Имажинали (сборник) (ЛП) - Таннер Рашель Страница 61

Сказано — сделано, ибо это дело как звучало недурно, так и исполнялось с легкостью: повсеместно известно, что в королевстве единорогов практически отсутствовали книги, зато было множество экспертов, готовых подсказать, что почитать! Вскоре к Сганарелю собралось четверо таких прославленных докторов книжных наук, и каждый из них прибыл с большой помпой: шумно стуча копытами по мостовой, потрясая гривой и вздымая рог на обозрение всем случившимся поблизости. Не успев прибыть при полном параде, единороги потребовали чего-нибудь закусить и похлебать, чтобы восстановить силы после долгого путешествия из королевского дворца (где они обычно обретались). Собственно говоря — в королевстве решали, что полезно будет почитать, именно эти четверо.

— Мессиры Томес, Дефонандрес, Макротон и Баис — к вашим услугам! Где пациент? Где ясли с кормом?

— Юная Люсинда слева от вас, ясли справа.

— Давайте займемся обходом слева направо, — проржал Баис, — чтобы страдания молодой кобылки из-за пустого брюха не путались с нашими собственными.

— Я не могу здраво рассуждать, когда в разговор вмешивается урчание моего желудка, — добавил Макротон, обрадовавшийся при мысли о еде.

Сказано — сделано, четверо докторов с энтузиазмом принялись подкрепляться, добросовестно набивая животы, чтобы потом добросовестно выполнить свою миссию. Затем они отправились на осмотр Люсинды, прежде чем опять вернуться к кормушкам, ибо постоянное жевание стимулирует самопознавательный процесс, как известно любому хоть сколько-нибудь серьезному специалисту. Сганарель, торопящийся найти способ вылечить Люсинду, пришел упрашивать их как можно быстрее дать заключение. Однако же им нужно было сначала закончить вторую трапезу. Так что эксперты, нажираясь наперегонки, только жевали да смотрели на хозяина дома коровьими глазами. Наконец ясли опустели.

— Господа, подавленность моей дочери все растет. Прошу вас, скажите мне быстрее, что ей следует читать!

— Извольте, — сказал мессир Томес, поворачиваясь к Дефонандресу, — мы после вас!

— Я вас умоляю, — ответил Дефонандрес, поворачиваясь к Макротону, — сначала мудрейший.

— Я бы не осмелился… — возразил Макротон и повернулся к Баису, который, увы, заснул и лишь издавал трубный храп, от которого трепетали его ноздри.

— Время поджимает, — забеспокоился Сганарель, заржав, отчего Баис проснулся. — Вам что, деньги нужны? Их будет сколько угодно!

— Что ж, — заговорили они вчетвером, — вашей дочери следовало бы читать…

— Мемуары выдающихся личностей, в обязательном порядке. Только рассказы наших почтенных предков могут наставить юных единорогов так, чтобы их красота не пострадала.

— Вот уж нет, нужны трагедии, чтобы привить им ценности, которых так не хватает этому заблудшему поколению. Ничто так не стимулирует недоразвитую нравственность молодых людей ее возраста.

— Это ее убьет! Ей нужно читать эссе. Если она их не поймет — так тем лучше, она останется очаровательным созданием!

— Да вы смеетесь? Пусть она возьмется за переписку высокородных единорогов, хорошие манеры для кобылки важнее умственных способностей.

И каждый из них подкреплял свое выступление, выкладывая стопки только что заказанных в типографии книг, которые вскоре обложили их всех, словно крепостные стены!

— На мой взгляд, господа, настоящая литература делается не иначе как самыми опытными авторами. Возраст — это очевидная и систематическая гарантия качества. Вы когда-нибудь слышали, чтобы умудренные возрастом авторы писали плохо?

— Вы занимаетесь самообманом, Макротон, ограниченные старые зануды всем наскучили, только от просвещения можно ждать хороших результатов. Только долгое и регулярное посещение библиотеки научит вас обращаться со словами. Писателем не рождаются, им становятся — штудируя литературу.

— Какая чушь, Дефонандрес! Я, напротив, отстаиваю идею, что настоящая литература рождается из оригинальных и спонтанных идей авторов, которые смело распрягают свое слово! Коль скоро они позволят своему таланту увлечь себя под уздцы, то им придется опасаться лишь гнусных плагиаторов!

— Что, однако, за чушь я слышу, — сказал Баис, зевая, — хорошие книги — дело… дело…

Никто так и не узнал завершения мысли, потому что Баис снова заснул, а Сганарель рвал на себе хвост.

— Но что же нам тогда делать с этими книгами? Какие из них отнести Люсинде?

— Не думаю, что мы когда-нибудь сможем договориться; не будем тешиться иллюзией, мы спорим так уже много лет… — молвил Макротон сокрушенным тоном. — Нет чтения настолько испорченного или пренеприятного, чтобы оно не смогло прийтись по вкусу молодежи. Мы напечатали все эти книги зря.

— Тогда давайте их сожжем!

— Что? — воскликнул пораженный Сганарель. — Сжечь все эти книги, которые вы привезли?

— Ну да, больше ничего не поделаешь, поскольку ни один из нас не придет к согласию с другими. Всех примирит хорошенький костер… это наш обычай; как, по-вашему, почему в этом королевстве нет книг? Нам, экспертам, приходится сжигать их, чтобы они не развращали ваши умы! Вы должны поблагодарить нас!

Пока четверо экспертов, которым помогал бедный Сганарель (не знавший уже, в какую сторону и поводить храпом), складывали книги в кучу с тем, чтобы поджечь их, Лизетта открывала ворота поместья странному посетителю. Вставший на две толстенные задние ножищи, в пестрой, засаленной и дурнопахнущей одежде, с колючей светлой щетиной на немытой голове, — то был тролль! Лизетта, воротя мордочку, впустила его.

«Фу, экий тролль, и отчего бедняжка Люсинда выбрала такого вонючего? От него разит, как от старого хорька!»

Тем не менее она быстренько проводила его к стойлу Люсинды, которая при виде гостя удовлетворенно заржала. Тут она наконец-то призналась Лизетте в своем секрете: любовь к чтению в ней родилась, когда она услышала, как этот тролль читает стихи на ярмарке в королевстве троллей, куда прекрасная кобылка несколько месяцев назад сопровождала своего отца. Первый из чтецов, с которым встретилась красотка, вновь предстал перед ней — гордый тролль с горящими глазами, держащий в руках самый чудесный подарок любви… книги! Он утащил их из своего королевства и тайно переправил через границу. Дело в том, что троллям не слишком-то улыбались начитанные единороги. Только этого им сейчас и не хватало — сообразительных единорогов. Как они будут всучивать свой хлам, если те начнут размышлять? Как облапошивать единорогов на стоимости самоцветов, если лошади разовьют свои атрофировавшиеся мозги?

— Клитандр! Наконец-то я снова вас вижу! Что у вас там?

— Все, что вам по нраву, моя прекрасная Люсинда: приключения, любовный роман, триллеры!

Влюбленные, дрожа, любовались драгоценными изданиями; круп Люсинды так и трепетал, и Клитандр жадно на него поглядывал.

— Какая прелесть! И вы прочтете мне все это?

— Если ваш отец согласится, то с радостью, прекрасная единорожка! Если бы я осмелился, я бы даже… я бы попросил вашего копыта!

— Правда ли? Вы этого хотите?

— Не сомневайтесь, сударыня, я давно люблю вас, и я горю желанием увидеть себя вашим мужем, я приехал сюда только для этого: и ежели вы желаете, чтобы я сказал вам все как на духу, так этот наряд лишь выдуман для прикрытия, и я только притворился книжным знатоком, чтобы пробраться к вам и получить то, к чему стремлюсь.

Это оказывалось совсем другим делом; ведь если и Лизетта нашла запах тролля отвратительным, то что было говорить о сеньоре Сганареле, чье презрение к этим страшно вонючим существам уступало только его отвращению к печатным страницам. Но Лизетта снова разыграла комедию, чтобы спасти свою госпожу. Она отправилась на поиски своего господина, который с головой ушел в тушение костра, которой все подкармливали эксперты, хохоча как сумасшедшие. Они носились вокруг, словно молодые жеребята, огромными глотками отхлебывая алкоголь и бросая в пламя книги.

В тот момент, когда Лизетта приблизилась к своему хозяину, зазвучали трубы, и на поляну ступил обворожительно выглядящий конвой. Их посетила сама славная королева единорогов! Она с расстроенным выражением на морде отклонила предложение выпить: