Альфред Хичкок - Галерея призраков Страница 5

Позже он много ворчал на каждом углу о человеческой неблагодарности и неуместной гордости, но никто не обращал на его слова большого внимания. Всем в городке было прекрасно известно, что мисс Эммелин несколько раз предлагала ему купить дом по разумной цене, но он постоянно отказывался, предпочтя приобрести его дешевле при принудительной продаже. Общественное мнение полагало, что именно он своим влиянием добился выставления дома на торги.

Разумеется, никто не осмеливался говорить так при мистере Моле. Хотя он уже отошел от активного ведения дел, но по-прежнему был богат и пользовался большим влиянием. Он подарил городку парк и, как было известно, намеревался устраивать большие приемы, что было бы полезно для развития местной торговли. Кроме того, старый дом Валиантов был настолько неразрывно связан с местными традициями, что любой занимавший его уже по этой причине был обречен на всеобщее уважение.

Итак, наша история началась в тот вечер, когда торжествующий мистер Мол расхаживал по только что приобретенному им дому Валиантов, а мисс Эммелин в своей новой комнатке в доме миссис Перди поглаживала кота Томаса и думала, на что она будет жить, когда закончатся деньги, полученные от мистера Мола. Валианты принадлежали к тем семьям первых поселенцев, которые колонизировали страну, медленно передвигаясь в западном направлении от восточного побережья.

Это передвижение не было равномерным. Колонисты перемещались по стране прыжками, как кузнечики. Иногда между двумя прыжками могло пройти целое столетие. Именно такими кузнечиками, прыгающими раз в сто лет, и были Валианты. В семнадцатом веке они появились в Массачусетсе, в восемнадцатом перепрыгнули в Коннектикут, а в 1810 году заскочили в штат Нью-Йорк. Одного наиболее непоседливого Валианта занесло даже в Огайо, где он и канул в небытие, но остальные члены семьи прочно обосновались в старом доме на озере, где спокойно прожили и спокойно умерли несколько поколений. Все, кроме мисс Эммелин, которая теперь вспоминала былую славу своего рода и мучилась сомнениями по поводу своего будущего.

Неожиданно мисс Эммелин подскочила на месте, так как вдруг вспомнила, что в суете и неразберихе, сопровождавших ее отъезд из дома, в котором она прожила всю свою жизнь, она забыла взять с собой нечто еще более ценное, чем семейные фотографии и даже ее кот Томас. Она забыла взять маленький плоский сундучок, который, по преданию, принадлежал одной из ее прапрабабок, ставшей когда-то главным действующим лицом судебного разбирательства против ведьм, устроенного в Новой Англии.

Надо сказать, что по шкале новоанглийских генеалогических ценностей обвинение человека в колдовстве приравнивает его к аристократии. Судья котируется выше, чем священник, губернатор — выше, чем судья, но повешенная за колдовство прародительница — это редчайшая и ценнейшая жемчужина рода. Поэтому мисс Эммелин взяла чистый платочек, надела шляпку и отправилась навестить мистера Мола.

Ее визит обрадовал нового хозяина дома, так как тот почувствовал, что это дает ему шанс проявить старомодную учтивость, соответствующую, как он полагал, его новому положению. Однако мисс Эммелин решительно отвергла его неуместные расшаркивания и сразу же перешла к делу. Она забыла сундучок. Не распорядится ли мистер Мол послать за ним?

Для мистера Мола сундучок не представлял никакой ценности, однако, неприятно удивившись тому, что приход мисс Эммелин не является данью вежливости, он заупрямился и ответил отказом. Сундучок, сказал он, является частью обстановки дома, за которую он уже заплатил. Сделка, в конце концов, есть сделка, сказал мистер Мол.

— Тогда, может быть, вы позволите мне выкупить его у вас? — спросила мисс Эммелин.

И опять он отказал, принявшись обосновывать свою позицию, но мисс Эммелин только сухо кивнула ему и покинула дом.

Мисс Эммелин была очень расстроена. Ей было крайне неприятно снова оказаться в доме, который совсем недавно был ее собственностью, увидеть вокруг такие знакомые и родные предметы и знать, что она не имеет на них никаких прав. Она острее обычного почувствовала, что мистер Мол совсем не тот человек, которому она с радостью позволила бы пользоваться когда-то принадлежавшим ей имуществом. И более всего остального ее расстроило то, что она так легкомысленно лишилась самой дорогой фамильной ценности.

