Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ Страница 64

Марк ревел от гнева, роняя клочья кровавой пены, и разгонялся все быстрее. Судья что-то закричал, пытаясь уберечь чемпиона от ошибки, но было поздно. Дроссель снова принял в сторону, а Марк Дистроер со страшным грохотом врезался в ограждение.

На этот раз он пробил толстые доски и покалечил клыками нескольких зевак. Однако на этом его подвиги закончились, поскольку он повалился на землю и закатил глаза.

Судья поединка растерянно посмотрел на марвиля. С одной стороны, победа была очевидной, а с другой – имели место некоторые отступления от традиций.

Шонкур махнул рукой, давая понять, что не желает вмешиваться.

Судья поднял руку и громко объявил:

– Победила белая свинья!

118

Внимание Сергея и Лехи было приковано к Шонкуру, который согласно договоренности должен был отпустить их на волю.

Этого ожидали и притихшие зрители, глядя, как правитель хмурится и вздыхает.

– Как зовут это удивительное животное? – наконец спросил он, указывая на ободранного, но невозмутимого пса.

– Его зовут Дроссель, – ответил Тютюнин.

– Что вы за него хотите?

– А мы теперь свободные люди?

– Ну разумеется.

– Нам лошадок нужно черных! – вмешался Окуркин. – Костюмчики, как у Дорнье, и чтобы шляпы были с пером!

Шонкур раздумывал всего пару секунд, затем согласно кивнул.

– Хорошо, – сказал он и, обращаясь к стоявшему неподалеку старшине, приказал экипировать рыцаря Сирэя и его оруженосца Флекса в мундиры солдат дворцовой безопасности.

Друзья без огорчения расстались с Дросселем, поскольку не собирались расставаться с ним навсегда. Преследуемые восторженной толпой, которая радовалась освобождению пленников так же, как полчаса назад радовалась предстоящей публичной их казни, Сергей и Леха поспешили за Дорнье, опасаясь, что Шонкур может передумать.

Впрочем, все обошлось. Мундиры были получены и надеты. Из шляп торчали те самые красные перья, а нетерпеливые красавцы скакуны били о землю копытами.

Поскольку амуниция была предназначена для людей нормального роста и сложения, на Лехе обновки сидели слегка мешковато. Тем не менее он был совершенно доволен и подмигивал подбитым глазом знакомым кухаркам.

– Нам пора ехать, – напомнил ему Тютюнин, и Окуркин нехотя прекратил перемигивания с девушками.

– Куда рванем? – спросил он.

– Все равно куда. Лишь бы подальше…

На площади послышались крики.

Сергей прислушался. Горожане на все голоса проклинали колдунов и колдовскую свинью, которая исчезла, победив чемпиона Марка Дистроера.

– Чего это они? – спросил Окуркин.

– Дроссель уже испарился! Бежим скорее!

Сергей вскочил на коня и, дав ему шпоры, поскакал прочь от дворца. Леха, хотя и не так сноровисто, последовал за ним. Они еще не доехали до окраины города, когда за ними была организована погоня.

– Прибавь, Серега! – крикнул Окуркин, сам с трудом удерживаясь в седле. Прохожие разбегались в стороны, ремесленники бросали свои тележки с товаром, едва завидев шляпы с красными перьями.

Несмотря на все старания Тютюнина и Окуркина, погоня их настигала. Уже был слышен топот скачущих позади лошадей, как вдруг все переменилось, и Сергей с Лехой выскочили к знакомым гаражам.

119

Старуха Живолупова вела репортаж прямо с места недавнего происшествия, где час назад пропали Окуркин и Тютюнин.

Видеокамера работала в реальном времени, передавая изображение в американское посольство. Там поверх комментариев агента Зи-Зи накладывали перевод и транслировали отчет прямо в город Вашингтон.

– Лешка Окуркин бросил «запорожец», чего раньше за ним не наблюдалось, – бубнила в микрофон Живолупова, снимая Лехину машину со всех сторон.

– Внутри гаража находится металлический ящик, где эти алкаши держали закуску, – продолжала она, показывая сплющенные огурцы крупным планом. – Здесь же, на полке, находится жидкость, напоминающая запахом спирт. Его-то они и пили… Слышу посторонний шум и выхожу…

Живолупова выглянула из гаража и увидела Любу Тютюнину и Лену Окуркину, которые, ведомые своим женским чутьем, решили проинспектировать мужей.

– Любка и Ленка, – передала в эфир Живолупова, продолжая снимать из нового укрытия. – Жены наших объектов. Дуры, блин, набитые. В руках у Любки дубовая скалка, которой она лупит объекта Сережку. Ленка Окуркина дубасит своего объекта руками. Такая оглобля…

Неожиданно в объективе появилось что-то большое и черное. Живолупова пошире открыла глаза и после паузы произнесла:

– Батюшки мои, Дыртаньян и Зорро…

– Что такое, Зи-Зи? – спросили из-за океана. – О чем вы говорите?

