Михаил Высоцкий - Иноземия, или туда и снова туда Страница 52

Спускаясь вниз по темному и мрачному проходу, озаряемому лишь светом факелов, тут же найденных и зажженых, Зак, Она и Ав все больше и больше проникались мыслью, что они, похоже, первые святотатцы, осмелившиеся побеспокоить покой древнего монумента за последние как минимум лет двести. По крайней мере слой пыли на полу давал именно такую оценку, в то время как сама каменная кладка прохода вообще походило на нечто времен доисторических. Причем ни малейшей догадки по поводу того, куда они попали, ни у кого не было. Стены, обычные гранитные стены, не украшали никакие рисунки, не было заметно ни одного бокового ответвление, а был просто туннель, ведущий куда-то вперед. Впрочем, вперед, это не совсем точное определение. Потому что на самом деле проход шел не по прямой, а петляя то налево, то направо, то немного опускаясь вниз, то наоборот, поднимаясь вверх. Будь среди наших героев кто-нибудь, обладающий феноменальной ориентацией в пространстве, он бы определил, что проход, в целом, описывает круги по периметру пирамиды, но так как такого человека тут не имелось, то всем оставалось идти вперед. Полагаясь на то, что древний архитектор, каким бы чудиком он не был, никогда бы не построил многокилометровый туннель, упирающийся в самый что ни на есть обычный тупик. Тем более что назад идти сейчас явно было бы смертельно опасно — хоть этросгастцы и не ходили давно по этому коридору, считая его, наверно, чем-то священным, то за парком они явно следили. А это почти наверняка означает, что возле выхода как раз сейчас стоят несколько сотен лучников, готовых моментально превратить любого человека в существо, которому и дикобраз с ежом бы позавидовали. Кстати, это предложение было, между прочим, не так уж и далеко от истинности, в отличие от другого — преследовать врагов внутри здания этросгастцы не решились, посчитав, что не стоит лишний раз осквернять место сна Великого Отца Народа, который, пожелай он того, и сам сможет покарать нарушителей своего покоя. И еще, ни Ав, ни Она, ни Зак так никогда и не узнали, что на самом деле все те люди, которые пытались их остановить в конце пути, заботились не о родине своей, а о судьбе своих врагов. Потому как ни один враг, даже самый жестокий, не заслуживает той кары, которой может его подвергнуть Великий Отец Народа, и лучше уж быть разорванным толпой на кровавые куски, чем узреть лик Спящего…

Не зная обо всем этом, наши герои сделали очередной поворот, и вместо того, чтоб оказаться в тесном и душном каменном проходе, обнаружили вокруг себя огромный зал, по сравнению с которым царский дворец в Ода показался бы жалкой лачугой. Уходящий в небеса, подпираемый сотнями колонн, каждую из которых лишь человека три смогли бы обхватить, освященный сотнями зеркал, каким-то образом пропускающих внутрь свет из внешнего мира, зал вызывал лишь одно чувство — человек всесилен. Причем не любой человек, а именно тот, который все это и воздвигнул. Кто бы не был сей великий зодчий, он постарался явно на славу, и хоть его творение уже пару сотен лет никто не лицезрел, монументальности от этого не убавлялось. Впрочем, кто бы ни был этот великий творец, но строил он не просто какой-нибудь храм или дворец, а склеп. Склеп, предназначенный для упокоения лишь одного человека, чей саркофаг стоял в самом центре, не огромном постаменте, сверкая таким количеством драгоценных камней, что вся сокровищница Зака могла бы быть куплена за самый мелкий из них. Тут явно покоился местный вариант бога, и что-то делать дальше, предварительно не удовлетворив своего любопытства, Зак не собирался. Ему, да и спутникам его тоже, было интересно, как же именно должны выглядеть боги, и как именно сих небожителей пристало хоронить. Но, порядка ради, Она все же напомнила:

— Зак, ты говорил, что придя на место ты предложишь, что нам дальше делать… Мы уже на месте. Не пора ли?

— Нет, Она, еще не пора. Я уверен, что если мои родители тут были — они должны были оставить какой-нибудь след, и искать его наверняка следует вон в том гробу…

— Зак, а не боишься накликать на себя чего, ворошить покой мертвых, это, знаешь ли… Не очень… — для комплекта вставил свои пять копеек Ав.

— А ты что, боишься? Вот и я нет. Так что пошли.

