Терри Пратчетт - 03 Ринсвинд. Посох и Шляпа Страница 5

Однако убивать своих братьев-волшебников в День Мелких Богов считалось крайне дурным тоном, так что все позволили себе несколько оттянуться и ослабить галстуки, не опасаясь, что их этими же галстуками и удавят.

Место аркканцлера пустовало. Шатогусь обедал у себя в кабинете, как и подобает человеку, избранному богами после серьезного обсуждения его кандидатуры с благоразумными старшими волшебниками. Несмотря на восемьдесят лет, Шатогусь немного нервничал – даже второго цыпленка не доел.

Через несколько минут ему предстояло произнести речь. В молодые годы Шатогусь искал могущества в странных местах: он сражался с демонами в пылающих октограммах, всматривался в измерения, о которых обыкновенным людям знать не полагается, и даже представал перед комитетом Незримого Университета по выдаче грантов. Но пресловутые восемь кругов пустоты – ничто по сравнению с парой сотен лиц, с интересом глазеющих на тебя сквозь сигаретный дым.

Скоро за ним придут герольды. Он вздохнул, отодвинул нетронутый пудинг, пересек комнату и, остановившись перед большим зеркалом, нащупал в кармане мантии свои заметки.

Наконец ему удалось более или менее привести их в порядок, и Шатогусь прокашлялся.

– Мои собратья по искусству! – начал он. – Даже описать не могу, насколько я… э-э, насколько… прекрасные традиции этого древнего университета… э-э… оглядываясь на портреты давно ушедших аркканцлеров… – Он прервался, еще раз рассортировал листочки и с несколько большей уверенностью продолжил чтение. – Стоя здесь сегодня, я вспоминаю историю о трехногом уличном торговце и, э-э, купеческих дочерях. Вроде бы этот купец…

В дверь постучали.

– Войдите, – рявкнул Шатогусь, вглядываясь в записи. – Этот купец, – бормотал он, – этот купец, да, у этого купца было три дочери. Думаю, так. Да. Их было три. Может показаться…

Он взглянул в зеркало и обернулся.

– Кто ты та… – начал он. И обнаружил, что на свете бывают вещи и похуже, чем произносить речи.

Темная фигура, крадущаяся по пустынным коридорам, услышала этот шум, но не обратила на него особого внимания. Там, где люди занимаются магией, неприятные шумы – довольно распространенная штука. Фигура что-то искала. Она сама не знала, что именно, но была уверена, что узнает, как только найдет искомое.

Через несколько минут поиски привели ее в комнату Шатогуся. Воздух был густым от маслянистых клубов дыма. В струйках сквозняка медленно плавали крошечные частички сажи, а на полу виднелось несколько выжженных отметин в форме человеческой ступни.

Фигура пожала плечами. Чего только ни увидишь в комнатах волшебников… Заметив в разбитом зеркале свое множественное отражение, она поправила капюшон и снова принялась за поиски.

Она неслышно обошла комнату, двигаясь как человек, который прислушивается к указаниям внутреннего голоса, и наконец оказалось возле стола, на котором стояла высокая, круглая, обшарпанная кожаная коробка. Фигурка подкралась ближе и осторожно подняла крышку.

Донесшийся изнутри голос звучал так, будто проходил сквозь уложенный в несколько слоев ковер.

«Наконец-то, – пробурчал голос. – Где тебя так долго носило?»

– Но они-то все как начинали? В смысле, тогда, в старые времена, жили настоящие волшебники, никаких тебе уровней. Они просто шли и… делали. Пф!

Парочка других посетителей, сидящих в затемненном зале трактира «Залатанный Барабан», беспокойно оглянулись на шум. В городе они были новичками. Постоянные клиенты никогда не обращали внимания на неожиданные звуки типа стонов или неприятного скрежета. Так было гораздо безопаснее для здоровья. В некоторых районах города любопытство не только убивало кошку, но еще и сбрасывало ее в реку с привязанными к лапам свинцовыми грузами.

Руки Ринсвинда неуверенно бродили над шеренгой стоящих на столе пустых кружек. Ему почти удалось забыть о тараканах. Еще одна кружечка, и, может быть, он сумеет забыть о матрасе.

– У-у! Огненный шар! Пш-ш! Исчезает, как дым! У-у!… Прости.

Библиотекарь предусмотрительно убрал кружку с остатками пива подальше от машущих рук Ринсвинда.

– Настоящая магия.

Волшебник подавил отрыжку.

– У-ук.

Волшебник какое-то время смотрел на пену в последней недопитой кружке, после чего с величайшей осторожностью – чтобы верхняя часть его черепа не упала на пол, – нагнулся и налил немного пива в блюдечко Сундука. Сегодня тот, к немалому облегчению Ринсвинда, прятался под столом. Сундук любил ставить своего хозяина в неловкое положение, пристраиваясь в трактирах к посетителям и терроризируя их до тех пор, пока они не угощали его чипсами.