– Я говорю, у меня здесь кино начинается… Думаю, первая серия…

– Какая серия? О чем вы? – взывали из Вашингтона.

– Или я сбрендила? – сама с собой разговаривала Живолупова, наблюдая явление черных всадников.

– Лешка, это ты, что ли? – первой оттаяла Лена.

– Вот дураки – лошадей по пьянке украли! – высказала предположение Люба.

– Какая пьянка, девчонки, вы чего? – блаженно щурясь на заходящее солнце, улыбнулся Тютюнин. Он сполз с седла и, сняв шляпу, оглядел родной, заплеванный участок городской территории.

– Вроде правда не пьяные, Лен, – несмело заметила Люба и стыдливо спрятала за спину скалку.

– А закуска тогда зачем?

– А закуска для слесарей. Я им за ремонт машины подносил немного, – выкрутился Окуркин.

– Ну ладно. А где лошадей взяли и костюмчики эти, а? Сперли?

– Почему сразу сперли? – Леха тоже спешился и снял шляпу.

– Ой, да у него вся морда битая! – заметила Лена. – Это кто тебя так, Леш? Убью гадов. Кто?!

– Это он упал. Мы на съемках подрабатывали, – продолжал врать Тютюнин.

– Точно, – поддержал его Леха. – Мы конквистадоры.

– Каскадеры… – поправил его Тютюнин. – Сегодня лошадок уже поздно отвозить, так что до завтра пусть поживут у нас.

– Да вы что? Они же в лифт не влезут! – забеспокоилась Люба.

– Не беспокойся, мы их привяжем у подъезда. Пусть на клумбе попасутся, там все равно одни сорняки. Так что вы идите, а мы придем, когда все дела переделаем.

Жены послушно удалились, а Леха и Сергей стали думать, что делать с лошадями.

– Можно, конечно, на ипподром отвести, – предложил Окуркин.

– Да великоваты они для ипподрома. Смотри, какие здоровые.

– Тогда Сайду продать.

– А он их на колбасу не пустит? А то жалко лошадок.

– Мы с него слово возьмем. К тому же таких красивых на колбасу нельзя, – со вздохом произнес Тютюнин. И помолчав добавил:

– Таких только на породу надо.

Обсудив участь лошадей, друзья сходили проведать тыкликов. Те снова спали – все, кроме дежурного.

– Хозяин, мы тебе умножитель принесли, как и заказывал, – тонким голоском сообщил он.

– Какой умножитель? – не понял Окуркин.

– Как это какой? Баночный конечно. Ты же для банок алюминиевых заказывал.

– А! Ну конечно! – вспомнил Леха. – И что, уже работает?

– Обижаешь, хозяин. Найди мне банку, я тебе продемонстрирую.

– Ладно, я сейчас, – засуетился Леха, то и дело путаясь в длинных рукавах мундира, который был ему велик.

– Шурупы высыпь, – подсказал Тютюнин.

– Точно! – обрадовался Леха и высвободил баночку от коктейля «Василек». – Такая сгодится? – спросил он дежурного тыклика.

– Вполне, – ответил тот. – Теперь положи эту банку вот в этот умножитель.

– Но это не умножитель, парень, – возразил Окуркин, подозревая, что его разыгрывают. – Это наша старая хлебница.

– Была хлебница, а теперь умножитель, – тоном учителя, объясняющего задачку дебилам, сказал тыклик.

– Ага, – понял Леха. Он осторожно приоткрыл хлебницу и положил банку.

– Теперь чего? – спросил он.

– Теперь закрой.

Окуркин закрыл и, приложив ухо к хлебнице, стал прислушиваться, однако ничего не услышал.

– Теперь чего? – спросил он.

– Теперь открывай, – распорядился тыклик.

Окуркин неуверенно отодвинул крышку, и они с Тютюниным ахнули. Рядом с первой банкой лежала ее точная копия.

– О! Здорово! А если две положить, а?

– Во-первых, плати два литра, – напомнил тыклик. – А во-вторых, это простейший умножитель. Если делать сложнее, он с твой «запорожец» получится. Да и стоить это будет…

– Ладно, понял. Серега, помоги мне настойки отлить.

– Только фильтрованную нам не надо, – заметил тыклик. – Фильтрованную сами пейте.

– Нет уж, спасибо, мы уже пили, больше не хочется.

Расплатившись с тыкликами за чудо-прибор, Леха и Сергей загнали в гараж «запорожец» и, счастливые, отправились по домам, ведя на поводу своих лошадей.

Возле тютюнинского подъезда сидела бабушка Живолупова. Она потягивала беломорину и как-то странно улыбалась.

– Добрый вечер, – сказал Сергей.

– Здравствуйте, месье, – шепотом ответила Живолупова.

– А почему ты говоришь шепотом? – удивился он.

– Потому что где-то рядом… – тут Живолупова тревожно оглянулась, – потому что где-то рядом бродят гвардейцы кардинала… И еще знаете что?