Темные числа - Зенкель Маттиас Страница 6

Мирейя бросила ночную рубашку на кровать и отправилась в ванную, где бессовестно фальшиво запела песню о следах на пыльных тропинках далеких планет, и продолжала мычать мелодию, пока чистила зубы. Вопреки ожиданиям ее разместили одну в двухместном номере: наверное, Хулия Фернандес поселилась с братом-близнецом, или ей, как единственной девушке кубинской сборной, полагался отдельный номер.

Так как Мирейе еще не выдали новую эмблему, она прикрепила к воротничку значок кубинской сборной 1981 года. Она поспешила на завтрак и вопреки здравому смыслу набросилась на бутерброды «Волжские» и вареные яйца. На Мирейю то и дело поглядывал официант, с рекордной быстротой убиравший посуду с соседнего столика. Поставив на тележку последнюю чашку, он спросил:

– Вы, наверное, ошиблись?

Прежде чем она, прожевав, смогла говорить, официант, старательно растягивая слова, поведал, что для участников Спартакиады завтрак накрыт в ресторане А.

– Вы меня поняли?

– Администратор на этаже отправила меня сюда, – ответила Мирейя, показав ключ от номера. – Я приехала с опозданием, поэтому меня, видимо, разместили далеко от остальных.

– Тогда все в порядке, – сказал официант, после чего уже не торопясь поставил на стол две чистые тарелки, положил приборы и покатил тележку в кухню. Мирейя запила остатки бутерброда чаем и уже на ходу проглотила блин со сметаной.

Хотя участники соревнований при тренерах и кураторах вели себя сдержанно, в ресторане А стоял шум, как в столовой пионерского лагеря. Звон посуды, шарканье, хруст и чавканье, нервные перешептывания как минимум на двадцати пяти естественных и искусственных языках (придирки к еде, каламбуры, дегустация гениальных идей, преждевременные разговоры о фаворитах и кодовых последовательностях, рассуждения о тактовой частоте окутанных легендами опытных образцов, непрекращающиеся споры о произношении иностранных аббревиатур и, конечно же, непременные слухи об утечке конкурсных заданий и решений) – все это создавало такой шум, что Мирейя не расслышала, как к ней обратилась польская чемпионка:

– Ты здесь! Здорово, – прощебетала она по-русски.

Семнадцатилетняя Халина Лукасевич была худенькая и долговязая, носила прямой пробор и подвязывала волосы двумя крендельками-восьмерками. Только тоненький голосок напоминал о малышке Халинке.

– Я уже думала, мы в этом году не увидимся.

– Почему? Ты не получила мое письмо?

– Получила, получила. И как? Все прошло хорошо? Отлично, поздравляю! Дай обниму тебя. Кандидат наук, здорово. Но скажи, что случилось с… – договорить она не успела.

Куратор польской команды тронула ее за плечо:

– Idziemy![3]

– Мне надо идти. Увидимся позже, – уходя, сказала Халина. – Обязательно расскажи, что случилось!

– Конечно, – крикнула Мирейя ей вслед.

Нигде не было видно кубинских участников, даже тренера Эдуардо, чья кудрявая голова наверняка возвышалась бы над всеми в ресторане. «Наверное, все пошли к залам для соревнований», – решила Мирейя. На предыдущей Спартакиаде кубинская команда потеряла двенадцать очков из-за того, что близнецы Фернандес опоздали на одно из соревнований, сейчас Эдуардо наверняка уделяет особое внимание пунктуальности.

У выхода выстроились юные программисты из ГДР, и ангольский тренер воспринял это как сигнал точного времени. Избегая толпы у лифтов, Мирейя спустилась в вестибюль по лестнице.

Участников и гостей II Международной спартакиады юных программистов над переходом в корпус для заседаний приветствовал транспарант – порядковое числительное бросалось в глаза из-за свежей белой краски. В вестибюле стояло четыре игровых автомата. Прорези для монет были заклеены ярлычками с указанием, что это выставочные экземпляры: «Руками не трогать!» Стенгазеты чествовали победителей Спартакиады 1981 года и доказывали последовательностью языков программирования впечатляющий уровень подготовки всех категорий. Огромные плакаты от всех стран-участниц превозносили вклад информатики в борьбу за мир и социализм.

