Михаил Высоцкий - Иноземия, или туда и снова туда Страница 5

— Нет, Зак, ты не прав. Ты хоть и организовал у себя в Мене школы и университеты, с работой ученых не сильно знаком… Ученый, даже самый умный, если что-то и открывает, то только по чистой случайности. И если не давать им возможность постоянно думать и гадать, совещаясь друг с другом, то ничего нового мы никогда и не получим, — говоря все это Гердер кормил с руки вечно сидящего у него на плече соловья, — Так что тут они сидят не бесцельно. Может, конечно, никто так ничего и не откроет, но вдруг… Вдруг кому-то придет в голову некое гениальное открытие, тогда все это уже было не зря. Понятно?

— Понятно, в принципе. — Зак задумался. — Слушай, а если действительно так, то получается, что открытия может сделать кто угодно? Даже я, например, если тут посижу?

— Можешь и ты. Только вот сидеть тут… По-моему, ты собирался заниматься чем-то другим.

— Так-то оно конечно так, но все равно… Ладно, время еще, как ты говоришь, есть, так что подумаю… Вдруг что-то в голову взбредет…

Пытаясь поймать гениальную мысль, Зак, на полном автомате, поел, и, забыв о собственной усталости, продолжил путь. И хоть дорога была все еще нелегкой, и встречались узкие места, где только боком и можно было протиснуться, но в целом она стала несколько легче, и скорость тоже повысилась. Теперь отряд стабильно шел со скоростью четыре-пять километров в час, и, по словам Гердера, держать подобную скорость можно было почти до самого конца.

А Зак продолжал ловить мысль. И если остальные ученые занимались тем же самым на основе определенных фактов, например геологической структуре стен, том факте, что проход, иногда изгибаясь, вел почти идеально с запада на восток, нигде не было ни одного завала и пропасти, не текли подгорные реки, да и вообще, геология дружно решила сойти с ума. Если остальные занимались творением умозаключений на основе подобных фактов, то Зак просто ждал, пока гениальное открытие само не озарит его, считая, что прикладывать для подобного озарения какие-то усилия выше его достоинства. Увы, все думы дружно взяли отпуск, развлекаясь на курортах со знакомыми музами, и отвлекаться от данного времяпровождения ради какого-то там правителя Мена никто не собирался. Так что пришлось Заку обойтись в этот день без гениальных открытий, но это его, честно говоря, не сильно то и расстроило.

А тем временем проход опять сузился, опять пришлось ползти, протирая локтями и коленями то, что еще не успели протереть ползущие впереди гвардейцы. Опять единственным, что было видно в свете ненавистного факела, была задняя часть туловища очередного представителя посольства, что было, мягко говоря, не особенно приятным зрелищем, особенно если наблюдать его несколько часов подряд. Однако любое мучение (ну хорошо, почти любое!) имеет свойство заканчиваться, рано или поздно, к сожалению, как правило, поздно, и скоро нора опять превратилась в широкий туннель. А кроме того, и это главное, наконец подул в лицо ветерок, пока еще слабый и едва ощутимый, но уже принесший заметное облегчение после духоты подгорного похода. А потом, вслед за ветерком, показалась и светлое пятно выхода, и вот, наконец, все. Крот-клаустрофоб запрятался куда-то в глубину души Зака, на последок пообещав еще показать себя на обратном пути, а место его занял тот, кто уже два раза спас мир. Кто уже боролся и победил оружие неведомой земли, одолел многомиллионное войско этов, два раза обошел кругом восточный мир. Этот кто-то, привыкший называть себя Зак Менский, осматривал расстелившийся перед ним новый, огромный мир. Мир, в котором ему предстояло искать своих давно потерянных родителей. И единственная мысль, которая только и крутилась у него в голове в этот торжественный момент, была под стать обстоятельствам — где бы тут найти кусты поудобнее, чтоб наконец сходить в туалет? Разделял ли подобные мысли кто-то еще, или это было ноу-хау Зака, так и осталось неизвестным, но когда он резко припустил куда-то, ни Гердер, ни один из его гвардейцев так и не смогли его догнать или найти.

Когда через пятнадцать минут правитель Оиса, несколько обеспокоенный психическим состоянием своего двоюродного брата, уже готовился отдать приказ начинать тотальный поиск, Зак, с облегченной улыбкой на лице, вернулся назад. Объяснив коротко причину своего краткого исчезновения и выслушав абсолютно непонятный взрыв истерического хохота со стороны Гердера, Зак поинтересовался:

— И что мы сейчас дальше будем делать?

— Сейчас или дальше? — не понял Гердер.

— Ну… — Зак и сам не понял, что именно он спросил, а потому решил перефразировать вопрос, — Дальше, сейчас, что делать?