Затуманенный мозг Ринсвинда пытался сообразить, где именно ход его мыслей отклонился в сторону.

– На чем я закончил?

– У-ук, – подсказал библиотекарь.

– Ага, – просветлел Ринсвинд. – У них, знаешь ли, не было всяких уровней и степеней. В те дни жили чудесники. Они бродили по миру, отыскивали новые заклинания, переживали приключения.

Он обмакнул палец в лужицу пива и машинально начал что-то рисовать на поцарапанном, покрытом пятнами деревянном столе.

Один из наставников Ринсвинда как-то отозвался о нем: «Если вы назовете его понимание теории магии ничтожным, у вас не останется подходящего слова, чтобы описать его владение магической практикой». Это изречение всегда ставило Ринсвинда в тупик. Утверждение «Чтобы быть волшебником, нужно хорошо владеть магией» он просто не принимал. Глубоко в мозгу Ринсвинд знал, что он – волшебник. Хорошо владеть магией вовсе не обязательно. Это просто дополнительная деталь, и она не может определять статус человека.

– Когда я был маленьким, – задумчиво проговорил он, – я увидел в одной книжке изображение чудесника. Он стоял на вершине горы, размахивал руками, и волны поднимались прямо к нему, как это бывает в Анкской бухте в шторм. Повсюду сверкали молнии…

– У-ук?

– Я откуда знаю, может, он носил резиновые сапоги, – рявкнул Ринсвинд, а затем мечтательно продолжил: – Еще у него были посох и шляпа, совсем как моя, и глаза его вроде как светились, а из кончиков пальцев исходило вот такое сверкание. Тогда я подумал, что в один прекрасный день сделаю то же самое и…

– У-ук?

– Ладно, уговорил, мне половинку.

– У-ук.

– Интересно, а чем ты расплачиваешься? Каждый раз, когда тебе дают деньги, ты их съедаешь.

– У-ук.

– Потрясающе.

Ринсвинд закончил свой рисунок по пиву. Там была изображена фигурка по типу «ручки-ножки-огуречик», стоящая на утесе. Не очень-то похоже – рисунки на выдохшемся пиве не относятся к точным видам искусства, – но картинка явно замышлялась как портрет самого Ринсвинда.

– Вот кем я хотел стать, – поделился он. – Пф! А не возиться со всякой ерундой. Все эти книжки и прочее – не в них кроется магия. Что нам нужно, так это настоящее волшебство.

Последнее замечание могло бы получить приз как самое ошибочное утверждение дня, если бы Ринсвинд тут же не добавил:

– Эх, жаль, что чудес больше не бывает.

Лузган постучал по столу ложкой.

В своей церемониальной мантии Почтенного Совета Провидцев с пурпурным, отделанным мехом дурностая капюшоном и желтым поясом волшебника пятого уровня он представлял собой внушительное зрелище. Волшебником пятого уровня он был уже три года, в течение которых с нетерпением ждал, когда же один из шестидесяти четырех волшебников шестого уровня отбросит копыта и освободит ему место. Однако сейчас казначей пребывал в хорошем расположении духа. Он не только прекрасно пообедал, но еще и раздобыл небольшой флакончик гарантированно безвкусного яда – при правильном применении это зелье обеспечит ему продвижение уже в ближайшие пару месяцев. Жизнь казалась чудесной.

Большие часы в конце зала задрожали, готовясь пробить девять.

Выбиваемая ложкой барабанная дробь не возымела должного эффекта. Лузган схватил оловянную пивную поварешку и с силой ударил ею по столу. – Братья, – прокричал он и кивнул головой, когда шум голосов стих. – Благодарю. Поднимитесь, пожалуйста, для церемонии, гм, с ключами.

По залу прокатился смешок, и волшебники, предвкушающе переговариваясь, начали отодвигать скамьи и неуверенно подниматься на ноги.

Двойные двери зала были заперты на замок и три засова. Вступающий в должность аркканцлер должен три раза попросить, чтобы его впустили, и только тогда двери откроются. Это означало, что он назначается на свой пост с общего согласия всех волшебников. Или нечто в этом духе. Происхождение данной традиции затерялось в глубине веков, и это было не самым худшим основанием, чтобы продолжать ей следовать.

Разговоры понемногу затихли. Собравшиеся в зале волшебники уставились на дверь.

В нее негромко постучали.

– Уходи прочь! – заорали волшебники, и кое-кто из них покатился со смеху, наслаждаясь утонченностью данного образчика юмора.