Сергей Шкенёв - Пёс имперского значения Страница 53

Защитник американских городов вышел под свет фонаря и пригляделся к врагу. Похож на обычного медведя, вставшего на задние лапы. И что тут думать, если технология охоты на них уже неоднократно опробована? Такс с разбегу ухватил противника за самое уязвимое место, и гудрон от испуга выстрелил. Заряд крупной дроби ударил в цистерну, но не пробил её, а только заставил загудеть. Показалось даже, что исполинская ёмкость задрожала от пробежавшей волны.

Над головой что-то хлопнуло пистолетным выстрелом и с визгом унеслось в ночь. И ещё раз. Пёс разжал челюсти и отпрыгнул в сторону. Видимо на помощь к врагу спешили злые ирокезы. Но нет, вот злодей посмотрел вверх и опять заорал. На этот раз, если Такс правильно перевёл с американского, про заклёпки.

Где он их там нашёл? Заклёпки — это когда одни дяденьки с тётеньками пишут книги про оружие и военную технику, а другие читают и ругаются, тыкая пальцем в раскрытую книгу или монитор компьютера. Или имеются ввиду те железные блямбы, похожие на большие пуговицы, которые то и дело вылетают с громким хлопаньем? Такс решил уточнить, но было не у кого. Подлый гудрон уже убегал, одной рукой сжимая бесполезное ружьё, а другой тоже уже бесполезное покусанное место.

Ага, всё таки спас город от злобных происков! Благородный охотник пренебрежительно тявкнул вслед побеждённому, и с чувством законной гордости покинул поле битвы. А где-то там, внизу, рухнувшая цистерна повалила соседнюю, совместными усилиями обрушили третью, и пятиметровая липкая волна двинулась в наступление на станцию, смывая на своём пути железнодорожные составы, в одном из которых совершенно случайно были два вагона с дрожжами.

А спасённый от подлых гудронов Детройт спал так сладко, что поневоле думалось — а стоит ли ему вообще просыпаться?

Глава 23

А мне и на фиг не нужна, эта заграница.

А мне бы только пройтись по ничейной полосе.

Владимир Высоцкий

Прохладное лето 34-го. Москва. Кремль.

Сталин ходил по кабинету неслышно, мягко ступая по ковру сапогами, и голоса не повышал, даже устраивая разнос. Вот только разносимые от этого себя уютнее не чувствовали. Одно только утешало виновников торжества — сегодня вождь собрал их вместе, так что оставалась надежда, на возможное отсутствие оргвыводов. Иначе зачем так вкусно пахнет из-за полуприкрытой двери комнаты отдыха?

Они стояли рядом — украшенные погонами, сединами и боевыми орденами. Нарком обороны Каменев, настоящий Каменев, а не тот, который и Зиновьев. Главком Ворошилов. Командующий войсками ОГПУ, а по совместительству и самим ведомством, Блюхер. Сидели только Шапошников, пока не уличённый в потакании генеральской авантюре, и Будённый, хотя это именно его танки вошли в Братиславу и Прагу за шесть часов до официального приглашения. Но у Семёна Михайловича от холодной брони случился радикулит, и ему была сделана небольшая поблажка.

— Скажите мне, товарищи, зачем Советскому Союзу ещё и Чехословакия? Вот вы, товарищ Будённый, сможете ответить?

Бронетанковый генерал попытался встать, но был остановлен.

— А я им, товарищ Сталин, сразу говорил… Забрали бы золото спокойно, и по домам с честью и славой.

— Какое ещё золото? — Иосиф Виссарионович сделал вид что удивился.

— Наше, рабоче-крестьянское. Которое белочехи у товарища адмирала Колчака украли. Я же не для себя, для Родины…

— Да? А вот Тухачевский тоже искренне верил, что работает на её благо.

— Согласен, товарищ Сталин, — подал голос Борис Михайлович Шапошников. — Только вот по результатам до сих пор не понятно, какую страну он считал Родиной. Англичане были в полном восторге от состояния нашей армии.

— Ладно, садитесь все, — вождь устало взмахнул рукой, втайне позавидовав, с какой лёгкостью его генералы тасуют потрепанную европейскую колоду. Прикупил — не понравилось — сбросил… А танковая армия всяко лучше туза в рукаве. Как-то благороднее. — Признаем проведённую операцию успешной, но несколько топорно исполненной.

— Поторопились, — пояснил Сергей Сергеевич Каменев. — Хотели сюрприз сделать. Да и Алексей Львович просил изыскать средства на космическую программу.

— Вот и нашли. Кстати, часть денег придётся вернуть этому вашему… Как его там?

— Штоцбергу.

— Да, Штоцбергу. Даже с самыми грабительскими процентами столько бы не набежало.

— А амортизация моих танков? — попытался возразить Будённый. — Горючее опять же не дешёвое. Раз сам пригласил, теперь пусть расплачивается.

— Вообще-то, Семён Михайлович, чехословацкий президент был ещё в Маньчжурии, когда вы вошли в Прагу.

