Саша Суздать - Замкнутые на себя Страница 53

— Я его не вижу, — сказал побелевший Енменлуанна, но Бартазар Блут, забросив симпоты, уже сам знал, что станция репликации не за сто двадцать стадий, а на том берегу Евфрата возле города Бад-Тибира.

— Возьми корабль и мастеров и следуй в Бад-Тибира, — сказал ему Бартазар Блут, а сам вознёсся в небо, заставив Енменлуанна позабыть страх за царя, и, открыв от изумления рот, глазеть на бога Енки.

Бартазар Блут приземлился возле Бад-Тибара, там, где вдали от оазиса города, прямо в пустыне стоял чёрный цилиндр станции репликации. Не заходя внутрь, Бартазар Блут знал, что Алалгара нет, он рассыпался в пыль, а репликатор повреждён, так как выгорела цепь регулятора задающего генератора — саритиум, увы, заменить не удалось.

Первый вопрос, который задала Элайни, когда Хамми появился на пороге дворца, звучал ожидаемо:

— Где Сергей?

Чтобы ответить на такой вопрос, коту пришлось долго сидеть у озера, рассуждая и так, и эдак, стараясь сделать ответ приемлемым для неё.

— Где Сергей? — переспросила Элайни, глядя Хамми прямо в глаза.

— Они с Флориком заманили Шерга в репликатор, чтобы убрать его из Глаурии, — ответил Хамми.

— Почему ты не отправился за ними? — продолжала допрос Элайни.

— Дело в том, что они забрали с собой станцию репликации, — признался Хамми.

— Сергею угрожает опасность? — допрашивала Элайни.

— Нет, он сильней и Шерга, и его змея, — честно ответил Хамми. Шерг против Бартазара Блута, как гиена против тигра.

— Хорошо, — немного успокоилась Элайни, — хотя я тебе, кот, почему-то не верю.

— И гладить меня не будешь? — огорчился Хамми и Элайни, рассмеявшись, взяла его на руки и погладила.

— Посмотришь за Марго, — назначила она плату за ласки, — а мы с Альмавер немножко полетаем.

— Нет, я лучше посижу с Маргиной, — отозвалась Альмавер. Видимо, не забыла ощущения от последнего полёта без мэтлоступэ.

— Никуда вы не полетите, — остановил их Хамми, — к нам приехали гости.

Элайни удивлённо устремила на него глаза — гости во дворце были редкостью. Потом догадалась выглянуть в окно: во дворе стояла роскошная карета, вся измазанная грязью, а кучер, слезая с передка, отправился открывать дверцу кареты.

— Так нам что — встречать? — спросила Элайни у кота.

— Откуда я знаю, ты хозяйка, — изгалялся Хамми, ожидая, когда его погладят мягкой ладошкой. Но не дождался — Элайни накинула на себя вязаный платок и вышла на крыльцо. Из кареты вышел мужчина приятной наружности и с умными глазами, который помогал выйти молодой женщине с ребёнком в руках.

— Проходите в дом, — пригласила Элайни, гостеприимно распахивая входную дверь.

— Спасибо, — учтиво сказал мужчина, и бросил острый взгляд вокруг. «Да, этот парень не так прост», — подумала Элайни, желая знать, что за людей занесло к ней, но спрашивать не стала, если нужно — скажут сами.

Гости прошли в дом, а кучер отказался, только спросил, где можно покормить лошадей. Элайни показала на коровник, в котором хватит места и для пары лошадей.

Молодая женщина раздела ребёнка и, ничуть не боясь, усадила его в кресло, на которое указал малыш. Хамми вскочил на кресло и пристроился возле ребёнка, а тот принялся гладить кота.

— Меня зовут Гинейм, — сообщил мальчик. Элайни всплеснула руками и подняла глаза на женщину:

— Он разговаривает?

— Да, с самого рождения, — сообщила молодая женщина. — Меня зовут Барриэт, а это мой друг Варевот, — она указала на мужчину, стоящего у неё за спиной.

— Может, мы сядем за стол и пообедаем? — предложила Элайни. Барриэт, без всякого жеманства, кивнула, соглашаясь. Накрыли стол, за который уселось всё семейство Элайни, включая брата Алиды и её племянницу с мужем. Висевшая в воздухе тишина, нарушаемая только стуком ножей, вскоре перешла в лёгкое оживление и Барриэт с Варевотом почувствовали себя как дома. Элайни не кушала, так как поела раньше, а кормила грудью Марго на диване. Гинейм, которого Барриэт кормила супчиком, наевшись, сообщил:

— Я хочу к ней, — указывая на Маргину. Когда его усадили, он внимательно за ней наблюдал, а потом по-детски спросил: — Почему ей не дают суп?

— Она же маленькая, — улыбнулась ему Элайни.

— Мы приехали сюда, чтобы заключить мир на века, — сообщил цель приезда Гинейм, нарушая все дипломатические протоколы.

— Разве мы с тобой в состоянии войны? — сказала ему Элайни, сдерживая смех.

— С вами воевал мой отец, — как бы, между прочим, сообщил Гинейм, поглаживая высунутую из пелёнки ручку Маргины.

— А кто твой отец? — спросила Элайни, глядя не на Гинейма, а на Барриэт.

— Мой отец Ерхадин, — сообщил малыш, но, видя недоумение Элайни, разъяснил: — Вы знали его, как Шерг.

Лицо Элайни потемнело, а Барриэт удивлённо смотрела то на сына, то на Элайни.

— Я не знаю никакого Шерга, — сообщила она Элайни и, глянув на сына, заметила: — Он, наверное, перепутал.

— Она знает, — сказал Гинейм, показывая на Элайни.

— Он всегда такой умный, — рассказывала о сыне Барриэт. — И я всегда его слушаюсь, — сообщила она Элайни полушёпотом.

— Я, тоже, его слушаюсь, — сказал Варевот, который покушал и стоял возле дивана.

— У меня не очень приятные вспоминание о Шерге, — начала Элайни, но её перебил Гинейм: — Его нет, давайте говорить о будущем, ведь нам с Маргиной в нем жить.

Элайни чуть слезу не пустила от умиления.

— Он, и правда, необыкновенно умный, — сказала она Барриэт и спросила: — Что вы хотите?

— Они хотят мира на века, а границу между королевствами провести по Лее в среднем её течении, — сообщил Хамми, опять сидя на коленках Гинейма.

— Ваш кот под стать нашему Гинейму — очень умный, — удивившись говорливому коту, впервые улыбнулась Барриэт.

— Хамми, о каких королевствах ты говоришь? — спросила кота Элайни.

— О королевстве маргов, король которого Гинейм, и королевстве фрей, где королева ты, — разъяснил Хамми, как фокусник, вытаскивая из-под себя трубку бумаги и два пера.

— Хорошо, — засмеялась Элайни, беря перо, — уговорили. А чернил у нас нет?

— Кровью, — сообщил Хамми.

— Нет уж, я не дам резать Гинейма, чтобы добыть его кровь, — возмутилась Барриэт.

В конце концов, две мамаши кольнули себя в пальцы и расписались на бумаге.

— Бумага-то одна, где будет храниться, — забеспокоился Варевот.

— Я её сохраню, — сообщил Хамми, взял лапой бумагу, и она тут же исчезла.

— Нам нужно возвращаться домой, — сказал Варевот, глядя на Барриэт. Проводы были недолгими, усевшись в карету и помахав на прощанье рукой, Барриэт сказала кучеру: «Поехали», — и закрыла двери. Карета выкатила за ворота, в одиночестве стоящие без ограды, и покатила дальше, постепенно исчезая вдали.

— А что делать нам? — спросила Элайни у кота.

— Строить Королевство Фрей, ведь ты на него подписалась, — ответил Хамми, провожая симпотами карету, катившуюся среди полей.

Пастух Димузи управлялся с людьми так же, как со стадом. Главное, что нужно задать — направление, а дальше, что овцы, что люди делали дело сами: первые щипали траву, чтобы можно получить с них шерсть, вторые производили работу, приносящую пользу обществу. Такая простая философия позволяла ему царственно управлять страной из главного города бога Энки — Бад-Тибира и снискать уважение и любовь не только от людей, населяющий этот край, но и от бога Энки.

В отличие от предыдущих царей шумера: Алулима, Алалгара, Енменлуанна и Енменгаланна он не был учёным и не занимался непосредственно наукой и исследованиями, но богу Энки не было нужды в учёных — у него имелось их достаточно, а умеющих искусно управлять страной, увы, находилось намного меньше. Что говорить, даже жена царя, прекрасная царица Инанна была учёным и помощницей Энки. Хотя, поговаривали, что она пошла в науку с единственной целью — быть ближе к богу Энки, в которого была влюблена без памяти.

Царь Димузи знал об этом, знал и то, что Инанна вышла замуж за него, чтобы приблизиться к богу Энки, но на всё закрывал глаза: ведь за его терпимость, Инанна, не имея всегда своего божества, награждала его дивными ночами, ради которых стоило ничего не менять.

Что же касается самого Бартазара Блута, то он, поражённый необычайно близким сходством Инанны и Элайни, иногда поддавался напору Инанны, разделял с ней ложе, купаясь в её эмоциях и представляя на её месте Элайни. Но женщины — редкие существа: Инанна каким-то образом чувствовала, что он не с ней, а с другой женщиной, и, сделав в конце бешеную сцену, уходила от бога Энки, зарекаясь к нему ходить. Вот тогда царь Димузи становился громоотводом и узнавал в постели то, что было не додано другому.

Но нынешним летом было не до любви — заканчивались ремонтные работы на репликаторе. Энки, Бартазар Блут привык к такому имени, с нетерпением ждал, когда всё закончиться, и его нетерпение передавалось другим. Всё как будто шло по плану, и Энки надеялся, что репликатор будет работать.