Но лишилась ее не окончательно. Тем же вечером она сидела в своей комнатке в доме миссис Перди и задумчиво смотрела в окно. Она выбрала эту комнату, потому что из нее открывался вид на озеро и на старый дом Валиантов, прочно и твердо стоявший на крутом обрыве над водой в окружении фруктового сада. Она сидела у окна, держа на коленях Томаса, и смотрела на дом, но видела его не очень отчетливо, потому что луна еще не взошла. Однако ей были видны огни в доме, и когда последний из них, мигнув, погас, она выждала еще полчаса, а затем надела шляпку и бесшумно спустилась по лестнице.

На улице ей никто не встретился. Проскользнув в боковую калитку, она миновала лужайку и подошла к задней двери. Дверь была заперта, но она прекрасно знала этот замок. Если осторожно покачать его, щеколда отодвинется. Она намеренно не пыталась ее отремонтировать, потому что благодаря этой неисправности всегда могла попасть домой, даже забыв ключи. Разувшись и взяв ботинки в руку, она тихонько прошла через столовую и зал, поднялась по лестнице, осторожно прошмыгнула мимо двери, из-за которой раздавался здоровый и безудержный храп, и по короткой лесенке проникла в мезонин.

Тут было светлее, так как ущербная луна уже успела взойти над холмами за озером. Прочные доски полов ни разу не скрипнули, позволив ей бесшумно подойти к заднему окну, под которым стоял сундучок. Мисс Эммелин открыла окно и наклонилась за своим сокровищем. Сундучок был очень маленький, не больше средних размеров чемодана, и с ним вполне можно было бы пройти и по лестнице. Но она полагала, что безопаснее будет спустить его в окно на бельевой веревке, которая лежала тут же, свернутая тугим кольцом.

Однако прежде нужно было сделать еще кое-что. В мезонине не убирали с прошлой осени. Чтобы ее следы не обнаружили на полу, покрытом густым слоем пыли, необходимо было чем-нибудь замести их. Из дальнего угла мезонина она принесла метлу — древний самодельный инструмент, представлявший собой пучок тонких прутиков, привязанных к концу короткой палки, — которая, возможно, была, старше самого дома.

Но когда она подняла сундучок, чтобы перебросить его через подоконник, что-то внутри него подозрительно загремело. Она всегда думала, что сундучок пустой, хотя справедливости ради нужно сказать, что она и не помнила, чтобы когда-то открывала его. Она всегда воспринимала его просто как «сундучок», как фамильную драгоценность, о которой не знал никто, кроме членов семьи, и которая всегда хранилась под задним окном мезонина. Раз в год она смазывала его для сохранения кожи, но смазывала только снаружи.

Засов приржавел, но все же ей удалось откинуть крышку. Гремевший внутри предмет оказался плоской металлической коробочкой, в которой находилась какая-то мазь с горьковатым, но не неприятным запахом медикаментов. Она положила коробочку в карман жакета и стала закрывать сундучок, когда вдруг оцарапала запястье засовом. Царапина слегка кровоточила, и, действуя скорее интуитивно, мисс Эммелин снова достала из кармана коробочку, наложила на ранку немного мази и стала втирать ее. В школе, которую когда-то давно она закончила, их учили лечить порезы и ссадины, обильно втирая в них любые мази, которые могут оказаться под рукой.

Она хотела снова положить коробочку в карман, когда та вдруг выскользнула у нее из рук и загрохотала по доскам пола. Мисс Эммелин торопливо подхватила ее и, замерев, прислушалась. Она знала, что прислуга мистера Мола занимает комнаты, расположенные прямо под ней. Несколько секунд она лелеяла надежду, что ее никто не услышал. Но через мгновение на лестнице раздались приглушенные звуки шагов и заспанные голоса. Мисс Эммелин поняла, что угодила в ловушку. Подчинившись инстинктивному импульсу отбиваться до последнего, она схватила метлу, уже осознавая, насколько глупо себя ведет, но в этот момент произошло нечто неожиданное.

Едва заметное покалывание в запястье, которое она ощутила, еще когда накладывала на царапину мазь, вдруг пронзило ее руку и распространилось по всему телу. Она почувствовала странное головокружение и подумала, не теряет ли сознание. Метла, на которую она попыталась было опереться, повела себя самым непредсказуемым образом — она прямо-таки запрыгала в руках и будто бы потащила мисс Эммелин к окну. Она крепче вцепилась в свое орудие и вдруг почувствовала, как ноги ее отрываются от пола, переваливаются через подоконник, чуть касаясь его пальцами, и вот она уже стремительно несется в воздухе в двадцати футах над садом. Продолжая изо всех сил сжимать рукоятку метлы, мисс Эммелин огляделась и поняла, что на громадной скорости летит на восток навстречу восходящей луне.