— Да? А я торопился. Всё боялся, что не подпишет бумагу. А что он в той Маньчжурии делал?

— Проходил стажировку в дивизии генерал-майора Величко.

— Андрея Феликсовича? — уточнил Каменев.

— Его самого. Вы знакомы?

— Немного, ещё по царской службе. Но премного наслышан от товарища Логинова. Наркомат иностранных дел просто завален слёзными просьбами из Пекина. Предлагают на выбор любые две провинции с выходом к морю, а взамен просят всего только избавить их от беспокойного соседства.

— Вот пусть Анатолий Анатольевич и займётся этим вопросом. Он, кстати, вернулся уже из Парижа?

— Сегодня вечером обещал прилететь. Там было что-то срочное?

— Нет, товарищ Каменев. Но если бы мне кто-то неизвестный подарил Лувр, я бы тоже не удержался.

— Чудны дела твои, Господи! — удивлённо перекрестился нарком. — А из Конотопа до сих пор никаких известий?

— Абсолютно никаких, — подтвердил Сталин. — Значит правильным курсом идём, товарищи!

— А что по поводу генерал-майора Величко?

— Передайте китайцам, пусть потихоньку начинают эвакуацию населения. А как закончат, так назначим товарища командующим ВВС страны.

Малое Политбюро кандидатуру одобрило большинством голосов. Отсутствующие по уважительным причинам Патриарх, нарком культуры и нарком иностранных дел были посчитаны как воздержавшиеся.

После затянувшегося ужина Каменев и Ворошилов вышли вместе. У машины Сергей Сергеевич окликнул Климента Ефремовича:

— Подожди, Клим, так ведь сегодня пятница!

— Знаю, и что?

— Ты в выходные где будешь? Поехали на рыбалку.

— Как в прошлый раз, с водолазами?

— Какими?

— Которые тебе на крючок рыбу насаживали.

— Откуда знаешь? И потом — они же не видят, чья удочка заброшена. А значит азарт всё равно остаётся.

— И поэтому ты грузила в красный цвет красишь?

Каменев не смутился. Он раскурил неизменную сигару и ответил:

— Но что не говори, а отдыхать нужно. Вот так работаешь, работаешь, а потом оглянешься… А жизнь уже прошла.

— Покойный Черчилль, между прочим, никогда не пропускал выходных, — возразил Климент Ефремович. — И много ему эта привычка помогла?

— Тут судьба. А ведь мог прожить, предположим, лет до восьмидесяти, если не больше.

— Выпивая в день по литру виски? Я сейчас и за месяц столько не выпиваю. Знаешь, легче уж поверить в летающую собаку, про которую врут в английских газетах.

— Так на рыбалку точно не поедешь? — в последний раз уточнил Каменев.

— Не могу, мне нужно в Североморск слетать.

— Где у нас такой?

— Бывшая Ваенга, — пояснил Ворошилов. — Там Владимир Иванович Воронин военно-морскую базу строит.

— Капитан "Челюскина"?

— Он самый. Давно зовёт, неудобно перед человеком.

— Это да. Вот Чехову даже перед собаками стыдно было.

Оба промолчали, почтив память великого писателя, ни одного рассказа которого, кроме "Каштанки", не могли вспомнить. Впрочем, величия у Антона Павловича от того не убавилось.

— Вот только одно скажи мне, Сергей Сергеевич, зачем Кобе понадобился кусок Китая? Свою территорию толком ещё не обустроили.

— А может и не нужен вовсе? Может ещё деньгами возьмёт?

— Так вроде эвакуация населения…

— И пусть. Приятно же посмотреть, как китайцы бегают. Туда-сюда, туда-сюда… Могут быть у товарища Сталина простые человеческие слабости?

Ворошилов согласился и уехал, а Каменев решил дождаться Бориса Михайловича Шапошникова. Одному лететь в Карелию было скучно, а изменившаяся международная обстановка требовала провести рыбалку в непосредственной близости от советско-финской границы. А лучше на ней самой.

На линии Маннергейма давно назревало что-то нехорошее, причём не по русской инициативе. И не по норвежской. Король Хокон хоть и планировал увеличить территорию своего государства, но предпочёл бы мирное разрешение ситуации — что-то вроде присоединения к Галицийскому каганату большей части бывшей Румынии.

Но в последние время финны затихли, видимо опасаясь новых вестей из Англии. В самой же Британии все просто с ума посходили. Жёлтая пресса, а буржуазные газеты, за исключением оппозиционного "Эдинбургского филателиста", являлись таковой, печатала вовсе нелепые домыслы. Одни уверяли, что в гибели флота виновата летающая собака, другие сваливали катастрофу на крылатого крокодила странного чёрно-подпалого окраса, а третьи, и таких было большинство, говорили о секретной советской подводной лодке, традиционно же летающей, которую видели в горах Шотландии. А ещё ходили слухи о дерзком налёте на Лондон буденновской конницы во главе с самим командармом, но это совсем за пределами здравого смысла. Не Семёну Михайловичу, с его радикулитом, по чужим столицам на коне скакать. На танке — ещё куда ни шло.