Не мудрствуя лукаво, троица поднялась к саркофагу, и, хорошенько поднажав, ни на миллиметр сдвинуть с места его не смогла. Не помогли и инструменты, вроде самодельного лома, изготовленного Авом из лежащего в его вещмешке стального прута. Камень, из которого была изготовлена гробница, упорно не просто не желал поддаваться, а и вообще делал вид, что ему все по барабану, и даже царапаться и крошиться он отказывается. Впрочем, и не таких заки ломали. Не вышло силой — что же, значит надо за ум браться. Так как это был гроб, то значит в нем была крышка, а если так, то ее кто-то должен был закрыть. Если же крышка была кем-то закрыта, то некто другой совершив обратные действия может ее открыть, для не ведающего о законе возрастания энтропии Зака это было целиком очевидно. А если может некто, значит может и Менский. Причем не обязательно, чтоб этим Менским был именно Зак — Менским может быть и Квэрт, а если это был Квэрт, то он должен был оставить указание тому, кто после него встанет перед такой же проблемой… Сделав подобное умозаключение, Зак занялся поисками сего указания, и, как ни странно, действительно нашел. И не что-нибудь, а едва заметный крестик, нарисованный обычным мелом около одного из камней. И два таких крестика у другого камня. И три у третьего. Что это именно должно значить гадать особо не хотелось, а потому Зак взял, да и нажал на эти камни именно в таком порядке, рассудив, что создатели тайных замков традиционно имеют слишком костное мышление, и придумать что-то кроме обычного кодового замка явно не в состоянии.

И все бы было хорошо, если бы многострадальный Ан все же удосужился перейти на другую сторону саркофага. А так автоматически открываемая крышка добавила на его и так изобилующей шишками голове еще одну, впрочем, кто же мог знать, что древняя автоматика так прекрасно до сих пор работает. Но это было мелочью по сравнению с тем, что теперь наших героев от божественного тела отделяла лишь обычная деревянная крышка гроба, открыть которую, как самому пострадавшему, была отдана честь Аву. Он, приготовившись на всякий случай еще раз отпрыгнуть, так и поступил.

И вот тут наконец и Ав, и Она получили огромное моральное удовольствие — они увидели Зака не просто удивленного, а изумленного, пораженного, потрясенного и ошеломленного. Хотя вроде бы ну чего — лежит себе в гробу обычный человек, ничем особо внешне не приметный, ну совершил он в древние времена что-то, ну объединил какие-нибудь племена, основав Этросгаст. Или просто был диктатором, которого и поминать почем не стоит. Кто его знает… Но тем не менее, на лице Зака его спутники без всяких дополнительных умений прочитали — «я ровным счетом ничего не понимаю». Конечно же, им стало интересно.

— Зак, что с тобой? — спросила Она.

— Что ты тут увидел такого? — добавил Ав.

— Друзья мои… Или у меня уже начинаются галлюцинации, что маловероятно, или тут в гробу лежит человек, которого я прекрасно знаю. Который, как мне известно, еще жив, и еще как минимум несколько тысяч лет будет себя чувствовать просто прекрасно.

— Это как? — не понял Ав, — Он что, бессмертный? Или бог?

— И то, и другое. Да и к тому же, он — мой дальний предок. А еще, он — тот человек, который создал наш мир. И я совершенно не понимаю, что делает тут, в этом гробу, Ажау Гаст.

Хотя, Зак был прав только на половину — это был действительно Ажау Гаст, вот только то место, где он лежал, с гробом имело очень мало общего. И Менский, уже имевший определенный опыт с подобными вещами, догадался, что перед ним не просто деревянная коробка со стеклянной крышкой, а самое что ни на есть чудо электронной мысли, законспирированное под объект примитивной цивилизации. Ажау был помещен в специально предназначенную для хранения тел машину, причем совершенно не факт, что тело там хранилось в мертвом виде. Намного более вероятно, что это было нечто вроде криокамеры, куда помещался живой и здоровый человек, и лежал там сколько надо, или пока не отключат. Решив, что своим умом до того, что тут делает Ажау, Зак не дойдет, Менский решил подойти к этой проблеме с другой стороны — разбудить своего предка и спросить у того самого, что все это означает. Конечно, будить методом лома Зак не стал — наверняка саркофаг был защищен от любых примитивных попыток нанести ему повреждения. А вот попытаться разобраться, что за система всем этим управляет, и что с ней надо делать, было вроде полегче, так что именно этим путем Зак и решил пойти.

— Ав, Она, — попросил он, — Я так думаю, что это не просто гроб, а гроб совершенно особый, и где-то тут должно быть что-то вроде кнопки, рычажка, или еще чего-то такого же, которое откроет нам доступ к системам его управления. Не хотите ли вы мне помочь это нечто отыскать? Это просто, видите что-то необычное — жмите и давите на него, вдруг вам повезет.