Светлана Багдерина - Похищение Елены Страница 6

Во-вторых, пропал Иван. Волк не видел момента, когда он пропал и ничего не слышал из-за грохота бури, но он готов был побиться об заклад, если бы знал такие слова, что его неповторимый царевич улетел за борт ковра при попытке кого-нибудь спасти.

И, в третьих, этим «кем-то» (второе пари!) наверняка был этот болтливый Иран. Или Бутан. Или как его там. Впрочем, он тоже пропал, и это был единственный крошечный плюсик во всей этой гнусной истории с исчезновениями.

Утром третьего дня, позавтракав опостылевшей перепелкой без соли, Серый мысленно подвинул с первой позиции списка под заглавием «Чтоб я еще раз это съел!» пикантный сыр с запахом ископаемых носков, внес туда эту злополучную птицу, затоптал старательно остатки костра, взгромоздился на Масдая и сказал волшебное слово «Поехали!».

И, естественно, ответом на него было не менее традиционное «А куда?».

— Ну, если ты часом знаешь, где наш Иванушка…

— Не знаю. Но, кажется, кто-то когда-то упоминал о каком-то волшебном устройстве, при помощи которого…

— Дохлый номер, — вздохнул Волк. — Пробовал. Не берет.

— Что «не берет»?

— След. Наверно, сломался, пока плавал у меня в кармане. Или слишком далеко нас друг от друга занесло. И, поэтому, если у тебя есть какие-нибудь идеи на предмет нахождения пропавших царевичей…

— Нет.

— А ты вообще раньше в этой Стелле был?

— Нет. И ничуть о том не жалею, — сухо ответил ковер.

— Понятно. Ну, тогда давай полетели просто вперед, над верхушками деревьев, а я буду смотреть вниз — может, дорога какая-нибудь попадется, или тропинка там…

— А если это — необитаемый остров?

Серый на мгновение задумался.

— Тогда мы будем облетать его по кругу, вдоль, поперек и по диагонали, пока такая тропинка не ПОЯВИТСЯ, потому, что над морем я больше НЕ ЛЕТЕЦ.

Тропинка обнаружилась довольно скоро — часа через два полета по прямой.

— Следуй вдоль нее! — приказал Волк.

— А куда? Направо или налево?

— Какая разница! Все равно куда-нибудь, да попадем!

— И все-таки?

— Масдай, какой ты нудный! Ты почти заставляешь меня пожалеть, что я оказался в твоей компании, а не с Ираком.

— Почему «почти»?

— Потому, что на тебе путешествовать все-таки немного удобнее!

— Спасибо!

— На здоровье! Поехали направо.

— Ну, направо, так направо. Хотя, откровенно говоря, я было подумал, что ты захочешь спросить, где мы находимся у того старика, — пожал кистями ковер и заложил вираж.

— Постой! У какого старика?

— У того. Который отдыхал там под оливой. Ну, да хозяин — барин, и вообще, какое мое дело, и так куда-нибудь да попадем…

— МАСДАЙ! — страшным голосом проговорил Волк.

— Понял, — без задержки изменил курс ковер на сто восемьдесят градусов.

При ближайшем рассмотрении старик казался скорее мертвым, чем отдыхающим. Запавшие глубоко глаза, ввалившиеся щеки и тощие руки и ноги, выставляющиеся из-под длинного балахона, а также отсутствие сумки, наводили на мысль о том, что собирается умереть он от голода.

Волк, назвав тихонько себя болваном стоеросовым за то, что выбросил остатки перепелки, снова поднял в воздух Масдая и нарвал неподалеку с самой верхушки дерева полый плащ желтых бархатистых слив.

«Жердель,» — всплыло откуда-то нелукоморское слово. «Это — жердель. Что бы это ни было. А растет она на жердях. Поэтому так и называется. Значит, тут земля плодородная. Воткни жердь — вырастет жердель.»

— Давай вниз, ищи дедка.

— А чего его искать… Убежит он, что ли… Если и убежит, то только туда, где его уж никто не догонит…

— Вон он. Кажется, от твоего ворчания проснулся. Эй, дедушка! — крикнул Серый, мягко спрыгивая на землю. — Айда жерделей есть!

— Нет!!!

Реакция старичка была такой, как будто отрок Сергий предложил ему отведать не ягоду, а живых гадюк.

— Да ты не бойся — она съедобная! Даже вкусная! Вот, смотри, — и Волк отправил себе в рот одновременно парочку и сочно ими зачавкал.

— Не подходи ко мне!!! — заломил старик руки. — Умоляю, не подходи!

— Да ты чего, дедуль, — озадаченно выплюнул косточки Волк, сбив на лету овода.

— И не дедуль я тебе! — гордо выпрямился ходячий скелет с бородой.

— Да я знаю… Мой дед — абсолютно нормальный человек. Я же просто так тебя назвал… Из уважения… А чего к тебе подходить-то, кстати, нельзя? Ты что — заразный?

— Я не заразный, о дерзкий юноша. Я проклятый, — опустился старик бессильно на камни.

— Проклятый? Кем?

— Златострелым Полидором — бессмертным богом Мирра, да наполнится его чаша нектаром…

— За что? — спросил Серый — «Мистер Тактичность».

— О, горька моя судьба, — всхлипнул старик. — Пожаловал как-то раз ко мне в гости овцекудрый Полидор. Принял я его как самого почетного гостя, какой когда-либо являлся ко мне во дворец. И так понравилось ему мое обхождение и гостеприимство, что попросил он меня пожелать, чего душе угодно — любое мое желание пообещал он выполнить. И я, презренный скупец, в гордыне своей попросил его, чтобы все, к чему я только не прикоснусь, превращалось в чистое золото.

— Класс!!! — ахнул Волк. — И что, он исполнил это желание?

— Исполнил, о горе мне, горе!!!

— Горе? Почему горе? — не понял Серый. — Или мы говорим о разных желаниях? Что ж тут плохого, когда у тебя во дворце золото — кучами! Золотые столы, золотые шкафы, золотые хрустальные вазы, золотые свечи, золотые… золотые… Ну, короче, все золотое!..

— Вот-вот, неразумный юноша, я тоже так думал. Но только оказалось, что свечи, как ты изволил выразиться, они или свечи, или золотые. И с хрустальным вазами — то же самое, между прочим.

— Ну, это-то можно и пережить!..

— Это — можно. А золотые яблоки, золотая рыба, золотые слуги…

— Тоже нормально. У моего друга золотые яблоки дома растут. А хорошую прислугу в наше время не так просто на…

— Болван!!! — в гневе взвизгнул старикан. — В золото стало превращаться все, к чему бы я ни прикасался!!! ВСЕ!!! Еда, животные, люди…

— Ешки-моешки! — как будто невидимая рука отбросила отрока на три метра назад. — Вот это да… Вот это ты налетел… Как сказал бы один мой знакомый король, что с возу упало — на то напоролись…

— Не слыхал я никогда такой поговорки, о прыгучий юноша, но отражает она мое печальное положение очень точно…

Тут Волку пришла в голову одна мысль.

— А ты не пробовал поговорить с этим Полидором, чтобы он свой подарок забрал назад? Или как-то обговорить исключения…

— Как не пробовал!.. Я принес ему в жертву гекатомбу, и он оказал мне еще одну милость — посоветовал мне пойти к священной реке Икс, в водах которой я и смогу смыть этот опасный дар.

— Ну, может, если бы ты принес ему не тумбу, а что-нибудь более стоящее, например, курицу, он был бы более сговорчивым?

— Гекатомба, о невежественный юноша, это сотня быков, — презрительно пояснил старикан. — А боги, к твоему сведению, не торгуются. И поэтому теперь я иду к священной реке Икс, как повелел мне ясноликий Полидор, но, кажется, уже не дойду… — сглотнув голодную слюну, погрустнел старик. — Силы мои на исходе, и от голода темнеет в глазах, и жизнь покидает меня, как вода — треснувшую амфору… Чувствую я — недолго мне осталось ждать, пока чернокрылый Эвтаназий прилетит за мной, чтобы забрать меня в подземное царство мертвых… — и поникший царь со стоном осел на траву, упершись в землю руками, и трава под ними мгновенно застыла и зазолотилась.

— Ну, ни чижа себе… — задумчиво удивился Волк. — Тут и Ярославна бы спасовала, наверное… Ну и шуточки у ваших богов… Цветочек-то у тебя под левой рукой, ей-Богу, как от самого искусного ювелира… И не скажешь, что вот секунду назад настоящим был… М-да… Сколько добра-то пропадает… — теперь он слегка оттопырил нижнюю губу, помял подбородок и повторил еще раз:

— М-да… Ну и дела… Ну, что я могу тебе сказать, царь…

— Ардос.

— …царь Ардос. Желаю тебе добраться до этой твоей священной реки Игрек в целости и невредимости. А нам пора. До свидания. Мы спешим.

— Прощай…

— А на прощанье разреши-ка тут у тебя травки нарвать, — проговорил Волк, и пока царь еще ничего не успел ответить, проворно подскочил и виртуозно выполол всю золотую траву у того вокруг рук. Потом зачем-то зашел ему в тыл, нагнулся, пошарил руками по земле и попытался заглянуть старичку под зад.

Удивление, разочарование и просветление быстрой чередой проскочили по лицу лукоморца. Он почесал в затылке, потом бросился под дерево, под которым Ардос спал совсем недавно, потом обратно…

— Эй, юноша, что это ты там делаешь, скажи мне на милость? Что ты бегаешь вокруг меня кругами? Что ты там под меня заглядываешь — у меня что — на заду что-то написано? Или ты меня ограбить хочешь? Так у меня нечего красть, я бедный… И вообще — дай ты мне умереть спокойно!.. — царь попробовал поворачиваться, чтобы уследить за энергичными перемещениями незнакомца, но от беготни того у него закружилась голова, и он повалился наземь, успев, впрочем, ухватиться за ветку кустарника. Та тут же превратилась в золотую, обломилась, и царь скатился с пригорка прямо на дорогу.