— Понятно… Объясняю — сейчас мы разбиваем лагерь и ночуем тут, а завтра с утра направляемся в столицу всей этой земли. Так как это единственный крупный город, расположение которого мои разведчики успели выяснить за это время. Там я иду прямиком к правителю этой страны, а ты — сворачиваешь направо или налево, по твоему выбору, и поступаешь так, как считаешь нужным. Наше золото и серебро тут, увы, не в ходу, тут у них все деньги бумажные, так что помочь я тебе ничем не могу. Подозрительно, чего это твой всесильный братец, и столько всего не предусмотрел, да? Ну что поделаешь, я не всесильный, да и ты, как я знаю, человек опытный, сможешь придумать, как поступить…

— Это ты прав, что-нибудь придумаю. — с легкостью согласился Зак. — А далеко до столицы?

— Не особенно, за день, я так думаю, дойдем. Были бы завзы — быстрее бы управились, но вот только их по пещере не протащишь, да и не водятся они тут… Так что придется пешком. Шестьдесят километров, за десять часов прогулочным шагом дойдем…

— Ну… — мысль о длине прогулочного шага Гердера Зак оставил при себе, после чего, не придумав ничего нового, план правителя Оиса утвердил, — Ладно, так и поступим.

Пока гвардейцы-послы кашеварили и разбивали укрепленный лагерь, это у них в крови было, где остановились — там укрепленный лагерь разбить, Зак наконец осмотрел окрестности взглядом человека, организм которого уже не требует срочно удовлетворить определенные потребности. И надо сказать, что осмотр дал ему многое. Во-первых, он убедился, что деревья по эту сторону гор тоже зеленые. Во-вторых, что небо — голубое. В-третьих, что солнце и тут садится на востоке, причем как и по ту сторону, если горы закрывают солнце, то солнца не видно. Из чего было сделано еще два вывода — горы не прозрачные и свет распространяется прямолинейно. Из того, что он еще не задохнулся, Зак сделал вывод, что воздух тут тоже есть. После чего, обобщив результаты всех наблюдений и проведя глобальный анализ и синтез результатов, Менский пришел к просто великолепному выводу — тут тоже можно жить. Всю глубину своего философского мышления затратил Зак на получение этого результата и его логичного следствия — если тут можно жить, то его родители тут и живут.

За ужином процесс размышлений продолжился — Зак убедился, что мясо, овощи и фрукты тут имеют тот же вкус, что и там, особенно если они оттуда привезены. Ну и вода тоже, вроде, похожа, несмотря на то, что набрана она уже прямо тут, из ручейка, протекавшего прямо возле выхода из пещеры. Решив, что и так на сегодня мозг проработал на несколько дней вперед, Зак с чистой совестью завалился спасть, чтоб проснуться с первыми лучами солнца, тем самым на час задержав проснувшихся еще раньше гвардейцев Гердера. Игнорируя их протесты, он, неспешно, позавтракал, и только убедившись, что желудок пришел в правильную кондицию и имеет достаточно высокий процент заполнения, выступил в путь.

Поход по Иноземии начался. И если любой биолог, ботаник или зоолог, на месте Зака был бы просто потрясен животным и растительным миром Иноземии, моментально заключив, что это место просто не может находится в привычном Восточном мире, Менский не видел особой разницы между горами вокруг и аналогичными горами в его родном Мене. Да и леса были точно такие же, зеленые, и птицы тоже пели, и на редких пока полянах тоже росла трава. Вот только стоило показаться первому человеческому поселению, и тут уже даже Зак не умом, а сердцем понял — он попал в чужой мир.

Первой, главной и основной чертой того селения, мимо которого прошло посольство Гердера, была грязь. Если в любом, даже самом захудалом поселении Восточного мира была обязательна главная дорога, главная площадь, возле домов даже у самых бедных крестьян росли цветы, то ту ни о чем подобном люди даже не подозревали. Одетые в самые настоящие лохмотья, они мирно копошились на крошечных земляных участках около покосившихся деревянных хибар, и это притом, что необработанной земли вокруг было больше чем достаточно. Сгорбившись в три погибели, они примитивными сапками корчевали сорняки, примитивными лопатами копали ямы, примитивными граблями сгребали мусор, да и вообще, занимались жутко примитивными делами. Вместо того, чтоб вместе обрабатывать одно большое поле, выращивая какие-нибудь злаковые, каждый иноземец из последних сил работал над своим собственным кусочком земли, упорно игнорируя возможность объединить усилия и сделать то же самое с намного меньшей затратой сил и времени. Причем все иноземцы были так увлечены своей работой, что никто из них на отряд Гердера даже внимания не обратил. Казалось, что если они прямо сегодня не перепашут и пересеют — то все, конец света. Почесав привычным жестом в своем умном затылке, Зак не придумал ничего лучшего, как подойти к Гердеру и поинтересоваться: