Олег Шелонин - Царский сплетник и дочь тьмы Страница 6

Однако по настороженным взглядам стрельцов Виталик понял, что эту версию никто подтверждать не собирается. Юноша внимательно посмотрел на Дона. Лицо великореченского криминального авторитета, как всегда, было закрыто белой маской, сложенные руки на груди, черный плащ, небрежно накинутый на плечи поверх белоснежного камзола, артикуляция губ, моторика, особенности речи — внешне все говорило, что перед ним именно Дон, и все же что-то было не так.

— Ты как здесь оказался? — поинтересовался юноша.

— Шел мимо. Тебя, кстати, поздравлять шел в трактир «У Трофима», а тут выстрелы, ну, мне и стало любопытно.

— Так, — Виталик строго посмотрел на стрельцов, — тащите всю эту гоп-команду, — указал он на разбросанные по проулку тела, — к воеводе. Что делать с мертвыми, пусть сам разбирается, а вот с живых пусть допрос снимет. Исполнять!

Стрельцы, все так же недоверчиво косясь на царского сплетника, подняли с земли убитых и раненых и потащили их к стрелецкому воеводе.

— Как ты их вышколил, — одобрительно кивнул Дон. — Даже сейчас навытяжку перед тобой стоят, любой приказ исполняют. Завидую. Так что, идем праздновать?

— Прошу прощения, Дон, но праздник отменяется. Вернее, откладывается на неопределенный срок. Сам видишь, возник ряд проблем, которые мне надо срочно утрясти.

— Да? Странно. У Кощея тоже какие-то трудности вдруг появились. Ладно, подождем. До встречи, сплетник.

Виталий проводил Дона задумчивым взглядом; когда он исчез за поворотом, подобрал с земли свои разряженные пистолеты, сунул их за перевязь и направился в обратный путь. На душе скребли кошки. Кажется, он крупно попал. Сначала дурная выходка царя-батюшки на утреннем заседании боярской думы обломала ему тщательно продуманную операцию по вычислению «крота» в думе и дальнейшую его разработку, а потом вдруг выясняется, что главный злодей-то — царский сплетник. Он боярина во все тяжкие пуститься заставил. Вот это номер! Теперь события понесутся вскачь, а он еще не свел концы с концами. Однако надо поторопиться.

Миновав ворота, отделяющие Средний град от Верхнего, царский сплетник свернул на улицу, ведущую к трактиру. Дорога шла мимо родного дома, и он уже издалека увидел довольно солидную толпу, судя по одежде, состоящую из купцов и посыльных от иноземных послов. Толпа внимательно слушала напомаженного господина, наряженного в одежду приказчика. Как ни торопился Виталик, но встречаться с надоедливыми просителями ему не хотелось, и он свернул с прямого пути, нырнув в ближайший проулок, чтобы зайти к подворью Янки Вдовицы с тылу, но невольно затормозил, когда до него дошло, о чем вещает приказчик.

— Повторяю еще раз, господа, царский сплетник — человек занятой, а потому принять сможет не всех, а только самых достойных. Ну, а уж кто из вас самый достойный, будет решать его управляющий, — указал приказчик на важного тучного господина, перегородившего дорогу к дверям парадного входа подворья Янки Вдовицы.

Толпа намек поняла и ринулась в атаку, тряся своими кошелями.

— В очередь, господа, в очередь, — заволновался «приказчик», сообразив, что «управляющего» сейчас просто-напросто сметут к чертовой матери, оставив его с подельником без навара.

Виталик сразу узнал пушистых обормотов. Да и как их было не узнать? Кто, кроме Васьки и Жучка, мог внаглую среди бела дня проворачивать такую аферу?

За спиной Виталика кто-то деликатно кашлянул. Царский сплетник обернулся. Перед ним стоял глава купеческой гильдии, по совместительству работавший немецким послом на Руси, господин Вилли Шварцкопф.

— А ты чего не с ними? — хмыкнул юноша, кивая на толпу.

— Я умет читат межту строк, — многозначительно тряхнул первым выпуском газеты посол, — все, как ми ест тоговариватся. И потом, раз ви ест зтес, значит, там ви ест нет! А то, что ест там, — Вилли высунул свою физиономию из проулка и кивнул на Ваську с Жучком, — это ест… э-э-э… как это ви обычно говорит… развот!

— Это точно, — согласился юноша. — И кто-то скоро от меня за этот развод огребет, если, конечно, наваром не поделится. А если бы это все-таки не был развод?

— Я все претусмотрет, — успокоил Виталика Вилли. — Половина очерет — мой человек.

— Прелестно. И что же ты прочитал между строк?

— Ви ест писат зтес: «Реклама — твигател торговля!» Значит, у вас ест новый бизнес, а новый бизнес ест большие теньги. Я готов телать инвестиция. Я толко не понят, что такой ест реклама.

