Антон Мякшин - Бес шума и пыли Страница 6

— А где… этот?

— Ушел, — ответил я. — Убежал то есть. Здорово ты его отделал!

— Отделал… — повторил Гаврила дрожащим голосом, в котором в равной степени были смешаны недоверие, тоскливый испуг и радость по поводу того, что кошмар наконец закончился.

— Отделал-то отделал, но дружки его могут с минуты на минуту вернуться, — поторопил я. — Так что вставай и веди к Заманихе.

Гаврила поднялся, тряхнул круглой головой, пнул ногой изувеченную дубину с застрявшим в ней обломком сабли, вздохнул и, покачиваясь, направился к броду.

— Минутку! — остановил я его. — Давай сначала договор подпишем, а потом уже всё остальное…

Да уж, предварительная работа с клиентом у меня слишком долгая получилась: две драки, покушение на убийство, скачка по полю, обморок, даже один труп! А к конкретной работе я пока так и не приступил…

— Я его убил? — удивился Гаврила.

— Не его — ворону.

— А-а… Ну где подписываться?

Я щелкнул пальцами, и в руках моих появился должным образом обработанный кусок березовой коры — береста.

— Суть задания, — проговорил я и, пропустив стандартную трепотню вроде: «Оперативный сотрудник отдела кадров бес Адольф, с одной стороны, Гаврила, Иванов сын, — с другой…» — зачитал: — «Невзирая на поползновения богатыря Георгия заставить любимую девицу отрока Гаврилы Оксану воспылать искренними чувствами к вышеозначенному отроку…» Коротко и ясно! Распишись в том, что с оплатой согласен, и можно приступать к выполнению задания.

— Чем расписываться? — дрогнувшим голосом спросил Гаврила.

— Чем-чем… Не знаешь, что ли?

Тяжело вздохнув, мой клиент подобрал обломок сабли, зажмурившись, легонько чиркнул по указательному пальцу на правой руке. Я протянул ему бересту. Гаврила старательно вывел внизу жирный красный крест, очень похожий на тот, который обычно рисуют на бортах машин скорой медицинской помощи.

— Грамоте не разумею, — пояснил Гаврила.

— Ну и ладно. Теперь отправим документ в контору.

Я дважды щелкнул пальцами. «Клик-клик» поплыло над рекой в сторону леса, откуда издевательски откликнулся филин.

Гаврила вздрогнул и схватился за грудь, точно удостоверяясь, что душа его пока не отлетела от тела.

— Не пугайся, — успокоил я. — Сообщение не прошло. Зоны покрытия не хватает. Правильно, уничтожили всех операторов-консультантов — как же связь бесперебойно работать будет?.. Сейчас еще раз попробую.

Четырежды на берегу раздавалось звонкое кликанье, дважды ухал филин. Пальцы у меня уже начали деревенеть, когда в ответ на очередное «клик-клик» из лесу протяжно завыл волк. Береста вырвалась из моих рук, занявшись синим пламенем, как ракета взлетела вверх и пропала.

— Готово! — обрадовался я. — Договор в конторе, можно приступать!.. Показывай свою тайную тропу к Заманихе.

— Пошли, — вздохнул Гаврила, всё еще держась обеими руками за грудь.

— Пошли, — согласился я. И мы пошли…

* * *

Никакой тайной тропинки я не заметил. То есть вообще не увидел даже подобия тропинки. Гаврила уверенно шел вперед, петляя между древесных стволов. Время от времени он наклонялся и, бормоча что-то, водил пальцем по покрытой сырой травой земле. Потом поднимал голову и авторитетно изрекал:

— Направо!.. — Или:

— Налево!..

Так и шли. К полудню, когда мои копыта ломило от усталости, за очередным буреломом показался бревенчатый домик, рискованно покачивавшийся на двух примерно полутораметровых опорах — замшелых балках, кажется, деревянных.

«Интересно, — подумал я, — а если ветер подует?.. Хотя откуда в лесной чаще ветер?..»

— Вот и пришли, — сообщил Гаврила, показывая на домик.

Я немного подождал (почему-то подумалось, что спутник сейчас отвесит поклон и по-былинному проговорит: «Избушка, избушка, повернись к лесу передом, а ко мне задом…»), но ничего не дождался.

Да и какой смысл в том, чтобы избушка к нам задом поворачивалась? Дверь-то располагалась прямо перед нами, хоть и на высоте. Я постучался, слегка подпрыгнув. Дверь, душераздирающе скрипнув, отворилась. Жутковатая старушечья морда выглянула наружу, открылся рот, в котором блеснул обломанный желтый клык, и мы услышали:

— Чую-чую, гости дорогие ко мне пожаловали. Проходите, будьте добреньки.

Спросить — каким же это образом мы без вспомогательных средств взберемся в дверной проем? — я не успел. С порога, словно трап, свесилась тряпичная лестница. Старуха отворила дверь пошире. Я вскарабкался, отряхнулся, строго (как и полагается старшему по чину) глянул на хозяйку, рассыпавшуюся в угодливых поклонах.

