Алексей Калугин - Мир-на-Оси Страница 53

Бургомистр пальцем подозвал к себе референта. И, когда тот наклонился, шепотом спросил:

– В каких единицах измеряется степень непонимания?

– Сейчас выясню, – тихо ответил тот и неслышно вышел из комнаты.

Глядя на что-то говорящего с экрана человека со странным именем Гиньоль Гиньоль, Бургомистр задумался. Если есть единица для измерения степени непонимания, следовательно, это есть объективная сущность. Так. А если так, тогда непонимание имеет свойство накапливаться и становиться все плотнее. Так. Может ли непонимание превращаться во что-то другое?.. Бургомистр доел слойку и взял бутерброд с ветчиной. Однако ломтик ветчины показался ему слишком тонким, и он положил на него еще два, снятых с других бутербродов. Приметив быстро промелькнувший, но явно неодобрительный взгляд руководителя своего собственного кабинета, Бургомистр решил, что не стоит способствовать росту концентрации непонимания, и накрыл ветчину сверху бутербродом с севрюгой… Так… Скорее всего, непонимание ни во что другое превращаться не может. Будь иначе, непонимания в мире со временем становилось бы все меньше и в конце концов оно вовсе исчезло бы. Однако на самом деле все наоборот. Непонимание постоянно возрастает. Как энтропия… Придя к такому выводу, Бургомистр едва бутербродом не подавился. И ему пришлось срочно запить его вином… У него и прежде были подозрения насчет того, что он гений. Но теперь он убедился в этом окончательно и бесповоротно. А те, кто постоянно твердят об энтропийной смерти Вселенной, ни края не понимают! Вселенная действительно погибнет от того, что погрузится в хаос! Но энтропия здесь ни при чем! Это будет Хаос Непонимания!

Все!

С недоеденным супербутербродом в одной руке и недопитым бокалом вина в другой Бургомистр откинулся на спинку дивана. Остекленевший взгляд его был устремлен в пустоту. И счастье, что взгляд этот никто не видел. Иначе бы могли решить, что Бургомистра хватил удар. На самом же деле он пытался переварить все те мысли, что бродили и пенились у него в голове. Понимать, что ты гений, равного которому не было и нет, это не так-то просто, между прочим.

Вернувшись в комнату, референт на цыпочках подошел к дивану и, склонившись к Бургомистру, едва слышно прошептал ему на ухо:

– В гуглях, господин Бургомистр.

– А? – растерянно посмотрел на референта Бургомистр.

Левый глаз референта нервно задергался.

– Смею доложить, господин Бургомистр, я выяснил, степень непонимания измеряется в гуглях.

– Точно?

– Абсолютно.

– И чему же равняется один гугль?

– Одному вопросу, подразумевающему простой ответ «да» или «нет», на который нет ответа.

– И сколько сейчас?

– Простите?

Глаз референта задергался интенсивнее.

– Сколько сейчас гуглей?

– Где?

– Вообще! – Бургомистр сделал широкий круговой жест остатком бутерброда, насыпав крошек за шиворот руководителю кабинета. – В мире! Во Вселенной!

– Я… – У референта синхронно с глазом начала дергаться щека. – Я сейчас выясню.

– Будь так добр, голубчик.

Референт вновь неслышно, как тень, выплыл из комнаты.

А Бургомистр тяжко вздохнул и засунул в рот остаток бутерброда. Он собрался было вновь предаться приятно щекочущим разум мыслям о тяжком бремени собственной гениальности. Но в этот момент по гостиной будто легкий ветерок пролетел. Все как-то сразу вдруг задвигались, заерзали на своих местах, начали переглядываться. Секретари дружно зашуршали бумагами. Пресс-секретарь непонятно с чего вдруг улыбнулся. А руководитель кабинета взял с подноса кексик с вишней.

– Ну, что вы скажете, господин Бургомистр? – спросил у человека, только что в полной мере осознавшего собственную гениальность, простой руководитель кабинета Чипизудов.

– О чем? – растерянно глянул по сторонам гений.

– О Гиньоле.

– О Гиньоле?

Бургомистр посмотрел на экран телевизора. «Процесс» закончился. На экране шла заставка передачи «Новости без новостей».

– Маша! – Бургомистр повернул голову в сторону жены. – Как тебе Гиньоль?

– Он чрезвычайно обаятелен, – улыбнулась жена Бургомистра.

– Я согласен, – кивнул Чипизудову Бургомистр. – Гиньоль в самом деле обаятелен.

– И это все?

Бургомистр недовольно поморщился. Он не мог понять, почему руководитель кабинета никак от него не отстанет? А это, между прочим, увеличивало концентрацию непонимания. Что, в свою очередь, приближало неизбежную в своей безысходности смерть Вселенной.

