Светлана Багдерина - Срочно требуется царь Страница 50

Ничтоже сумняшеся, Иванушка разгреб груду серебряных ножей и вилок, отодвинул инкрустированный перламутром дуршлаг, переставил изукрашенное жемчужными фигурами рыбок корыто, откинул в сторону серебряную, покрытую перегородчатой эмалью стиральную доску черного дерева и вытянул наружу приглянувшуюся посудину. При ближайшем рассмотрении она весьма кстати оказалась ведром с витой, усыпанной топазами, но очень крепкой ручкой.

Лукоморец рассеянно скользнул взглядом по куче загадочной хозяйственной утвари, попытался представить себе простую деревенскую девушку в собольей душегрее, поутру направляющуюся с двумя золотыми ведрами на платиновом коромысле к срубу колодца из красного дерева, чтобы постирать парчовые портянки супруга в жемчужном корыте на серебряной стиральной доске… Но не смог, отмахнулся от этой нелепой мысли и стал крутить драгоценную посудину в руках, попутно пробуя оторвать ручку. Лучше сейчас, чем по дороге. Расчленить золотую бадью не вышло, чем он и остался очень доволен. Выбирать? Пожалуйста.

Словно крестьянин на переборке овощей, он присел и принялся деловито и сосредоточено вылавливать золотые монеты из медно-серебряного окружения и кидать их в ведро.

Но что это? То ли барабанная перепонка зачесалась, то ли комар-пискун в атаку пошел, то ли…

«Не подавай виду, что слышишь меня…», – едва различимые слова прозвучали не то в ухе, не то прямо в мозгу. – «Я хочу тебе помочь… «

– Вы… То есть… «…Вы кто?»

«Неважно. Слушай меня. Чтобы все для тебя кончилось благополучно, ты должен сейчас взять три монеты – одну золотую, одну серебряную и одну медную.»

– За… «…То есть, зачем?» «Бери, и не задавай глупых вопросов!»

«Но это вовсе не глупый вопрос. Я вправду не понимаю, почему я должен…»

«После испытаний, если сейчас все сделаешь как надо, получишь три полных кошелька золота, серебра и меди, упрямый мальчишка! А если возьмешь это дурацкое ведро, то ты пропал!»

«Но мне надо больше, чем три кошелька! И только золото! Хотя, конечно, серебро и медь нам нужны тоже, но золото сейчас важнее!» Ответом ему было неприязненное, почти враждебное молчание.

«Послушайте!.. Дедушка?.. Вы где?» – не прекращая ни на минуту наполнять ведро певучим драгметаллом, напомнил о себе потерявшемуся благожелателю Иванушка.

«Здесь, здесь,» – через полминуты неохотно отозвался тот же, но уже далеко не такой дружелюбный голос, словно жалея, что вообще заговорил с подопытным. – «Не надо было мне с тобой общаться. Но поначалу ты показался мне славным добрым малым… Сослепу, наверное. Братья правы. Ты ничем не лучше, чем большинство из вас. Давай, продолжай в том же духе. Нагребай, торопись. И не жалуйся потом, что тебя не предупреждали.»

«Извините, дедушка… вы что, подумали, что я…» – опешил Иван и даже выронил ведро. – «Вы что… вы решили, что это… что мне… что для меня… Но это ведь не так! Я вовсе не такой!.. То есть, вы меня неправильно поняли! Эти деньги нужны не мне – это для всех людей там, наверху! Мне самому отсюда не надо ни копейки! Ни гроша медного!»

«У тебя там и нет и ни копейки, и ни единого медяка», – сухо прошелестел голос и растаял в тишине, обдав потерявшего на мгновение дар речи царевича презрительным холодом.

И Иванушка почему-то был уверен, что он больше не появится, и что бы он теперь ни сказал, будет использовано против него.

Ну, что ж. По крайней мере, в одном голос был прав. Надо торопиться – там, наверху, наверное уже утро, и его хватились и ищут… Хотя Вранеж, скорее всего, уже поднял тревогу, и вот-вот приведет в свой коварный подвал на помощь людей с веревками и лестницами, они спустятся и найдут его… Интересно, в чем заключаются испытания, о которых упомянул старичок?

Наверное, в беге. Или плавании. Или придется куда-нибудь карабкаться. Как иначе ведро с деньгами может помешать ему преодолеть их препятствия? Между делом, ведро наполнилось.

Царевич встал, осторожно оторвал посудину от глухо звякнувшего монетного пола – ручка слегка прогнулась, но выдержала – и обвел глазами сокровищницу.

Справа от него, полуприкрытая золоченым с перламутровой инкрустацией секретером из черного дерева, появилась новая бродяга-дверь, судя по виду – родственница безвестно исчезнувшей. Хотя, принимая во внимание легкомысленное поведение предыдущей, это вполне могла оказаться она сама.