— Заманиха ты будешь?

— Я буду, батюшка, — подтвердила бабка, — проходите, дорогие гости, присаживайтесь.

Присесть можно было только на длинную низкую лавку, тянувшуюся вдоль одной из стен. Противоположную стену целиком загородила большая печка, в которой разом можно было зажарить не одного Иванушку. В центре единственной комнаты стоял колченогий стол. С потолка свисали травяные пучки вперемежку с засушенными рептилиями, похожими на зеленые тряпочки. На столе, между прочим, приветливо дымился прикрытый рогожкой чугунок.

Бабка Заманиха, скромно скаля клык, перебирая коричневыми узловатыми пальчиками кокетливый пурпурно-зеленый передник, тихо стояла в уголку, всем своим видом выражая: мол, не обессудьте, гости дорогие, чем богаты, тем и рады; ждали, ждали вас, прибирались не один час, извольте не серчать…

Я серчать и не думал и в этом временно-пространственном периоде надолго задерживаться не собирался. Был бы только относительно безопасный уголок, где можно переночевать пару раз, — и всё. Большего не надо.

— Да! — вспомнил я. — По инструкции полагается проверить личность оператора-консультанта.

— Чего ж меня проверять? — обиделась бабка. — Заманиха я и есть. Меня тут все знают.

— Положено!

Вздохнув, Заманиха полезла за пазуху и вытащила на свет клочок пергамента. Приняв в руки удостоверение, я мельком просмотрел его — всё правильно: «Предъявитель сего является…»

— Эй! Адик! — позвали снаружи.

Я выглянул. Гаврила переминался с ноги на ногу, с сомнением поглядывая на хлипкую тряпичную лестницу.

— А я как же? — осведомился он.

— А тебе-то чего сюда лезть, детина? — довольно громко проскрипела старушка из своего угла. — Тебе не место здесь… Тем более ты и не поместишься.

— В самом деле, — обратился я к Гавриле, — иди-ка ты домой. Договор мы подписали, я за работу принялся. Как выполню, так тебя оповещу.

Гаврила вздохнул, потоптался еще и жалобно так проговорил:

— Куда ж я пойду? Батюшка меня выдерет так, что жив не буду, да и опричники… Можно я с тобой пока останусь? Батюшка хоть и горячий, но отходчивый, добрый. Через день-два от гнева отойдет. Да и с погаными опричниками, может быть, что-нибудь придумаем. Я им в крайнем случае откуп дам большой… Потом, когда всё немного успокоится.

Я задумался. И в самом деле, отпускать сейчас клиента опасно. Погубят его — и вся предварительная работа насмарку!

— Ну оставайся, — разрешил я.

— Можно?! — обрадовался Гаврила. — Ну спасибо, дай бог тебе…

Заманиха звучно кашлянула, и Гаврила смущенно умолк.

— Я, между прочим, против, — высказалась хозяйка. — Тут вдвоем-то не развернешься, а он эвон какой битюг!

— А я вовнутрь и не собираюсь, — откликнулся Гаврила. — Мне там не нравится. Воняет, да еще и гады ползучие висят. Я лучше на свежем воздухе отдохну. Мне не впервой под открытым небом ночевать. Батюшка-то гневливый очень. Хоть и отходчивый… Вы мне только покушать чего-нибудь скиньте.

— Дай ему поесть, — распорядился я.

Старуха поворчала, но всё-таки направилась к столу, сняла с чугунка тряпку, прямо пальцами извлекла жирную жабу — тушенную с овощами, насколько я мог определить по запаху, — плюхнула на деревянную тарелку и, как заправская буфетчица в привокзальном кафе, подала заказ Гавриле.

Он отреагировал точно так, как я и ожидал: вначале раздалось радостное «спасибо», а спустя секунду — натужные всхлипы, напоминавшие урчание воды в неисправном унитазе.

— Продукт только зря извели, — прокомментировала Заманиха, наблюдавшая за Гаврилой через полуоткрытую дверь. — Он ее, голубушку, в бурелом выкинул вместе с тарелкой. Вот, миленький, — обернулась она ко мне, — среди каких дураков дремучих приходится жить!.. А надысь прилетал ко мне один из ваших… Франциском зовут. Полный чугунок лягушек слопал и еще попросил. Культура — одно слово! Культурным завсегда мое уважение… А вы с чем кушать изволите? С болотной тиной, али вишневым сиропом полить?

— Да всё равно. Я в еде неприхотлив.* * *После обеда, на протяжении которого Гаврила, судя по доносившимся снаружи звукам, пытался угомонить желудочные спазмы, я вздремнул. Заманиха убирала со стола. Несмотря на заявленную тягу к культуре, мыть посуду она доверила здоровенному черному коту, который с превеликим удовольствием слизал остатки пищи с тарелок. А чугунок бабка выставила на подоконник, высунула из открытого окна крючковатый нос и немелодично запиликала: