Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шаргородский Григорий Константинович Страница 5

Ничем не испачканная поверхность перстня наводила на мысль, что печать придется ставить не с помощью чернил. Сургуча в руках Лехи я тоже не заметил.

Это может стать проблемой. Ладно, повторим удавшийся опыт с подписью. Выбор носителя для кольца пал на средний палец правой руки. Там была вытатуирована маленькая руна, и наверняка не просто так. Сжав кулак, я приложил перстень к листу тетради, закрыл глаза и постарался полностью расслабиться.

– Сим заверяю и подтверждаю, – непроизвольно вылетел из меня легкий шепот.

Перстень потеплел, но осмотр бумаги ничего не дал. Надеюсь, с квадратиком фольги на документе получится продуктивнее.

Пока мне везет, но не уверен, что белая полоса будет такой уж длинной. Поэтому серьезно беремся за дело. Несмотря на плотность залегания документов, проверить комнату все же стоило. К тому же обыск стоило провести, пока я нахожусь в одиночестве.

Ага, размечтался.

– Игнат Дормидонтович, с вами все в порядке? – послышался сзади голос квартирной хозяйки.

От усилий вспомнить, как ее назвал седоусый полицейский, даже голова разболелась, но я справился.

– Теперь все будет нормально, Марфа Спиридоновна, – повернувшись, сказал я и тут же скорчил самую покаянную мину из доступных моей нагловатой натуре. – И прошу простить меня за недостойное поведение.

– Ой, да бросьте, – тут же замахала руками женщина. – Или я без разумения. Столько вам пережить-то пришлось! А то, что запили, так у нас кажный от кручины так лечится. Хорошо хоть все уже кончилось и на пользу пошло.

Последнее предложение хозяйка выдала в полувопросительной интонации и подозрительно посмотрела на меня.

– Будьте уверены, такого больше не повторится, – опять приложил я руку к груди.

– Ну и славно. Вижу, вы решили прибраться, – кивнула Марфа Спиридоновна, сразу меняя тему. – Так я вам помогу.

Ну прибраться так прибраться. Может, чего полезного найду в процессе, да и жить, как в свинарнике, не хотелось. Помощь квартирной хозяйки уборкой не закончилась. Через полчаса я был накормлен обильным, но не отягощающим желудок обедом. Моя благодетельница пояснила такое меню тем, что не раз откармливала покойного мужа после подобных моему залетов.

Под конец реабилитации я попал в баню к соседу – милому старикашке, отзывавшемуся на деда Никифора. Старый сморчок, несмотря на возраст, вовсю флиртовал с моей квартирной хозяйкой. Да и прыти ему хватало – веником орудовал так лихо, что упарил меня до состояния разваренной макаронины.

После полулитра кваса у меня появилось дикое желание поспать как минимум сутки, но пришлось пересилить себя и сесть за документы моего предшественника.

Как я и предполагал, самыми полезными оказались конспекты. В них нашлось все, что нужно знать тому, кто пытается изображать из себя видока. Было там и много другого интересного, но это я оставил на потом, как и десяток разнообразных учебников.

Кое-что удалось узнать и о личности моего предшественника из табеля успеваемости. Игнат Силаев в учебе звезд с неба не хватал. Хотя и был прилежным учеником, об этом говорили старательно составленные конспекты. А вот оценки по профильным практическим занятиям не впечатляли. Отсюда и удивление начальства по поводу моих прорезавшихся способностей.

С этим нужно поосторожнее, впрочем, как и со всем остальным.

Весьма полезной оказалась служебная брошюрка: «Уложение о несении полицейской службы, благопристойном виде служащего и построении мундира, а также партикулярного платья».

Эвано как, мундир у меня, значит, построенный, а еще полагается платье.

Незамысловатая шутка заставила меня засмеяться, что расслабило ту часть нервов, которая оставалась напряжена даже после бани.

Шутки шутками, но книжка оказалась очень полезной, и завтра мне будет не так страшно входить в управу. Кстати, в брошюрке говорилось, что для работников следственных отделов, «дабы способствовать произведению следственных действий», есть послабление в одежде. Подчиненные строгого следователя, как и он сам, могли носить на службе гражданское платье, но пользоваться этой привилегией я пока поостерегусь. Сначала выясню, почему они все ходят в мундирах.

Немного разобравшись в местных реалиях, я вздохнул свободней.

Ну а что? Грех жаловаться. Появился шанс прожить еще одну жизнь и, возможно, исправить то, что натворил в прежней.

Слова стремящегося на свободу Игната о том, что мне это нужно, окончательно стали понятны при беглом прочтении конспектов. В этой реальности те, кого называли видоками, не просто часть следственной группы, но и главные свидетели обвинения. Причем настолько важные и авторитетные, что на суде видоков даже к присяге не приводили. Они давали клятву при выпуске из училища – раз и навсегда. Не очень радовало то, что за «лжу корыстную» на суде наказание для видока было одно – смертная казнь.

В общем, строгости круче некуда.

Теперь, приняв внутреннее решение, я уже мог без душевной муки вспомнить свой самый главный проступок в прежней жизни. Два года назад, гуляя по парку, я увидел, как три парня смуглой наружности затащили девчонку в черный джип. Вмешаться я не только не успел, но и вряд ли бы смог, а вот в полицию все же позвонил. Девочку нашли на следующий день мертвой в пригородной лесополосе. Благодаря моим описаниям похитителей взяли, но перед самым судом все пошло наперекосяк. Увы, в отличие от Штатов, у нас защита свидетелей совершенно не работает. В один не очень прекрасный день в мой гостиничный номер каким-то образом сумел войти невзрачный с виду человек и предложил поговорить. А разговаривать он умел, ибо это точно было его работой.

Вначале, по классике жанра, он как-то вяло предложил деньги, и весьма немалые. Я ответил отказом. Затем в течение пары минут мне было рассказано, что будет со мной, с моей женой, парочкой самых близких друзей и их семьями, если я не откажусь от своих показаний.

И я ему поверил. Поверил холоду в его глазах и равнодушному тону, каким он пророчил смерть близким мне людям. Поверил и совершил то, что даже для такого старого циника, как я, оказалось перебором. Слезы не получившей хоть толику справедливости матери и плевок в лицо от посеревшего лицом отца погибшей девочки вывернули меня наизнанку.

И вот теперь появился шанс хоть немного очистить свою душу. Может, это прозвучит слишком пафосно, но я пойду по этой дороге и теперь уже не сверну, что бы ни случилось. Эту жизнь мне выдали в долг и явно с определенной целью.

Ближе к ночи, когда с красными от чтения при керосиновой лампе глазами я уже собрался ложиться спать, окно в комнате тихо отворилось. От накатившего страха у меня по спине пробежало стадо мурашек.

Неужели расплачиваться придется так быстро?! Что, Женя-Игнат, теперь и ты стал жить так хорошо, что испугался? Или это просто нормальная реакция молодого тела?

– Тьфу ты! Чего тебе нужно, убогий? – ругнулся я, увидев, что в окно лезет паренек лет двенадцати от роду.

– Так ты сказал прийти вечером, принести вино, – ответил замерший на подоконнике пацан.

Ага, вот, значит, кто поставлял запившему видоку хмельное топливо. Захотелось сразу послать парня далеко и надолго, но я тут же себя одернул.

– Лезь внутрь, чего застыл?

Паренек спрыгнул с подоконника, осторожно подошел к столу и поставил на него бутылку.

– Вот, вы вчера заказывать изволили, – сказал визитер, под моим ироничным взглядом растерявший прежнюю наглость.

– Я уже расплатился? – спросил я и, увидев забегавшие глаза мальца, строго добавил: – Только не ври и в будущем сможешь неплохо заработать.

Парень тут же подобрался и прямо посмотрел мне в глаза.

– Дали двугривенный, барин, и обещали сверху алтын.

Так, алтын – это, кажется, три копейки, хотя я не уверен.

Вернувшись к чемодану, я открыл шкатулку и внимательнее присмотрелся к монетам. В наличии у меня – три серебристых монеты по двадцать копеек, четыре по пятьдесят и два рубля. Также имелось два десятка монет разнокалиберной меди, некоторые с дробями на аверсе.