Наверное, это намек, подумал Иван и, перекосившись под тяжестью наполненной до краев с горкой золотыми монетами бадьи, двинулся навстречу обещанным испытаниям с высоко поднятым над головой факелом.

По прошествии десяти минут и почти километра ровной гладкой дороги никакого намека на обещанные испытания все еще не было, и Иванушка уже начинал волновать, не проскочил ли он чего-нибудь, по рассеянности не заметив, как вдруг дышащие клаустрофобией стены темного узкого коридора отпрянули, и перед его изумленным взором открылся новый зал, поменьше предыдущего.

Только наполняли его в этот раз не сокровища, а рабы. Потому что другого названия для прикованных к полу людей, между которыми прохаживались уродливые черно-золотые надсмотрщики с плетями, придумано еще не было. Дальше все произошло неожиданно и одновременно.

Потухшие глаза сутулого безбородого старика-невольника нечаянно встретились с Ивановыми. Царевич изумленно выдохнул: «Медьведка?!..». Свистнула и опустилась на плечи министра полезных ископаемых плеть.

Полетело, истерично звеня о каменный пол коридора вырвавшимися на свободу монетами ведро.

Черный меч мрачной молнией сверкнул в руке лукоморца, и кто-то яростно закричал: «Ах вы… негодяи!!!..»…

Когда Иванушка пришел в себя, то на узком, то и дело осыпающемся карнизе под потолком сидели, съежившись, словно страусы в клетках воробьев, не только растерявшие свои кнуты и самоуверенность рабовладельцы, но и их нервно позвякивающий обрубками цепей живой товар. Иван вдруг понял, кто кричал, пристыжено опустил оружие и покраснел.

– И… извините… Я вас… не очень напугал?..

– Сумасшедший!..

– Развели тут!..

– Пускают, кого попа…

– Я не с вами разговаривал, – гневно зыркнул лукоморец на мгновенно притихших работников кнута и подошел поближе к стене, вглядываясь в лица людей. – Медьведка?.. Вы где?.. С вами все в поряд… Воробейник?! Коротча?! Барсюк?! Комяк!.. Вы… вы все!.. Тут!.. Но… Что произошло?!.. Как вы здесь оказались?!.. Кто эти… – слово «уродцы» пришло ему на ум, смущенно потопталось, и пристыжено пожав плечами, удалилось, и Иван честно сделал еще одну попытку назвать отвратительных чумазых карликов как-нибудь по-другому. – Эти… эти… эти…

«Уродцы», видя полное отсутствие достойных конкурентов, осмелев, оттолкнуло «уродов», на цыпочках прокралось назад и снова выглянуло и украдкой помаячило бьющемуся в муках поиска лукоморцу.

– Эти, – упрямо отверг единственного кандидата и договорил тот.

– Э-э-э… долгая история, Иван… – болезненно поморщившись, покачал головой министр стеклоснабжения.

– Мы… спуститься-то можем? – нерешительно подал голос Воробейник.

– Да, конечно, вы теперь свободны! – спохватился царевич. – Спускайтесь, я разрублю кандалы, и мы пойдем искать выход…

Министры, словно только и ждавшие Иванова разрешения, дружно посыпались на пол как переспелые яблоки и совсем заглушили и без того негромко, с ядовитым отвращением произнесенную кем-то невидимым фразу: «И чего ведь только люди ни сделают, лишь бы денег не платить…» И Иванушка ничего не услышал, и продолжал:

– …Но если кто-нибудь вздумает пойти за нами, – многозначительно обвел он грозным взором безмолвно взирающих на происходящее черно-золотых существ под сводом пещеры, – то пусть имеют в виду, что мы сумеем дать отпор.

На то, чтобы срубить остатки цепей и собрать обратно в помятое золотое ведро почуявшие волю монетки ушло не больше получаса, и Временное Правительство царства Костей во главе с младшим братом лукоморского царя гуськом двинулось на поиски пути наружу.

Первая же попытка выяснить, как все-таки постольцы оказались в таком ужасающем положении, больше напомнила Ивану то ли допрос партизан, то ли ловлю обмылка в шайке. И он, рассудив, что если они на Белый Свет выберутся, то потом будет достаточно времени, чтобы разузнать о постигшем их бедствии, а если нет – то тем более, оставил намерения что-либо выяснить на ходу.

Тяжеленное ведро с почти неприличным, смутившим его облегчением он передоверил странно молчаливым и тихим министрам, и теперь уже они ковыляли, по очереди сгибаясь дугой под его весом, а царевич просто пошел вперед, с мечом в одной руке и факелом – в другой, освещая и разведывая дорогу.

– …Долго ли, недолго ли шел наш рудокоп, вправо ли, влево, вверх ли, вниз – про то неведомо, а только попал он в другой зал, поменьше…