»)

– Ясненько, – бросил Олег, делая соответственные пометки, – значит минус Маричка-красавица, Семен-аватнюрист, ведьму вычеркиваем, Андрюшу болтливого, Проню-сплетницу… Да, такими темпами мы этого мага быстро вычислим! Давай, Нюрка, теперь рассказывай, что ты выяснила.

По словам Нюрки, в последнее время тут, в Свободной Сечи, действительно все пошло не так, как было заведено веками до этого. Причем изменения проходили слишком незаметно, так что никто, включая ее саму, не пытался их все связать в одну единую, цельную картину, считая лишь странными, ничего не значащими совпадениями. Что особенного, что старый батюшка Алексей, свободных нравов человек, настоятель собора пресвятой Богородицы, вдруг решил вспомнить молодость, потанцевать на вечеринке и ногу себе сломал? Или в том, что Клавдий Кривоус, первый хлопец на селе, показывал свою удаль молодецкую, через омут переплыть решил, да так едва не утоп, с той поры сиднем в доме сидит, вылезти боится. Или такой факт – если раньше веры языческой и христовой поровну было, то теперь все больше народ на проповеди отца Леонида ходит, тот грозится, что кто у него не бывает – будут потом а аду на сковородках вечность жариться. И речи вдруг самые разные по народу ходить стали, ну так что необычного, Лупус Гнилозуб – известный философ, он всегда поговорить любил, вот придумал что-то новое, а за ним подхватили. Еще все стали об основателе Сечи, Иване Выбейглазе, вспоминать, слухи пошли, что лишь при нем, светлом гетмане, жилось хорошо, а ныне так, не жизнь, а бренное бесцельное существование. А вот будь он ныне тут… И многое другое тоже происходило.

Мелкие факты, а за ними, если присмотреться, чувствуется чья-то рука. Не сломай батюшка Алексей ногу – не стал бы Леонид настоятелем, своими речами не переманивал бы традиционно языческую паству. Не случись с Клавдием инцидент, никто бы Лупуса не слушал, потому что парень не только красив да силен, а еще и умен был, любил при всем честном народе очередные концепции философские в пух и прах разбивать. А дальше больше – как раз от Лупуса Гнилозуба пошла в народ идея поклоняться не богам дальним, которые вроде есть, а вроде их и нет, а тому, кто точно существовал – Ивану Выбейглазу, например. И отцу Леониду восстать бы против такой ереси, а как раз наоборот происходило – он на службах своих призывал гетмана Выбейглаза канонизировать, приравнять к Владимиру, Ольге и Александру Невскому, признать великим героем и человеком святости неимоверной.

И народ ведь слушал, внимательно – бабушки-старушки кудахтали, былые времена вспоминали, когда и солнце светило ярче, и небо голубее, и листва зеленее, и Иван Выбейглаз большим почетом пользовался, и Проня-сплетница любой свой рассказ воспоминаниями о Иване Выбейглазе начинала, будто бы сама с ним знакома была. Аврилий Умбра и Марк Дуриноги, лучник и силач-богатырь, прилюдно присягу дали, да не Сечи, не предкам, как заведено было, а опять тому же Ивану Выбейглазу, поклявшись все свои подвиги легендарному гетману посвящать. Центурий Августин ввел среди стражи «политподготовку», где они проходили истории из жизни Выбейглаза, как он врагов сотнями косил. Андрей Быкорог постоянно речи толкал, где зазывал людей быть достойными гетмана-основателя. Тарас Кривоглаз, ветеринар местный, всем рассказывал, как Выбейглаз животных любил, и как они ему взаимностью отвечали, а цветовод-Василий особый сорт роз вывел, фиолетовых, которые так и назвал – « Выбейглазые». Кузнец Ивон Бесараб клялся-божился, что к нему во сне дух гетмана приходит, секреты рассказывает, как достойное богов оружие ковать. И почти все люди как будто бы помешались на давно умершем гетмане, чей дух добрых четыре века не тревожил никого. Вроде бы, почему бы и нет – всплеск интереса к прошлому, да вот только в ключе информации о наличии рядом Черного Мага воспринимается уже вся вереница событий по другому, как звенья одной цепи.

Были, однако, те, которых вся эта эйфория почитания гетмана Ивана Выбейглаза не затронула. Например, Остап Дерипаска – все злато-серебро продолжал копить, откуда – и Нюрка не знала, будто у него в подвале самородки золотые сами из земли лезут. Сергий, богомаз, несмотря на все увещевания икону Выбейглаза наотрез отказывался рисовать, потому как не зрел его дух, а рисовал он только тех святых, которых лично в своих видениях удалось повстречать. Баба Настя, ведьма местная, в стороне оставалась, эликсирами своими продолжала торговать, порчу снимать, мужей к женам возвращать. Ивашка-звонарь и вовсе не знал, кто такой этот Выбейглаз, он и умел-то всего две вещи делать – в колокола звонко бить, да с девками поступать, как они просили. Тимошка-Мураш, как и все Мураши, тоже в стороне держался, их династия фокусами занималась, народ развлекала, и больше ни во что лезть из принципа не желала.