— Это и есть реклама. Ты прочел между строк, задумался, и другие, когда прочтут, задумаются. Вот кто лучше думает, тот и сорвет большой куш.

— Ви ест гений. Я хочу, чтобы на мой ротной Германий был такой же газет и реклам.

— Это к царю. Он в доле, так что права без его санкции пока не продаются.

— О та, та! Я знайт, что из Великий Британий пришел почтовый голуб тля английский посол, закупат патент. Но великий Германий таст болше! Много болше! Толко вот патент нигте нет! И я никак не могу понят, зачем сразу Страсбургский сут, если нет патент?

— Чего? — опешил Виталик. — Страсбургский суд?

— Я, я, Страсбургский сут. Патент нет, Страсбургский сут ест. Я не понимайт, против чего протестоват, если нет патент?

Виталик потряс головой. Это кто же сумел подсуетиться? Гордон? На него не похоже. Странно. Вообще-то мысль здравая. Шила в мешке не утаишь, и, если вовремя не запатентовать изобретение, его в конце концов стырят и будут наживаться на халяву. Однако чья же это работа? Может, Василиса? Вряд ли. Она баба грамотная. Сначала бы патентом занялась…

Тут взгляд Виталика упал на пушистых обормотов, продолжавших строить толпу, и до него дошло.

— Кажется, я знаю, чья это работа, — пробормотал он. — Ладно, Вилли, ты уж меня извини, но у меня море дел. Я, как только свои вопросы решу, свяжусь с тобой. Лады?

— О та, та, я все понимайт.

Виталик попрощался с немецким послом, проскочил проулок, зашел к подворью Янки Вдовицы с другой стороны, с разбегу перемахнул через забор и, миновав задний двор, поспешил в дом. Обычно его появление не оставалось незамеченным, но не на этот раз. Янка с Лилией увлеченно перебирали вываленные из корзины на стол травки, недавно принесенные хозяйкой подворья с базара, и не обращали на него никакого внимания.

— Нет, нет, при отеке ног это не то, — убеждала Лилия Янку. — Лучше всего помогает льняное семя.

— Да ладно!

— Точно тебе говорю, тетенька.

— Да какая я тебе тетенька!

— Прости, тетенька. Так вот, я и говорю: четыре ложки семян на две чашки воды. Если их минут десять кипятить, а потом оставить в теплом месте и дать отвару настояться, то будет самое то. Его можно даже не процеживать. Пить несколько раз в день по полчашки. Через две недели все как рукой снимет. Мы с мамой бабку Матрену завсегда так лечили и других стариков тоже.

— Надо будет попробовать. Еще что интересного расскажешь?

— А еще корень валерьяны…

— С этим корнем все понятно. От сердца, если прихватит. А вот если у кого при перемене погоды голова сильно заболит, чем лечите?

Оно и к лучшему, решил Виталик, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Ему очень не хотелось нагружать Янку своими проблемами. Он предпочитал их решать сам. А она в них непременно бы вцепилась, узнай о происшествии в Лебяжьем переулке. Так что Лилия здесь оказалась очень кстати. Надо же, с каким увлечением в силосе копаются. Янка раскраснелась, у Лилии щечки горят и про смерть мамки с папкой даже забыла. А впрочем, возможно, это Янка ее так от дум тяжких отвлекает. Психотерапия, так сказать. Молодец. Уважаю.

Царский сплетник кинул сверху последний взгляд на девчонок, обменивающихся опытом, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Первым делом он подошел к окну, выудил из перевязи злополучный пистолет боярина Надышкина и внимательно осмотрел его. Пистолет как пистолет. Щелкнул курком. Курок исправно высек искры. Виталик поднес дуло к носу, принюхался.

— Твою мать!

Отшвырнув пистолет в угол, юноша не раздеваясь плюхнулся на кровать, прикрыл глаза и начал думать. То, что его подставили, он сразу понял, как только услышал предсмертные слова Надышкина, но где же была его голова? Почему он сразу не сделал то, что сделал только что? Прямо на глазах кучи свидетелей? Этот пистолет изначально не был заряжен. От него вообще не пахло порохом! Стреляли откуда-то со стороны. Точно стреляли. Явно сверху, чтобы попасть через мое плечо в грудь Надышкина. Так… если бы я такую бяку устраивал, где бы снайпера засадил? Точно, на чердаке борделя мадам Нюры. Оттуда прекрасно просматривается Лебяжий переулок. А теперь вопрос: кто? Зачем — понятно. Возвышение царского сплетника многим боярам поперек горла встало, но на такую подставу у них бы просто ума не хватило. Неужели Дон начал играть против него? Вроде все вопросы с ним и с Кощеем утрясли. Вроде… но уж очень вовремя он в этом переулке появился и с ходу в нужном свете все преподнес. Как он там сказал? Чем он тебе помешал, сплетник? Ну, сука! Ну, гад! Тебе не жить.