Сергей Платов - Зимнее обострение Страница 65

— Не желаю, — отрезала княгиня.

— А придется…

На какое-то время воцарилась гробовая тишина. Наконец до Агриппины дошел смысл сказанного. Скорее инстинктивно, чем продуманно, она бросилась к двери, но была перехвачена на полпути шустрым Вилорием. Молодой князь уже без намека на вежливость схватил мать своей жены за руку и резким, грубым движением отбросил ее назад. Княгиня упала в кресло и буквально вжалась в его спинку.

— Ничего личного, просто техническая необходимость, — нависая над беззащитной женщиной и потирая руки, заметил Вилорий и тут же торопливо добавил: — Кричать не советую. Во-первых, караул снят, и никто не услышит, а во-вторых… вы, конечно, не поверите, но мне крайне не хотелось бы применить силу и вас ударить.

Агриппина невольно поежилась, но на этот раз удержала себя в руках.

— Знаете, дражайшая теща, я к вам в принципе неплохо отношусь, — ледяным тоном продолжил Вилорий, занимая тем временем стратегическое место между Агриппиной и входной дверью, — точнее, относился до того, пока на старости лет вас не угораздило забеременеть.

— Что? — не поняла княгиня.

— Спрашивается, с какого перепугу ты решила сына рожать? — перейдя на «ты», грубо рявкнул Вилорий. В мгновение ока с него слетел последний остаток светского лоска. Вместо вальяжного, воспитанного и немного застенчивого мужа Сусанны глазам Агриппины предстал человек, готовый на все ради достижения своей цели. Стальные нотки в голосе, грубые движения и холодный, колючий взгляд не оставляли в том никаких сомнений.

— Так это все ты… — не то констатируя, не то обвиняя, потерянно протянула княгиня и обхватила голову руками.

— Конечно я! Или думаете, что я женился на вашей ненормальной доченьке по большой любви? Да я вообще женился не на ней, а на киевском троне!

— Но ты вроде как поначалу вообще отказывался на ней жениться? А потом, когда с моей Сусанной занялся Солнцевский фитнесом да бодибилдингом, ты больно быстро одумался и дал согласие на брак.

— Конечно, дал, только не из-за того, что эта неуравновешенная истеричка принялась какую-то пакость жрать да тяжести ворочать, — криво ухмыльнулся Вилорий. — Мне тогда батюшка из Галича письмецо прислал, где очень красочно и доступно разъяснил, что я буду последним идиотом, если откажусь от перспективы стать великим киевским князем. Помнится, я тогда посидел, подумал и понял, что несмотря ни на какую прыщеватую уро…

— Я попросила бы выбирать выражения, — резко прервала его Агриппина, — это моя дочь!

— Ах, простите, простите, — саркастически расшаркался князь Галицкий, — несмотря на весьма странную супругу, я все же очень хочу сесть на трон в стольном Киеве. Ну а после того как я определился в своих намерениях, остальное было делом техники. Чуть поохал при виде обновленной невестушки, изобразил полный восторг от ее новых форм и дал себя уговорить пойти с ней под венец. Помнится, тогда даже в зал к этому самому ненормальному Илюхе Солнцевскому стал ходить, чтобы Сусанна ваша перед свадьбой не задурила и не передумала.

— Странные вещи говоришь, — покачала головой княгиня. — По моим умственным способностям прошелся, и жена у тебя чуть ли не сумасшедшая, да и старший богатырь тоже. По-твоему получается, что ты у нас один умный да нормальный.

— Конечно, — гордо заявил Вилорий, — я один и есть. А все потому, что знаю, чего хочу, и иду к своей цели, не обращая внимания ни на какие помехи на своем пути.

— Хочу напомнить, что в данном случае это не помехи, а люди.

— Какая разница, помехи, люди… — отмахнулся молодой князь. — Это все патетика. И ведь, главное, как поначалу все замечательно складывалось! Свадьба, рождение дочки, полное доверие со стороны жены, да и со стороны вас с Берендеем. За это время я сошелся со многими боярами, богатырями и даже с тем же Илюхой и его ненормальной дружиной. Буквально весь город знает меня как открытого, приветливого парня, немного затюканного чересчур активной супругой. Такая персона просто не может вызывать подозрение. Еще немного, и я бы подстроил чудесный несчастный случай на охоте. Вы только представьте, как складно могло бы получиться! Ваш муженек либо попадает в лапы медведя, либо на клыки секача. Народ в смятении, многочисленные родственнички в безутешном горе, вдовушка льет горючие слезы, а Берендей, в ореоле героя-мученика, навсегда остается в памяти народной и нашей. Так как ни сыновей, ни родных братьев у него нет, я, несомненно, оказался бы в глазах подданных наилучшей кандидатурой на вакантное место наипервейшего человека Руси.

— И ты бы все это хладнокровно сделал?! — аж задохнулась от возмущения княгиня.

— Конечно, — немного удивился Вилорий. — Я уже начал подготовку к последней охоте вашего дражайшего супруга, и тут узнал от Сусанны о вашем пикантном положении. Берендей настолько ошалел от такой новости, что ни о какой охоте и слышать не хотел. Заперся во дворце и принялся сдувать пылинки с вашего живота.

Вилорий до того разошелся, что сделал круг по опочивальне. Ему явно нужно было выговориться, и будущая жертва казалась донельзя подходящей слушательницей, тем более что в соответствии с ближайшими планами все эти секреты она вскорости унесет с собой в могилу. В том, что именно этим закончится их беседа, сомнений у Галицкого, судя по всему, не было. Все мосты сожжены, и дать задний ход уже не получится. Словно напоминая себе об этом, флакончик с сонными каплями он не положил в карман, а все время сжимал в правой руке.

— Поначалу я не очень волновался, ведь мог родиться не будущий наследник престола, а всего лишь девочка. Но вскоре моя ненаглядная супруга по секрету сообщила, что, по всем приметам, будет именно сын.

При этих словах Агриппина инстинктивно положила ладони на свой живот, словно пытаясь уберечь еще не родившегося ребенка от опасности,

— Между мной и заветной целью появилось еще одно маленькое препятствие, и я решил устранить его как можно быстрее.

— Убить, — сурово заметила княгиня, — называй вещи своими именами. Ты захотел убить меня и моего сына.

— Вы, наверное, опять удивитесь, но только его, — усмехнулся Вилорий. — Я уже говорил, что к вам у меня, по большому счету, претензий не было, благо трон по женской линии не наследуется. Так что я отправился к одной полоумной бабке и купил зелья, которым пользуются некоторые веселые девицы, дабы вытравливать нежеланный плод. Подсыпать его в кашу вообще не составило никакого труда. Кто же знал, что у вас из поколения в поколение передается эта проклятая плошка с ложкой, дабы оберегать здоровье будущих мамаш!

— Но ведь Микишка после меня уверял, что эта посуда только веселит да развлекает? — В голосе княгини впервые прозвучало искреннее удивление. — Или дьячок был в курсе твоих делишек?!

— Не смешите меня, — отмахнулся Галицкий, — Микишка предан вашей ненормальной семейке до мозга костей. Хотя, несомненно, в этой истории он оказался мне полезен.

— Не поняла…

— Чего тут понимать-то?! Маленькому человечку, пусть самому преданному, хоть иногда требуется простое человеческое внимание и участие. Он из кожи вон лезет, чтобы быть полезным, а вы отмахиваетесь от него, как от навязчивой навозной мухи. Мне стоило один раз пригласить его в кабак, налить чарку водки и бросить две-три восторженные фразы про его былые заслуги. Всё, он стал моим с потрохами! Вы даже не представляете, сколько всего интересного я от него узнал. Ко всему прочему, он стал моими ушами, глазами и языком во дворце, ведь на его нескладную фигуру уже давно все перестали обращать внимание.

— Ну глазами и ушами, это я еще понимаю, — заметила Агриппина, — а причем здесь язык?

— А при том, когда Микишка прослышал про историю с отравленными котятами, он тут же бросился ко мне. Собственно, куда еще ему было идти, если я являюсь единственным человеком на свете, кто с охотой слушает его откровения? Помнится, тогда мне не так уж трудно было уверить его в том, что никакого покушения не было. Мол, у нас, в Галиче, есть точно такая же посуда, и она, мол, только и способна, что веселить будущую мать. Поначалу он немного сомневался, но я был очень красноречив. Немного погодя он так же смог убедить в этом и вас.

Агриппина ничего на это не ответила, только сдавленный стон, полный досады, вырвался из ее плотно сжатых губ.

— Кстати, именно от Микишки я узнал, что дело об отравлении передали «Дружине специального назначения». Так как отчетливо понимал, что попаду в число подозреваемых, помнится, я тогда решил сыграть на опережение. Завалился в «Чумные палаты», посыпал голову пеплом и предложил стать штатным информатором. Потом поклялся здоровьем жены, что не имею к отравлению никакого отношения, и тем самым практически снял с себя подозрения. Правда, безоговорочно на моей стороне оказались только туповатый Солнцевский да впечатлительная Соловейка, а вот Изя, черт дотошный, похоже, мне до конца так и не поверил.