Алексей Молокин - Гоблины в России (СИ) Страница 5

— Сенька? — Матильда поморщилась. — Такой скользкий, противный тип? Как же, знаю такого. Он раньше у Люськи-русалки в котах ходил. Потом она его все-таки поперла, толку от него никакого. Только и знал, что Коку жрать за ее денежки, а денежки заработать — это вам не хвостиком раз другой махнуть. А уж Люська работящая, не смотри, что у нее с хвоста чешуя сыплется, она иной задрыге эльфийке не уступит.

Эльфийки, судя по всему, не пользовались любовью остальных обитательниц «Аквариума».

— Ну, и где же нам его искать, драгоценная? Может он и сейчас у Люськи? — Василий взялся было вести себя, как завзятый сердцеед, но, вспомнив, как жалко выглядел «Хрен хоббитский, обыкновенный» на фоне остальной хреновины, передумал.

— Нету его здесь, — уверенно ответила Матильда. — Он мимо меня не проходил, а я всю ночь тут простояла и утро тоже. Ох, и тяжело живется честной девушке! Так вот, раз я его не видела, значит, нету. В другом месте ищите. На Драконовой свалке, например, там, говорят, у него корефан завелся.

— Спасибо Вам, вы оказали следствию большую услугу, — важно сказал хоббит и достал из-за пазухи зеленую бумажку.

— Да что Вы, — кокетливо пряча деньги за корсаж, сказала Матильда. — Таким кавалерам я ни в чем не отказываю! Заходите еще, особенно ты, миленький, — она ослепительно улыбнулась Дробиле. — Попьем чайку, и вообще, вспомним молодость. Эх, молодость, молодость!

— Приду, — твердо пообещал Дробила, — Может быть, мне еще на работу к вам устаиваться придется, если вообще жив останусь.

— Ну что, пошли, братва! Здесь нам, похоже, делать нечего. — Хоббит посмотрел на спутников. — Чего приуныли? Чем больше мест, где преступника нет, тем меньше — где он есть. Как говорится, кольцо сжимается!

— А как же девочки? — Заныл было Ватерпас. — Мы же у девочек еще не были?

— Вперед! На Драконью свалку, — оборвал его Василий, — Шагом марш! Запевай!

И детективы зашагали в сторону Драконьей свалки, во все горло распевая гоблинскую народную песню:

«Ой, на!Ой, на горе хоббиты жнуть!Ой, на!Ой, на горе хоббиты жнуть!А по пид горо-ою,Гаем долинно-о-оюГоблины йдуть!Гоблины йдуть!

Гей!Долиной гей!Широка-а-ая гоблиненька!

Попе!Попереду Ороченко!Попе!Попереду Ороченко!Веде свое вийско, вийско Мордори-и-ийскоХорошенько!Хорошенько!

Гей!Долиной гей!Широка-а-ая гоблиненька!»

Где находится Драконья свалка и почему она называется «Драконьей», в городке знали все от мала до велика. Наши герои не были аборигенами, хотя, формально, Великого Орка и приняли в почетные члены племени Черных Карачунов, но на его подданных эта привилегия не распространялась. Кроме того, привилегия привилегией, но пусть ты будешь трижды почетным жителем какого-нибудь города, знаний о нем у тебя, увы, не прибавится. «Только мертвые знают Бруклин», как говаривал один известный литератор, и, наверное, ошибался, потому что с чего бы это покойникам изучать Нью-Йоркскую подземку? Так что, в данном конкретном случае, перед нами пример так называемого «красного словца», широко практикуемый творческой интеллигенцией в целях укрепления собственной значимости и популярности. Впрочем, оставим это на совести самой интеллигенции, а народ — он сер, но мудр, мудр, но сер, хотя к красному цвету определенно неравнодушен. Говорят, дескать, «красному и дурак рад», и если это правда, то представляете себе, как ликуют умники и умницы, завидев что-нибудь хоть немного красное? Если уж и дурак рад, то все остальные и подавно. А еще народ утверждает, что «Язык и до Мордора доведет». И хотя в этой пословице есть некоторая двусмысленность, потому как, что там хорошего в этом Мордоре, но в целом, она верна. Верна, потому что народна. Или народна, потому что верна. Это, в общем-то, неважно. Важно то, что, расспрашивая местных жителей, не забывая забегать в забегаловки, закусывать в закусочных и рюмить в рюмочных, наши герои достигли, наконец, Драконьей Свалки. По дороге, они, безусловно, получили массу ценной информации об этом милом местечке, но для людей несведущих следует сделать некоторые пояснения.

Итак, Драконья свалка — это такое место на окраине города, куда его обитатели сваливают, что попало. От прочих свалок, составляющих непременную принадлежность каждого уважающего себя города, вроде туалета в современной квартире, Драконья свалка отличается тем, что на ней живет, здравствует и даже трудится самый настоящий дракон.

По классификации Д.Б. Пристли, драконы бывают Рыбохвостые, Мечехвостые, Копьехвостые, а также Свирепые Исполинские Винтохвостые. Безусловно, этот великолепно изданный в Лунный День тридцать первого июня Вечнотекущего года справочник и по сей день является самым авторитетным пособием по изучению драконов. Однако, дракон, облюбовавший в качестве места жительства свалку курортного городка, не походил ни на одну разновидность, описанную в классификаторе. Вернее, походил, но не совсем. Чего-то в нем не хватало. Внимательный наблюдатель мог бы отметить определенное сходство свалочного дракона с его Свирепыми Исполинскими Винтохвостыми родичами, если бы не хвост. Хвост нашего дракона представлял собой не гордо закрученный винтище, а так, хилый худосочный винтик, что-то вроде штопора, которым малоимущие пьяницы тщатся открыть бутылку с дешевым портвейном. И, как правило, убедившись в полной невозможности сделать это, мощным ударом мозолистой длани вышибают пробку, чтобы мгновение спустя, припасть пересохшим ртом к живительной отраве. Так припадем же и мы к живительному и сладкому яду преданий и легенд, которые гласят, что именно таким уродом стал Свирепый Исполинский Винтохвостый Дракон, повстречавший в недобрый для себя час пращура Великого Орка, чья пасть сияла стальным оскалом Древней Боевой Челюсти. И теперь Куцехвостый Дракон обитал на свалке, за что у местных бомжей получил обидное прозвище «Экскаватор». Впрочем, сам себя дракон предпочитал называть Автандилом, и охотно откликался на кличку «Авто».

Итак, наши герои добрались, наконец, до Драконовой свалки, и теперь стояли среди груд мусора, нагромождения ржавых, жеваных автомобильных кузовов и курящихся вонючими дымками подозрительно выглядящих куч. Эти неугасимые дымы делали свалку немного похожей на окрестности милого гоблинам Ородруина, только пахло здесь не магией огня, а какой-то другой гадостью, куда более противной.

— Ну, вот она, твоя свалка, — недовольно пробурчал Ватерпас, протирая слезящиеся от дыма глаза рукавом кольчужной рубахи. — И где же тут этот Горлум?

— Прячется, — сморкаясь, отозвался старший дознатец, — или с дружком своим бражничает. Добычу дуванят.

— А если он в мусор зарылся? — спросил Дробила, — Что нам тогда, всю свалку перелопатить? Я, между прочим — Боевой гном, а не какая-нибудь там землеройка. Мне это зазорно. И вообще, не прав ты, старшой, обещал к девочкам сводить, а сам…

— Цыц! — Прикрикнул на него хоббит. — Женился бы на Матильде, чем тебе не девочка? А сейчас молчите, я, кажется, что-то слышу.

И в самом деле, на свалке слышались какие-то скрипы, шорохи, металлический лязг и хруст. Потом раздалось тяжелое топанье и сопенье, и из-за горы старых автомобилей показалась неуклюжая куцая туша Экскаватора-Автандила. Дракон меланхолично дожевывал дряхлую микролитражку и был так поглощен этим занятием, что не сразу заметил замерших дознатцев.

— Вот оно, — хрипло выперхнул, наконец Дробила, — Вот оно, смертынка наша!

— Не «оно», а «она», — машинально поправил его грамотный хоббит.

— Нет, «оно», — упорствовал наблюдательный Дробила. — Смертынька смертынькой, но истина дороже! Смотри, у него корешок оторван, не только хвост. А раньше, видать, справным мужиком был.

— Теперь понятно, почему он на свалке прячется, — заключил невозмутимый Ватерпас. — Как ему в таком виде родичам показаться? Засмеют ведь. Хвост — это полбеды, хвост вон, хоть куцый, но отрастает помаленьку, ящер, он и есть ящер. А вот корешок — это, други мои, серьезно.

Дракон, между тем, вперевалку, кивающей походкой — без хвоста ему трудно было удерживать равновесие — подошел к громко обсуждавшим его увечья незваным гостям и с лязгом плюхнулся на куцый зад.

— Чего надо, — каким-то не драконьим голосом уныло спросил он. — Вот сейчас, как дыхну, и пепла не останется!

Не дожидаясь ответа, он запыхтел, но ничего существенного из широко распахнутой пасти так и не вылетело, не считая изжеванного бампера и совершенно целых солнцезащитных очков.

— Не получается, — пожаловался Автандил, — солярка кончилась. Поставщик подвел.

Поскольку сжечь пришельцев не удалось, дракон попытался схватить их зубами, но, стоило ему вытянуть шею, как лишенная естественного балансира голова перевесила, и Экскаватор с размаха ткнулся носом в дымящуюся кучу мусора. Выпростав голову из мусорной кучи, несчастный осторожно помотал ей из стороны в сторону, вытряхивая из ушей картофельную шелуху, потом уселся по-собачьи и просвистел шипящей фистулой: