Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса Страница 60

"Впервые с пиратами-рампантами Ренига всерьез столкнулась после того, как в 533 году Рогер Великий завершил строительство большого флота для войны с Талинией. Два года спустя произошло знаменитое морское сражение у Фельги. Победа ренов была достигнута не только благодаря искусству флотоводцев (что неоспоримо), но и вследствие поддержки пиратов-рампантов. Мудрый король Рогер не поскупился, чтобы заключить с ними союз, потому что знал: пираты все равно кому-то продадутся и в войну вмешаются.

Впрочем, дружба с пиратами — дело ненадежное и дальновидный правитель на нее полагаться не станет. Зимой 545 года, в разгар войны Рениги со свободными общинами, флотилия рампантов совершила коварное нападение на только что отстроенный военный порт в Розеле. Гарнизон, никак не ожидавший такой подлости, был застигнут врасплох и большей частью перебит. Добычу пираты взяли гораздо более того, на что смели рассчитывать, поскольку в Розеле хранилась, дожидаясь отправки в Густан, часть золота, которым Талиния заплатила за свое поражение.

Разгневанный Рогер II распорядился отвлечь флотилию специально для войны с пиратами. Но задача оказалась весьма сложной. Лишь через шесть лет пиратов удалось вытеснить за пределы моря Изабеллы. Окончательно сопротивление морских разбойников было сломлено, когда попал в плен их предводитель Дон Болт. Военно-морской суд без всяких проволочек вынес ему смертный приговор. Его приговорили к повешению на рее перед строем из нескольких тысяч ренских моряков. Уже с петлей на шее, Болт крикнул своим звериным басом: "Помните, славные ренские моряки: можно проиграть любое сражение, кроме последнего. Наша война еще не закончилась". Он знал, что говорил. После смерти Рогера II ренский флот пришел в упадок, пираты вернулись в море Изабеллы, где хозяйничают до сих пор.

…Остров Зеленого Дракона — наилучшее место для пиратских баз. Расположенный вдали от главных морских путей, тем самым он почти избавлен от опасности карательной экспедиции. В таких городах, как Факиншит или Ялдинок, пираты чувствуют себя полными хозяевами. По сути, это пиратские города, бургомистры которых назначаются и смещаются Гильдией морских разбойников, хотя грамоту об этом и подписывает король Рампанты. Ты спросишь, милый Рауль, как могут правители государства мириться с такой возмутительной зависимостью от бандитов? Они, кажется, не просто могут, но и хотят этого, ведь пиратство приносит баснословный доход в государственную казну. Правитель не может дружить только с хорошими людьми, если хочет что-то сделать для страны. Как сказал наш знаменитый министр Хан Сиг: "Кто боится грязи, тому нечего делать во дворце".

1 июля экспедиция вернулась в Брюнель. Розовый парусник как сквозь землю провалился. Вначале «Стрела» доставила наших героев до вонючей пристани мессира Дино Буаггио. Несмотря на свой запущенный вид, мессир Буаггио обладал всей полнотой информации о проходящих суднах. Он головой ручался, что "Веселым вдовцом" здесь в последние дни и не пахло.

В правоте мессира Буаггио Уго даже сомневаться не стал. Такие люди, несмотря на внешность и запах, дело свое знают превосходно. Если мессир говорит «нет», значит, розовый парусник в сторону моря Изабеллы наверняка здесь не проходил. А другого пути к острову Зеленого Дракона не существует. Значит, дальнейшее движение в сторону моря Изабеллы теряло смысл в раскладах Уго. В этом были как плюсы, так и минусы. Всегда хорошо, когда сужается круг поиска. Плохо то, что Уго не мог ответить на новый вопрос: где же, дьявол раздери, этот кораблик теперь искать?

В плавании происходили странные вещи. Капитан «Стрелы» Дирк Лаген по прозвищу «Волк» проявлял к Уго знаки повышенного внимания. Расмуса это беспредельно поражало. «Стрела» — огромный по его представлениям корабль, командуют такими только благородные и состоятельные дворяне. С какой стати благородному и состоятельному увиваться вокруг проходимца, каким Уго, бесспорно, является? А поди ж ты — Уго постоянно торчит на мостике, где у них с капитаном — бесконечные душеспасительные беседы. О чем, хотелось бы знать? Чуя недоброе, Расмус с холодным бешенством поглядывал на воркующую парочку с палубы и лелеял в себе ненависть.

Когда стало ясно, что Уго со своими спутниками останется на пристани Инверниги, не продолжит плавание к Талии, Волк чуть не прослезился от огорчения. Они с Уго долго прощались, потом Волк до посинения махал с борта платочком, пока «Стрела» не исчезла в дымке, чтобы никогда впредь не заниматься бескорыстным извозом.

Мариус, Расмус и Уго вернулись в Брюнель на старой безымянной развалюхе-беляне, которая по природе своей никуда не могла торопиться. И вновь рядом — синяя громада Каменного Леса. Вновь муть на душе, безысходность и меланхолия, объяснить которую невозможно, да и не хочется. Даже шпора слабо успокаивает. Вращение по орбите Каменного Леса становится поистине роковым. Неужели мы обречены ходить вокруг него кругами, подумал Уго. С такими явлениями, как великан-людоед, лучше никак не сталкиваться. Неужели ты, свободный ум, веришь в отжившую легенду, спросил себя Уго. Верю, ответил Уго. Потому что эта легенда никогда не была мертвой. Легенда умирает, когда о ней перестают вспоминать. А предание о великане квешей в наши дни так же живо, как и пятьсот лет назад. Значит, в том или ином виде великан существует. И относиться к нему легкомысленно не имеет права никакое просвещенное сознание. Оно, сознание, может лишь абстрагироваться от пугающей перспективы и отодвинуть нежелательные эмоции на задний план.

Может — но не всегда хочет. И до самого Брюнеля Уго так и не смог вырваться из заколдованного круга все той же темы.

А в Брюнель они вернулись как раз в тот день, когда Большая Луна вошла в знак Рыси. Начинала работать загадка о розовом паруснике, действие которой истекало 15 июля. Но, даже имея запас времени, никогда не мешает поторопиться. Первым делом — купить у старьевщика сильно поношенные ножны для шпаги Вулвера. Своим роскошным и древним видом оружие смущает умы встречных, тем более, что опоясан ею совсем неподходящий персонаж. Ножны скрыли легендарное оружие и придали Мариусу неповторимый облик вольноопределяющегося, для которого на армейских складах не смогли подобрать мундир, т он щеголяет в штатском, но при клинке.

Пользуясь наличием прекрасного оружия, Расмус начал обучать младшего товарища фехтованию. Нельзя сказать, что Мариус оказался плохим учеником. Но и особых способностей не проявил. Основные правила усвоим и пару приемчиков перенял — и то ладно. По крайней мере, шпага в его руках перестала напоминать нож для рубки кукурузы.

Уго целыми днями шлялся по городу. Мариус и Расмус оставались дома — то есть все в той же гостинице «Нурдер», хозяин которой встретил их как родных. Но вот о развлечениях для постояльцев хозяин заботился слабо. Сиди целыми днями и тараканов считай — вот и все веселье. Питались отвратительно. Штудировали "Альбентинские хроники" (тут Мариус продвигался быстрее, чем в шпажном искусстве). И, устав пялиться на четыре опостылевшие голые стены своей комнаты, выходили в город и часами бродили, вдыхая полной грудью вольный воздух, нисколько не опасаясь ареста и наслаждаясь гражданской свободой.

Волшебная красота Брюнеля поначалу раздавила их, а затем сделала невесомыми. Выйдя из лабиринта портовых строений, они оказывались на набережной, которую окаймляла изящная ясеневая аллея, а за ней шел длинный ряд высоких, легких зданий из розового талинского камня паф. А далее, в глубине кварталов, начинал действовать эффект линейной застройки. Тетрагональный, строго говоря, принцип, причем неукоснительно, педантично воплощенный. Прямые, как по линейке проложенные улицы. Широкий прямой канал, охватывающий город с трех сторон и обсаженный барбарисом. Вода в канале всегда прозрачна, никогда не цветет. Величественный парк Таллоров, украшенный мраморными статуями и тихоструйными фонтанами с разноцветной водой…

Такой город надо познавать — и он заставит вас ценить красоту, даже если ваша огрубевшая душа совсем к тому не расположена. Два дня прогулок — и оба парня были готовы. Брюнель стал их городом. У них появились «свои» места. Они любили стоять на площади герцога Альберта, наблюдая за подготовкой к представлению по случаю Праздника Лета. Бродили по улице Доброго Тео, усеянной дворцами, как арбуз — семечками. Регулярно посещали огромный Рыбный Рынок, прибежище местного отребья, разгоняемого шустрыми прасолами. Приценивались к плоскоголовым голавлям, игольчатым вьюнам, двухфунтовым хариусам, цеппелинообразным лобанам, уродливым миногам и совершенно экзотическим жерехам, из которых в Талинии готовят чудный форшмак. Здесь, на рынке, можно было найти все, что в этом мире плавает — вплоть до сальвулянских гамбузий, которым место скорее в аптеке, поскольку они действуют против малярии еще лучше, чем хина, начиная оздоровительную работу до, а не после начала болезни. Выйдя с Рыбного Рынка, дивились химерическим фигурам на опорах Северного моста. Далее — на улицу Фонарей, чтобы, похохатывая, наблюдать, как дробно хлопают двери разрисованного синими цветочками публичного дома под вывеской «Лупанарий». Отдыхали в замечательном саду, разбитом вокруг Базилики Красного Солнца. И, оглушенные, завершали променад перед светло-розовым умопомрачительно воздушным собором Св. Катарины, в виду которого окончательно сознаешь свое ничтожество.