Маргарита Полякова - Варька и вурдалаки Страница 65

— Интересно, а где же ты Вулиметра нашла, если жила отшельницей? — удивилась Варвара.

— Это не я его, это он меня нашел. Поехал на очередную охоту, набрел на мой скит, а тут еще гроза разразилась… В общем, я несколько увлеклась. И даже позорно позволила себе расслабиться на целых две недели. А потом, наконец, опомнилась, набралась мужества и ушла. Исповедалась, конечно, святому драконьему братству, но, к собственному удивлению, от смены ипостаси отлучена не была. Более того, меня довольно быстро простили, и я благополучно прошла обряд Посвящения. Словом, когда я поняла, что беременна, было уже поздно. Я уже была драконом. Поэтому и отдала яйцо Вулиметру. Я была стопроцентно уверена, что вылупится вэрлок! Впрочем, когда я узнала, что Лукерья — дракон, это мало что изменило. До определенного срока пребывания в шкуре дракона я не имела права воспитывать выводок. Даже свой.

— Погоди, — заинтересовалась Варька, — а что, вэрлоки так же, как и драконы, вылупляются из яиц?

— Наши расы имели общих предков. Поэтому-то мы и можем становиться драконами.

— А наоборот?

— Пока никто не пробовал. Быть драконом — это большая честь. Вряд ли кому-нибудь придет в голову идея отказаться прожить жизнь высшего существа. Драконы помогают нам выбирать маркграфинь и разрешают гнездиться рядом со своими пещерами.

— Ты хочешь сказать, что для того, чтобы снести яйцо, вэрлокини прилетают именно сюда?

— Да. И остаются здесь, пока не высидят потомство и не научат его летать. Ведь вэрлоки учатся летать раньше, чем ходить.

— Все ясно. — кивнула головой Варька. — Драконом я стать не смогу, летать тоже научусь вряд ли, но кое-что в твоем рассказе меня все-таки радует.

— Что?

— Не одна я принцам крови от ворот поворот даю.

Хай-Ри поежился на холодном ветру и поплотнее закутался в плащ. Как и следовало ожидать, в лагере все было в порядке. Часовые на местах, круговое оборонительное укрепление, в виде небольшого вала из огрызков, в полной сохранности, а отступившие в болото вурдалаки не проявляли никакой активности. Словом, можно было спокойно спать и не отвлекаться на проверочные дежурства. Однако на вечернем военном совещании большинством голосов было решено, что на случай непредвиденной ситуации бодрствовать будут не только посменные часовые, но и они сами.

Хай-Ри еще раз поежился и поднял глаза к небу. Холодные звезды казались далекими и блеклыми. Совсем не такими, какими он привык видеть их с палубы корабля.

Пират тосковал по своему галеону. Очень. По соленым брызгам пены, по резвящимся в волнах дельфинам, по тугому ветру, по пальмам, парусам и мерцающему в небе Южному Кресту… Он тосковал по тому чувству полета, которое испытывал, держа в руках штурвал, по передающейся в ладони послушной тяжести руля, по скрипу натянутых, как живые нервы веревок, по шелесту разворачивающихся парусов, по легкому ворчанию разбивающихся о борта волн…. Хай-Ри чувствовал свой корабль, как живое существо, он научился угадывать каждый его рывок, каждое шевеление. Пират ощущал полное единение с благородной громадиной и в полный штиль, и в самую неуемную бурю.

Хай-Ри вздохнул. Ну почему, почему он не вернулся в море после исчезновения Варьки? Там, в бескрайнем синем океане он смог бы ее забыть. И наслаждаться свободой. И… не чувствовать за собой вины. Господи, да о какой вине он говорит?! Хай-Ри зло пнул первый подвернувшийся ему под ногу камень и тихо выругался. Можно подумать, он действительно хоть в чем-нибудь виноват перед Варькой! Женился он на Луизе… надо же, какое событие… Да Варвара вообще на это никак не отреагировала! Спокойно приехала в Тьен, мило пообщалась с Луизой, раскрутила его подписать все нужные ей документы и забыла о нем благополучно! И не надо сентенций по поводу брошенной графини с разбитым сердцем! Нельзя разбить то, чего в принципе не существует! А уж насчет Варькиной «брошенности» вообще смешно говорить. Один только табун ее друзей чего стоит! А наследный принц, который сразу же предложил ей руку и сердце? А лэрд, с которым она связалась, наплевав на приличия? Хай-Ри скривил губы. В свое время его бесило одно только присутствие Рюрика рядом с Варварой. Видимо, он просто чувствовал, что ничем хорошим это не кончится. И был прав, поскольку графиня, похоже, увлеклась чертом по уши. Настолько, что сумела выкинуть пирата из головы. И если поначалу в ее глазах хотя бы мелькало сожаление или печаль, то теперь Варька смотрела на Хай-Ри совершенно спокойно, открыто и даже дружелюбно.

Хай-Ри нервным жестом потер переносицу. Как же его это бесило! Если бы графиня демонстративно поджимала губы, или делала бы вид, что не замечает его, или хотя бы накричала на него по полной программе! Тогда бы он знал, что не безразличен ей, что она все еще о нем думает и, может быть, даже все еще его любит. Пират криво ухмыльнулся. Любит она его, как же, конечно… Хай-Ри слишком хорошо знал Варьку, чтобы себе врать. Легкомысленная, увлекающаяся графиня вообще не была способна на серьезное чувство. Поэтому-то пират и предпочел ей Луизу. Женщину, которая умела любить, умела ждать и умела быть верной. Женщину, внимание и любовь которой он ни с кем не делил. Перед мысленным взором пирата тут же нарисовался хрупкий образ белокурой феи, доверчиво распахнувшей свои голубые глаза, и он почувствовал неожиданный прилив нежности.

— Хай-Ри! — позвали его шепотом. Пират оглянулся. — Иди спать. — скомандовал подошедший к нему Ухрин, накидывая на рясу теплый плащ. — Моя очередь проверять.

— Да все спокойно. — пожал плечами пират, послушно сдавая пост.

— Все равно. Береженого Бог бережет… — пробормотал монах, провожая пирата взглядом.

Однако в лагере действительно все было спокойно. Во всяком случае, обошедший посты Ухрин не заметил ничего подозрительного. Смена часовых прошла по графику, огрызочная линия границы была в целости и сохранности, и даже драконы, устроившиеся лагерем на большом плато отвесной скалы, подали сигнал, что у них все в порядке.

Ухрин (на всякий случай) обошел посты еще раз, а затем устало сел около костра, облокотился на камень и вытянул ноги. Шелест листвы, стрекотание сверчков, потрескивание поленьев… шагов монах не услышал. Впрочем…. лэрд двигался почти бесшумно. Рюрик возник из темноты и сел у костра напротив Ухрина. Монах вопросительно поднял глаза.

— Не спится. — буркнул черт, устраиваясь поудобнее.

Монах понимающе кивнул и, прищурившись, снова уставился в огонь. В то, что у лэрда обнаружилась бессонница, Ухрину верилось слабо. Скорее всего, Рюрика просто что-то тревожило. И ничего странного в этом не было. Дела у черта обстояли так, что поводов для тревоги было предостаточно. До рассвета осталось совсем немного времени. А это значит, что не позже, чем через час, Рюрик даст команду своему войску выдвигаться к границе Темных болот. Он не будет произносить клятв, патриотических речей и взывать к чьему бы то ни было мужеству. Он оденет такую же пятнистую одежду, как и любой рядовой солдат его войска, перетянет волосы платком и сделает жест следовать за собой. И его темное войско, так же молча, двинется, чтобы принять на себя первый удар. Ухрин невольно поежился.

Когда Рюрик сидел с ним рядом у костра, или вел неспешную беседу, он казался обычным. Властным, хищным, самоуверенным… и все же почти человеком. Но иногда… иногда он поворачивался к монаху совсем другой стороной. И эта самая сторона внушала Ухрину необъяснимый, почти животный ужас. Что же такого было в нем, в этом черте, если даже после того, как Охрим официально лишил его титула, все, в том числе и Мернир, по-прежнему называют его лэрдом? Что же в нем было такого, если несмотря на явную опалу, за ним все равно пошло все войско нечисти? Ведь под стяги Мернира практически никто не перебежал. Да и сам викинг идти на открытое противостояние явно побаивался. Что же в этом черте такого было? Ухрин не знал. И не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос.

Конечно, Ухрин прекрасно понимал, что ему, как священнику, полагалось нечисть изгонять, а не сидеть с чертом у одного костра. Однако монах всегда больше прислушивался к тому, что диктовали ему обстоятельства и собственное сердце. А сердце подсказывало Ухрину, что Варька была права, когда говорила, что в данном мире нельзя принадлежать только к одному лагерю. Слишком тесно переплетались Свет и Тьма. Слишком часто они менялись местами и перевоплощались друг в друга. Вот и сегодня… Кто, как не черт вывел их из окружения? Потери были страшными. Но их было бы в несколько раз больше, если бы не лэрд. Да что тут говорить… Если бы не Рюрик, Руальд наверняка остался бы на поле боя. Черт явно был героем сегодняшнего дня. Только, похоже, совершенно не ощущал себя героем. Рюрик был обеспокоен. И даже подавлен. Похоже, последнее сражение вымотало и его. Тяжелый бой, отступление, потери… Да… вчерашний день был очень тяжелым… впрочем… сегодняшний обещает быть еще хуже. И Рюрик, похоже, прекрасно это осознает. Потому что смотрит на огонь каким-то уж очень пустым взглядом.