Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет Страница 55

Писательский кот обнажил в недовольстве злые клыки, к тому же исказил свою морду почти что в жабью гримасу. Чапаю даже послышалось со стороны озера мерзкое кваканье, отдаленно напоминающее обидное слово "дурак". До чего же захотелось выхватить командирскую шашку и поквитаться с ненавистным котом, чтобы до последнего дыхания помнил, как полагается вести себя в присутствии полного Георгиевского кавалера.

Трудно справившись с волнами наступающего гнева, комдив настоятельно предложил Булгакову:

– Вы, пожалуй, возвращайтесь потихоньку домой, а надумаем ставить спектакль, обязательно вспомним про автора.

– И уже обращаясь непосредственно к денщику, сделал распоряжение:

Сопроводи почетного гостя на лесную тропинку, Кашкет, выведи вместе с его чудесным котом.

Оставшись втроем, комдив, ординарец и Анка не стали строго судить несмышленого господина Булгакова. В самом деле, чего толкового можно было ожидать от штатского шелкопера? Поэтому зарядили по полной веселящей душу смирновочки и заголосили любимую песню Чапая "Черный ворон".

Глава пятая

Капелевцы между тем в последнее время распоясались окончательно, на подступах к границам Чапаевской дивизии становилось неспокойно. Беляки втихую перекрасили френчи в коричневые тона, с надеждой замести следы, и начали концентрировать ударные группы отборных войск, вне всякого сомнения, готовясь к решительным наступлениям на позиции Красной Армии. Особое коварство капелевцев заключалось в том, что совсем недавно все гуленые и бесхозые сотни, наводнявшие ближайшую округу, были по-честному поделены парламентариями высоких противостоящих сторон и закреплены мировым соглашением. И вот, несмотря на торжественные заверения жить по соседству в любви и согласии, лазутчики стали доносить в Разлив секретные донесения о точных сроках наступления вражеских армий. Комдив, полагаясь на храбрость и лихость своих эскадронов, не очень то доверял сообщениям лазутчиков, потому что выступление для капелевцев было бы равнозначным их собственному уничтожению. По прикидкам Чапая, хватило бы пары знаменитых кавалерийских атак, чтобы навсегда покончить с агрессором. Уверенности придавало и героическое спокойствие комиссара. Вчера вечером у Василия Ивановича состоялся с ним обстоятельный разговор о возможных последствиях после выступления капелевцев и Фурманов развеял любые сомнения, чем очередной раз подтвердил несокрушимую мудрость политики партии.

Комиссар тем оказался силен, что явился на совещание не с пустыми руками, но под мышкой он припер видавшие виды старинные бухгалтерские счеты, со скользящими по стальным спицам деревянными кругляшками. На законный вопрос, что будем делать в случае вероломного нападения капелевцев, Дмитрий Андреевич невозмутимо ответил:

– Ничего делать не надо, само все уладится, давайте лучше чаю попьем.

Вот так спокойно, как амазонский удав, успокоил рвущегося в бой командира красавец Фурманов.

– Вы что, совсем одурели, – вскинув брови, удивился Чапай и саданул со всей злости курительной трубкой о секретную штабную карту развернутую на центральном пеньке. – Разве не понимаете, какая армада врагов на нас надвигается. Всегда сокрушался, что Вы человек не военный, не умеете оценить остроту стратегического момента. А я ведь рассчитывал на партийную Вашу смекалку. Видимо, как всегда, самое ответственное решение придется принимать самому. Такова незавидная доля всех великих полководцев. И Наполеон, и Македонский, и Кутузов самые ответственные решения принимали в одиночку, наперекор своим ближайшим помощникам. Хорошо, что потомки умели оценить по достоинству мужество и красоту их стратегического искусства.

Но странное дело, высказанная легендарным комдивом быть может самая сокровенная мысль, не произвела на комиссара абсолютно никакого действия. Более того, складывалось впечатление, что она даже несколько развеселила его. Об этом свидетельствовали горящие иронией глаза и откровенно насмешливый, с подчеркнутым превосходством голос. – Война, чтобы Вы знали, Василий Иванович, дело сугубо гражданских и никак не военных людей.

Фурманов извлек при этом из кожаных штанов чистый батистовый платок и основательно высморкался, так что с соседней сосны шарахнулись перепуганные птицы.

– А заблуждаетесь Вы потому, – продолжил комиссар, – что с шашкой своей все никак не расстанетесь. Скажу больше, партия считает, что любые военные действия в нашей дивизии являются занятием исключительно и только бухгалтерским. Вот обратите внимание на эти чудесные канцелярские счеты. Нам точно известно, что у капелевцев запасено в арсеналах десять тысяч патронов. Спокойно отбрасываем их на верхних зачетных костях.

Дмитрий Андреевич указательным пальцем зацепил стайку деревянных кругляшек и профессионально метнул их на свободное поле. Костяшки издали сухой, расстрельный щелчок и обособились на стальной гладкой спице, демонстрируя собой десять тысяч смертоносных патронов.

– Предлагаю внимательно следить за моей мыслью, продолжил комиссар. – Мы также по опыту знаем, что из четырех выстрелов в самом жестоком бою только один достигает назначенной цели. Из этого следует, что нам необходимо оставить на счетах две с половиной тысячи круглых костяшек по количеству целевых попаданий. Теперь положим чуть ниже десять тысяч костей по количеству наших сабель в строю. Делаем простое вычитание и получаем замечательный вывод. Как только у капелевцев закончатся все патроны, вы с семью с половиной тысяч оставшихся конников вступаете в бой и наголову разбиваете обезоруженного противника.

– Как-то легко у Вас все получается, Дмитрий Андреевич, – сокрушенно заметил комдив. – Две с половиной тысячи это же наших красноармейцев, однополчан. Разве можно так легко и беспечно, словно мусор сбрасывать их на канцелярских костях.

– А в этом как раз главная наша козырная карта заключена, – радостно сообщил комиссар. – Мы ведь будем себе на уме. Поэтому выставим в переднюю линию самых поганых, самых ненужных бойцов, всяких перерожденцев и подкулачников. Вот капелевцы всех их за нас и пошлепают. Я с товарищами из партактива совсем забодался собственную контру крошить, с этим делом офицерики белые шустренько справятся. Нашей задачей будет только со спины недобитых врагов народа аккуратненько пулеметами подгонять, и терпеливо дожидаться, когда дивизия от всякой нечисти благополучно избавится. Останутся самые лучшие, отборные кадры, с которыми в два счета угодим в коммунизм.

Справедливости ради необходимо признать, что Фурманов все последнее время ночами напролет метался с подручными на закрытой брезентом тачанке и выдергивал из теплых постелей расплодившихся как саранча белогвардейских лазутчиков. Всякого рода диверсантов, шпионов, вредителей развелось в дивизии такое невероятное множество, что поутру с воспаленными, не выспавшимися глазами и обветренными лицами доблестные защитники революции буквально валились с копыт. А ведь на плечах и портупеях этих, бескорыстно влюбленных в свою героическую профессию людей, лежала еще нелегкая забота о перемещении личного состава на великие стройки коммунизма, что было связано с тотальной индустриализацией. Не все красноармейцы активно проявляли революционную сознательность и по доброй воле отправлялись в тайгу возводить заводы и фабрики, кое с кем приходилось проводить специальные разъяснительные работы, очень индивидуального характера. После чего многим, многим красноармейцам в дивизии было, представьте себе, не до осетрины сомнительного качества в гостеприимном буфете театра "Варьете". Дмитрий Андреевич и на этом участке революционной борьбы оказался таким трудоголиком, так рьяно взялся за дело, что многие таежные звери начали заметно терять в популяции от наплыва нежданных гостей. И наглядно, очень заметно поредели вечерние улицы селений и городов.

Преподанный комиссаром урок, на предмет бухгалтерских способов ведения боевых действий, надо признать, впечатлил легендарного комдива. У него даже заметно скукожились каракулевые папаха и бурка, и совсем не по геройски обвисли усы. Тем не менее Василий Иванович проявил бойцовский характер, он взял себя в руки и нашел мужества предложить комиссару свой вариант подготовки личного состава к войне.

– Может стоит нам боевую и политическую подготовку с бойцами еще раз провести, джигитовку по всему кругу пройти и стрельбами малость позаниматься. Великий Суворов не зря завещал "трудно в ученье, отдыхаешь в бою".

– Кому надо, Василий Иванович, давно уже каждую ночь стрельбами занимаются, руку так набили, что без мушки, на темную цели берем. Даже соревнования среди партактива устраиваем, кто с одного выстрела сразу две цели насквозь прошибет. Так что с этим делом у нас все в порядке. И потом опять же я Вам говорю – куда торопиться. Измотаем противника, арсеналы вражеские опустошим и навалимся всей своей мощью на захваченного врасплох супостата.