Марчин Вольский - Агент Низа Страница 6

– Пистолет все время был при мне с момента выезда из дома.

Сержант чуть было не рассмеялся.

– Не прикидывайтесь идиотом, мистер Фаусон. Ваше признание ставит обе точки над «ё» в нашем следствии. У нас в руках самое лучшее доказательство нелегального перехода вами границы: ввоз, равно как и внос оружия к нам сурово запрещен и, стало быть, невозможен!

– Но, честное слово!.. Ведь если б я лгал, я придумал бы что-нибудь похитрее. Кроме того, что бы я тут делал?

– Ну, например, вы хотели нелегально пересечь границу, – заметил младший, более расположенный к Меффу, все время с нескрываемым вожделением поглядывавший на вельветовый костюм чужеземца.

– Зачем мне было нелегально пересекать границу, если у меня паспорт, действительный во всех странах мира?

– Кто вас знает. Может, шпионили?

– А чего тут шпионить-то?

– Стало быть, знаете, что нечего… – подскочил сержант.

– Я знаю, что ничего не знаю! Как Сократ.

– Кто-кто? – заинтересовался младший пограничник и быстро записал имя.

– Сократ. Грек!

– Значит, еще и сообщник был. Тоже иностранец. Сами видите, чем дальше в лес, тем больше отягчающих обстоятельств.

– Но он давно умер! – с отчаянием выкрикнул Мефф.

Военные снова обменялись взглядами. И замолчали. Коль в деле замешан труп, оно становится еще серьезнее.

Со стороны дороги долетело приглушенное ворчание мотора.

– Наконец-то едут, – обрадовался младший.

Ворчание оборвалось перед заставой, послышались голоса. Кто-то доложил: «Он здесь, рядом, господин майор». И в комнату вошел грузный мужчина в мундире.

– Где шпик? – бросил он кратко, без приветствий, вытянувшимся в струнку военным.

– Здесь, господин майор! – хором ответили они.

– Забираю с собой, – сказал офицер, подходя к Меффу. Мундир едва вмещал разбухшее тело, а лоснящееся смуглое лицо показалось Меффу удивительно знакомым.

– А почему приехали вы, господин майор, ведь нас предупредили о приезде капитана? – вдруг спросил сержант.

Тайфун «Иван», который в 1995 году опустошил западное побережье Калифорнии, был значительно менее динамичным, нежели рассыпающийся на части офицер. Мефф уже имел оказию ознакомиться с механизмом синтеза дьявольских подручных, теперь же стал свидетелем распада, или, ежели предпочитаете, размножения путем деления. Он предусмотрительно отодвинулся в сторону. Не прошло и полсекунды, как три черных функционера ада приступили к действиям. Тот, что пожелтее, применив каратэ, повалил сержанта, чернявый нокаутировал солдата, а самый светлый схватил за рукав Фаусона, издав при этом наипонятнейшую команду мира: «Бежим!»

Они выскочили из домика прежде, чем кто-либо успел прореагировать. Часовой свалился от крепчайшего удара. Мотоцикл с коляской ждал в нескольких шагах. Увы. В центре деревни уже вздымались клубы пыли. Видимо, приближался настоящий капитан.

– В лес! – рявкнул чернявый.

Втроем они влетели в молодой ельничек. Немного поотставший желтый схватил неведомо откуда взявшийся автомат и пустил вдоль дороги очередь. Два прогуливавшихся в дорожной пыли гуся воздели крылья горе, но это не спасло их от экзекуции. Мефф бежал, не задавая лишних вопросов. Он видел, как чернявый размахивает его чудом найденным саквояжем. Светлый, когда они пробежав несколько сотен метров на минуту приостановились, сунул Фаусону в руку пачку бумаг.

– Будьте осторожны, там все письма.

Они снова помчались вниз. К треску ветвей и крикам преследователей, которых, кажется, оказалось больше, чем можно было ожидать, добавился непрекращающийся лай. Кто-то спустил собак.

Мефф любил животных, но не чрезмерно. Ошеломленный, одуревший от избытка событий, он бежал громко дыша вслед за самым черным из черномазых, пробивавшим путь сквозь заросли.

– Что с дядей? – спросил он во время очередной передышки. – Жив?

– Он выполнил задание и по собственной просьбе был отозван Вниз, – сказал тот, что посветлей. – Теперь все висит на вас.

– А Бэта?

Чернявый рассмеялся, являя миру ровные темные зубы.

– Гляди ты, понравилась… Проказник…

– Поторопитесь! – крикнул желтый. – Нас окружают!

– Я не мастак бегать на длинные дистанции, – признался Мефф.

– Уже недалеко.

Неожиданно стена кустарника расступилась и Фаусон затормозил, хватая раскрытым ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. Они были на берегу пруда. Зеркальную поверхность морщинил легкий ветерок. Докуда хватал глаз ни лодки, ни понтона или хотя бы кусочка дерева.

– Я скверно плаваю! – крикнул приезжий.

– Ерунда, – ответил желтый, который был самым предприимчивым из троицы. – Пошли, ребята!

Очередной трюк напомнил Меффу его любимую игру, кубики от Лего. Оказалось, что адские активисты могут соединяться и в длину. В мгновение ока черный вскочил на светлого, на черном разместился желтый, их тела моментально срослись, образовав что-то вроде морского змея с человеческой головой.

– Садись нам на шею! – раздался приказ.

Он послушался. «Тройняк продольный обыкновенный» молниеносно погрузился в воду и принялся рассекать прохладную гладь. Когда они оказались посредине озера, преследователи высыпали на берег и беспомощно принялись кружить по луговине. Кто-то выстрелил, но бездарно промазал. Первый член морского змея сделал на прощанье ручкой, сложив пальцы таким образом, который одним напоминает плейбоевского кролика, другим фигуру «бабушка в окошке» в городках, а у тех и других является символом победы.

Альбинос встретил Толстощекого в столовке. Херувимчик, погруженный в чтение последних публикаций Тоффлера, даже не заметил, что его ложка уже пять минут ходит по тарелке, производя бесплодные эволюции в воздухе и перенося ко рту пустоту. Другое дело, что разница с точки зрения гастрономической была невелика – сегодня на обед сотрудникам был предложен суп ритатуй. [4]

– И что ты на это скажешь? – бросил Седой, тонкие губы которого придавали лицу выражение беспощадности.

– Скажу, что судьбу человечества в конечном итоге решит психология, а не экология, – ответил Херувимчик, не прекращая бесплодно черпать пустоту.

– Я имею в виду глупую аферу с мистером Фаусоном, – Альбинос бесцеремонно вынул ложку из руки заядлого чтеца. – Читал донесения?

– Читал. Маневр 94 «Предупреждение» провалился. Встреча произошла.

– Ты еще не знаешь содержания молнии, касающейся корректив. Попытка передать дело местным органам кончилась ничем. Он сбежал.

– Мы в который раз недооценили этого типа! Впрочем, работая такими методами…

– Вот именно! – обрадовался Альбинос и пододвинулся к коллеге. – Скажу честно, методы нашего старичка, мягко говоря, анахроничны. Мир ушел вперед, ширятся насилие, коррупция и террор, а мы действуем методами святого Франциска! Здесь скорее нужна рука Саванаролы или Торквемады.

– Тссс!.. – Толстощекий беспокойно оглянулся. – Знаешь, что старик не любит, когда вспоминают о сих достойных сожаления ошибках и извращениях.

– Но я прав, а?

– В частном порядке должен с тобой согласиться. Но…

– Будем откровенны, братец. Если мы и дальше станем играть, как играли до сих пор, то не успеем оглянуться, как уже не во что будет играть…

– Я не могу слушать такую ересь…

– Но в душе признаешь мою правоту?

– Говори с шефом, а не со мной. Может, хочешь немного супа?

– Сегодня пощусь. А шефа так просто не переубедишь. Впрочем, у меня есть другая идея.

– А именно?

– Проявить собственную инициативу!

Блондин с физиономией херувимчика поднялся так резко, что сотрудницы за соседними столиками, занятые поглощением диетического киселя, повернули головы.

– Ты понимаешь, что предлагаешь?

Альбинос не ответил, только потянул его за руку, а в коридоре принялся слово за словом излагать собственную концепцию.

– Пойми, – закончил он, – если удастся, нам отпустят все грехи. К тому же дважды.

Мефф спал скверно. Его мучили кошмары. Вот он ходит по огромным, горизонтально раскинутым парусам, так туго натянутым, что они почти не прогибаются под ногами. И вдруг видит на ткани огромное количество ржавых пятен, таких же, какие образует горящая спичка, если ее поднести к листку бумаги снизу. Пятна растут. Вскоре уже язычки пламени пробиваются на другую сторону. Все парусное поле покрывается сотнями симметрично расположенных факелов. Поднимается вихрь. Клубы дыма складываются то в гигантское тело Бэты, то сразу в трех «пуэрториканцев», то, наконец, охватывают Меффа плотным кольцом. Полотно рвется. Огонь разрезает материал на все меньшие куски, которые, словно льдинки, начинают колыхаться в воздухе, потом тонуть. Фаусон пытается бежать, перескакивать с льдины на льдину, преследуемый цыганской музыкой и насекомыми, которые, убегая от огня, начинают выползать из-под полотна и взбираться ему на ноги. Далеко внизу переливаются странные волны, вздымаясь все выше и выше. Что мог значить этот сон? Распад системы ценностей? Крах некой надуманной концепции? Предвестие гибели?