Молодые люди устремлялись в вестибюль, где в зависимости от возрастной группы становились в ту или иную очередь. Халина, стоявшая перед закрытыми дверями главного зала, помахала Мирейе, но та в поисках знакомых лиц протискивалась вперед. Венгерский тренер, чья когда-то мелированная борода почернела как смоль, поднял указательный палец в знак молчаливого упрека. На ее вопрос он лишь пожал плечами. Вьетнамский тренер бросил на Мирейю озадаченный взгляд и жестом направил ее к румынскому коллеге, но тот устраивал нагоняй одному из подопечных и пытался поднять его боевой дух. Мирейя остановилась у информационного стенда. Перед ней был только один человек, но вперед протиснулись члены оргкомитета. Председатель Соваков поднял руку – толпа расступилась. Он с достоинством прошествовал через живой коридор из взволнованных участников. Увидев Мирейю, Соваков остановился и растерянно прищурился поверх очков. Он еще раз поднял руку, намереваясь пройти к ней, но его помощник что-то коротко сказал. Председатель повел себя благоразумно. Он кивнул Мирейе и вместе со спутником исчез в главном зале. Спустя несколько мгновений из-за двери выглянул судья и дал знак открыть залы для соревнований. Очереди пришли в движение. Помощник Совакова устремился к Мирейе против потока участников. Было заметно, как вымотало его пережитое во время вчерашней церемонии открытия напряжение.

– Мне так жаль, – вместо приветствия произнес пепельно-серый Радионцев.

– Что, простите?

– Я говорю, невероятно жаль, что ваша команда не сможет участвовать, – объяснил он.

– О чем вы?

– К сожалению, нам известно не больше, чем… – Радионцев отвел ее в сторону, аккуратно поддерживая под локоть. – Пока нам лишь сообщили, что вся команда сразу после посадки самолета была отправлена на карантин. Страшный удар. Для всей Спартакиады, – вздохнул он.

– Какой карантин? Что с ними?

– Нам ужасно жаль, но мы правда не знаем. Предположительно какая-то тропическая инфекция. Нам даже до сих пор не сообщили, в какую больницу поместили команду. Обещаю, сегодня же вечером наведу справки. Да, пока не забыл, вот талоны на еду… А сейчас прошу меня извинить, начинается первый тур.

– Но что мне делать? Просто сидеть и ждать?

– Нет, конечно, нет, – воскликнул помощник председателя. – Если я не ошибаюсь, экскурсовод вашей команды сейчас в вестибюле. Если хотите, она покажет вам красавицу Москву. А завтра что-нибудь придумаем.

Сказав это, Радионцев исчез в зале.

Мирейя растерянно уставилась на списки у двери, где были перечислены участники Спартакиады и их посадочные места. Двадцать одно имя, отпечатанное серым: Аранго, Онелио из Кортадеры, Хуан, Васкес, Маноло и остальные. Никого из кубинских участников еще не вычеркнули. Из громкоговорителя над дверью зазвучал гимн Спартакиады. У нескольких молодых людей в конце очереди сдали нервы, и в дверях зала Д возник затор, с которым пришлось разбираться куратору. Через вестибюль промчался фотограф, он достиг главного зала как раз вовремя, гимн еще звучал. Двери одна за другой стали закрываться. Кому-то удалось включить оставленный без присмотра игровой автомат. Ярлычок валялся на полу. Вокруг попискивающего выставочного образца толпились энтузиасты без командных значков, предположительно постояльцы гостиницы, привлеченные суматохой. Мирейя подняла смятый ярлычок и отбросила к стене. Нет, роль переводчицы, которая ничего не переводит, ее совершенно не устраивала.

В дальнем уголке вестибюля она увидела экскурсовода, которая самозабвенно листала иллюстрированный альбом. Мирейя сразу узнала эту модно одетую женщину лет тридцати пяти: она уже сопровождала кубинскую сборную в 1981 году. Аглая Андреевна Красавчикова, напротив, сослалась на то, что каждый год работает с бесчисленным количеством туристических групп, поэтому не в состоянии запомнить все лица. Она отгораживалась от Мирейи «Сокровищами декоративно-прикладного искусства Москвы», словно переводчица кубинской сборной тоже была заразной. На вопросы об этом Красавчикова отвечать не стала под предлогом, что эпидемиологические мероприятия не входят в ее полномочия. Так как Мирейя упорно продолжала донимать экскурсовода, та сослалась на оргкомитет Спартакиады: Радионцев отвечает за здоровье участников и поможет разобраться. Закрыв тем самым тему, она наклонилась, поднимая выскользнувшую из альбома страничку «Burda». Затем Аглая Андреевна мягко перевела разговор на туристическую тему. Она согласилась, что в сложившихся обстоятельствах сегодня не стоит осматривать достопримечательности в центре столицы, и посоветовала после долгой дороги и печального известия отдохнуть в расположенном поблизости парке ВДНХ. Особенно горячо она рекомендовала посетить фонтан «Дружба народов» с позолоченными скульптурами девушек в национальных костюмах, символизирующими союзные республики.