Кит Лаумер - Война Ретифа (сборник) Страница 66

— Господин Ретиф, вы на десять минут опоздали на совещание сотрудников посольства! — донесся откуда–то голос посла Злокусни. Ретиф нагнулся и заглянул под стол. На него воззрилось множество глаз участников совещания.

— А, вот вы где, господин посол, и вы, джентльмены, — приветствовал Ретиф главу миссии и его сотрудников.

— Прошу прощения за опоздание, но прямо над Зоопарком разыгрался небольшой, но весьма оживленный воздушный бой. На этот раз глои активно противостоят попыткам блуртов высадиться.

— И, конечно же, вы задержались, чтобы сделать ставку на исход сражения, — раздраженно набросился на него Злокусни. — Ваша миссия, сэр, заключалась в том, чтобы вручить министру иностранных дел ноту, составленную в резких тонах и касающуюся недавнего нападения на здание посольства. Что вы можете сообщить по этому вопросу?

— Министр иностранных дел шлет свои извинения. Он собирает вещи, чтобы покинуть здание министерства. Похоже, сразу после обеда блурты все–таки оккупируют столицу.

— Что — опять? Именно в тот момент, когда я на пороге восстановления рабочих отношений с Его Превосходительством?

— Но и с Его Блуртианским Превосходительством у вас тоже были замечательные рабочие отношения, — напомнил ему советник Мэгнан, занимающий удобную стратегическую позицию под столом, крайне выгодную для дальнейшего отступления. — Не забывайте, вы чуть было не достигли с ним соглашения по ограниченным предварительным мирным мероприятиям, а именно: по символическому частичному прекращению огня из ударных пистолетов с левосторонней нарезкой калибра 0,25 и ниже!..

— Я прекрасно сознаю важность и статус мирных переговоров! — резко оборвал его Злокусни. Раздраженный посол выбрался из–под стола, встал и отряхнул пыль с коленок атласных в розовую и зеленую полоску бриджей: установленной инструкцией полуофициальной одежды, которую полагалось носить в утренние часы чиновникам ДКЗ трех высших рангов, когда они находились при исполнении служебных обязанностей в доядерных мирах.

— Ну, полагаю, мы должны мужественно переносить все затруднения. — Злокусни свирепо посмотрел на сотрудников посольства, которые вслед за руководителем выбрались на свет божий и теперь, согласно ранжиру, рассаживались за столом, на котором громоздились остатки разбитой люстры. Из–за окна по прежнему доносились треск и грохот артиллерийской канонады.

— Господа, за девять месяцев, прошедших с момента аккредитации нашего дипломатического представительства, здесь, на Плюшнике II, мы видели, как столица четыре раза переходила из рук в руки. В таких условиях даже самые хитроумные дипломатические ходы оказываются бесполезны, и все наши тщательно разработанные планы по установлению мира в этой планетной системе идут прахом. Однако наше положение даже хуже, чем казалось. Полученная сегодня из Сектора депеша позволяет мне сделать вывод, что кроме очевидных последствий намеченного посещения нашей миссии инспекторами Сектора будут еще и неявные последствия, которые могут привести к решительной переоценке требований, предъявляемых к персоналу миссии. Я уверен, все вы понимаете, что это значит.

— Гм–гм. Мы все будем уволены с работы, — прояснил и развил его мысль Мэгнан. — Кроме того, вы, Ваше Превосходительство, совершенно правы, подчеркивая, что вы, скорее всего… — он на секунду замолчал, заметив выражение, появившееся на лице Злокусни, — пострадаете больше всех, — закончил он нерешительно.

— Не требуется напоминать, — безжалостно продолжал молоть языком Злокусни, — что никаким оправданиям не удастся произвести впечатление на инспекторов! Только результаты, джентльмены, только результаты! Лишь они будут учтены группой инспекторов! А теперь я хочу услышать ваши предложения относительно новых подходов к проблеме прекращения этой братоубийственной войны, которая даже сейчас…

Голос посла утонул в нарастающем реве и грохоте, характерных для двигателей внутреннего сгорания. Ретиф выглянул в окно и на фоне диска соседней планеты, Плюшника I, заполнявшего собой полнеба, хорошо разглядел низколетящий ярко–голубой биплан. Деревянные лопасти его пропеллера поблескивали в лучах солнца, а пулеметы, установленные на обтекателе биплана, неожиданно разразились потоком трассирующих пуль, поливая улицу и дома.

— В укрытие! — рявкнул военный атташе и забрался под стол. В последнее мгновение биплан резко взмыл вверх, выполнил

показушную бочку и скрылся из вида за полуразбитым черепичным куполом Храма Учености на противоположном конце парка.

— Это уже слишком! — провизжал Злокусни, спрятавшийся за побитым пулями бюро для хранения документов. — Это было открытое, наглое нападение на канцелярию посольства! Грубейшее нарушение межпланетных законов!

— На самом деле это не было нападением. Думаю, он охотился за бронетехникой глоев, спрятанной в парке, — заметил Ретиф. — Мы столкнулись просто с чрезмерным усердием пилота, только и всего.

— Мистер Ретиф, принимая во внимание, что вы не спрятались в укрытие и остались стоять, — крикнул Злокусни, — я попрошу вас связаться по прямой линии с Секретариатом. Я подам такой протест Либ Глипу, что его хвостовые жгутики встанут дыбом!

Ретиф нажал несколько кнопок на портативном аппарате производства ДКЗ, связывающем Посольство с различными правительственными учреждениями на Плюшнике II. А тем временем посол Злокусни обратился к сотрудникам:

— В настоящий момент перед нами стоят две задачи. С одной стороны, необходимо внушить премьер–министру мысль о недопустимости и, я бы даже сказал, о непристойности обстрелов посольства Земли. С другой стороны, у нас обязательно должно быть что–нибудь в запасе на случай дальнейших грубых проявлений жестокости по отношению к нам. Думаю, мы воспользуемся несколько измененной Формулой Девять: «Доброжелательная Снисходительность», слегка окрашенная «Скрытой Решительностью», которая в любой момент может вылиться в «Вынужденное

Предупреждение», но не без тонких намеков на «Милостивое Снисхождение и Прощение».

— А что вы думаете о капельке «Скрытого Раздражения», может, даже с небольшой дозой «Соответствующих Репрессий»? — поинтересовался военный атташе.

— Полковник, преждевременно бряцая оружием, я рискую восстановить против нас местные власти. Именно этого и пытаюсь избежать всеми доступными способами.

— Гм, — Мэгнан принялся теребить нижнюю губу. — Судя по описанию, Ваше Превосходительство, это очень точный подход к проблеме. Но меня интересует, не добавить ли нам малую толику «Мучительной Переоценки»?

Злокусни одобрительно кивнул.

— Ну что ж, некоторые общепринятые намеки, возможно, не помешают.

В это время засветился экран, и на нем показался вольготно расположившийся в кресле блурт, облаченный в роскошную переливающуюся голубую гимнастерку от Валерьяне Лимонади, распахнутую на обнаженных псевдокожаных ребрах, на которых болтались, весело позвякивая, усыпанные драгоценными камнями медали и ордена. Рядом с ними на длинном кожаном ремне висели два бинокля, изготовленные в Японии. Над воротником с золотыми галунами торчала толстая шея, сплошь усеянная разноцветными пятнами — органами слуха, обоняния, сонаром и другими органами чувств, назначения которых земные физиологи все еще не могли понять. С верхушки толстого стебля из–под набрякших век на земных дипломатов смотрели три глаза.

— Генерал Блевняк?! — воскликнул Злокусни. — Но я ведь звонил премьер–министру! Как… что…

— Добрый вечер, Гектор! — оживленно заговорил генерал. — На этот раз я обратил особое внимание на захват Секретариата. — Он вырастил на конце щупальца орган речи и поднес его ближе к передатчику. — Собирался звякнуть вам, но, разрази меня гром, если я не забыл, как пользоваться этой штуковиной.

— Генерал, — резко оборвал его Злокусни. — Я уже начал привыкать к некоторому количеству битого стекла, которое появляется в нашем Посольстве во время периодов… э–э… реконструкции, но…

— А я предупреждал вас, Гектор, что вам не стоит пользоваться хлипкими конструкциями, — возразил генерал. — И уверяю, я стараюсь свести до минимума такие предметы в своем окружении. Да и кто знает, кто ими будет пользоваться завтра — я или кто–то другой, не правда ли?

— …но то, что произошло на этот раз, выходит за всякие рамки! Небывалое нарушение законов! Грубейшее насилие! — продолжал нести свое Злокусни, — Только что один из ваших самолетов атаковал нас с бреющего полета1 Он стрелял в нас! Он бомбил нас! И едва не влетел прямо в конференц–зал! Только чудом я остался жив!

— Погодите, Гектор. Вы прекрасно знаете, что чудес на свете не бывает, — блурт фыркнул от смеха. — Даже если на первый взгляд кажется, что произошло чудо, на самом деле существуют совершенно естественные объяснения того, что вы остались живы. Просто вы их не видите.