Дабы сгладить момент непонимания, Бургомистр сделал глоток из бокала. Вино показалось ему кислым, и он недовольно поморщился.

– Ну… Говорит он убедительно.

– Очень убедительно, – поддакнул один из секретарей.

Он хотел сказать еще что-то, но Чипизудов взглянул на него так, что секретарь со страху чуть язык не проглотил.

– Завтра у вас встреча с Гиньолем, – напомнил руководитель кабинета.

– Точно, – Бургомистр подался вперед и принялся изучать содержимое трехъярусных подносов.

– Вы будете обсуждать проблему угрозы инопланетного вторжения.

– А она существует? Угроза инопланетного вторжения?

– Мы еще не пришли в единому мнению по этому вопросу. – Чипизудов с трудом скрывал распиравшее его раздражение.

– Ну так и нечего прежде времени горячку пороть. Машуня! – Бургомистр недовольно посмотрел на жену. – А где марципановые пирожные?

– Должны быть на столе, – спокойно ответила жена.

– Так нет же!

– И что ты хочешь? Чтобы я прямо сейчас побежала за ними в кондитерскую?

– Нет. Но кто-то же должен за этим следить!

– Вызвать обслугу? – предложил секретарь справа.

– Нет! – резко осадил его руководитель кабинета. – Никакой обслуги! Мы обсуждаем вопрос государственной важности!

– Не преувеличивай, Климент Ефремович, – снисходительно улыбнулся Бургомистр. – Ну подумаешь, парочка пирожных пропала. Ты еще Лаврентия к этому делу привлеки. Я, конечно, ценю твое усердие, Клим. И желание услужить, быть, так сказать, всегда полезным и везде при деле…

– Лаврентий?.. – Чипизудов произнес это имя так, будто подавился им. – При чем тут… Лаврентий?..

– Ты знаешь, Клим, я все время задаю себе тот же самый вопрос. – Бургомистр показал руководителю кабинета средний палец. Затем, подумав, сменил его на указательный. – При чем тут Лаврентий?.. Однако ж получается, что без Лаврентия – никак.

Руководитель посмотрел на испачканные штаны и со злорадством подумал о назначенной на завтра встрече с Гиньолем. Как опытный аппаратчик, Чипизудов смог бы найти, по крайней мере, двадцать два способа, как не допустить эту встречу, перенести ее на неопределенный срок, организовать встречу не с Бургомистром, а с кем-то из его заместителей, которые говорят много, но за слова свои не отвечают, или же просто заблаговременно нейтрализовать Гиньоля. Нейтрализовать, ясное дело, не в физическом плане – методы так некстати помянутого Бургомистром Лаврентия претили Чипизудову, – можно было подумать, как заранее лишить Гиньоля всех заготовленных им козырей. Впереди была целая ночь – времени более чем достаточно. Да и играть они будут на территории Чипизудова, а значит, раздаваемая колода будет его. А какой же уважающий себя мастер Игры не метит заранее карты? Мастерство мастерством, но нельзя давать даже малейшего шанса случаю.

Руководитель кабинета был способен на многое. В его руках находилось множество ниточек, потянув за которые можно было добиться самых удивительных результатов. Но он вдруг решил, что ничего не станет делать. Если Бургомистр настолько глуп, что готов выставить себя на посмешище, что ж, пусть так и будет. В конце концов, сколько можно убирать мусор за нерадивым и не слишком далеким шефом? А взамен получать только заварной крем на штаны?

Снова и снова.

Как показывал рейтинг вечерних телепередач, Бургомистр, его жена и сотрудники кабинета были далеко не единственными, кто в этот день смотрел прямой эфир из студии телеканала «Централь-2». Смотрели его и сотни тысяч других центральцев, как простых, так и не очень. Далеко не все поняли, о чем именно говорил Гиньоль и что имел он в виду в том или ином случае. Однако выступление его понравилось всем без исключения. Гиньоль оказался именно тем, почти народным героем, которого давно уже ждали. Который непременно должен был появиться. Возникнуть из ниоткуда. Не сегодня, так завтра. И какой лозунг он поднимет на своем знамени, честно говоря, не имело никакого значения. Ровным счетом. Вместо борьбы с угрозой инопланетного вторжения Гиньоль мог призвать всех на борьбу за чистоту общественных туалетов. Результат оказался бы тот же самый.

Смотрел «Процесс» и самый известный в Централе орк Алистер Кроули. И, как только он увидел Гиньоля на экране телевизора, ему сразу припомнились слова велорикши из Центральной Академии: «Да был тут один в шляпе и красном пиджаке». Ну а когда Гиньоль заговорил о таинственных исчезновениях роялей, смутные подозрения Кроули переросли в уверенность, что это именно тот человек, который ему нужен.