Кира Измайлова - Пятый постулат Страница 68

— Не нравится быть мужчиной, могу это исправить, — предложил тот. — Это быстро.

— Прошу прощения, высокородный эльф, — тот отступил за телегу.

— Готово, — Маша забралась на облучок, Весьямиэль привычно вскочил рядом с нею. — Куда править-то?

— Показывай дорогу, — велел он Шуапсету. — Да возьми ты лошадь под уздцы, боишься, что ли?

Такого упрека тот не стерпел, ухватил таки Зорьку за уздечку и повел куда-то, казалось, в самую чащу.

— Вас как зовут? — спросил Весьямиэль двух других эльфов, кравшихся по кустам, изображая бдительность.

Один именовался Сошшан-ди-сашиаш, что означало «весенний ветер в ветвях ивы», а второго звали Зизиази-рат-сарисс — «облако, перекрывшее радугу». Весьямиэль хмыкнул и решил, что его полное имя вполне подойдет для произведения должного впечатления.

Вот кое с чем другим могли возникнуть осложнения… Если у эльфов окажется достаточно сильный маг, он без труда определит, что Весьямиэль не является их сородичем. Даже полукровкой не является, а это… чревато для самозванца. С другой стороны, в этой эльфийской общине, собранной с бору по сосенке, вряд ли может найтись такой кудесник, слишком мала вероятность того, что именно он угодит в этот мир. А если даже и так, разве Властелин оставил бы эльфам столь опасного союзника? Судя по действиям этого правителя — вряд ли. Стало быть, оставалось рассчитывать на то, что сильных магов здесь нет.

— Скажи мне, Шуапсет, — решил удостовериться Весьямиэль, вольно сокращая имя тёмного эльфа, что, как он знал, позволялось только высокородным или же близким друзьям. — А есть ли у вас маги?

— Конечно, — с готовностью отозвался тот. В темноте его желтые глаза вроде бы немного светились. — Сестра Повелителя умеет многое, а есть еще двое молодых…

— А что она умеет? — допытывался Весьямиэль.

— Она каждый год проводит обряд плодородия, и поля наши обильны, а скот тучен! — гордо ответил Шуапсет.

— И всё?

— Она умеет исцелять раны, как и двое других, — добавил Зизиази. — Правда, мы все это немного умеем. А вот Повелитель частенько горюет о своем придворном маге…

— Тише ты, — ткнул его локтем в бок Сошшан, и тот умолк. Видно, понял, что наговорил лишнего.

Из сказанного Весьямиэль сделал следующий вывод: эта эльфийка, скорее всего, владеет магией в чуть большей мере, чем остальные ее соплеменники. Наверняка способна понять, что он не оборотень, не дракон и не какая-нибудь нежить, но вот определить, кто он на самом деле… Человек, посвященный богу Смерти, да еще такому, как Раш'ял, наверняка собьет чутье эльфийке: силу она почувствует, а вот понять, кому она принадлежит, вряд ли сумеет. Уж простому человеку, — тут Весьямиэль снова ухмыльнулся, — вряд ли такое будет дано… Да и не подумают эльфы, что человек может оказаться настолько нагл, чтобы прикинуться их высокородным соплеменником из другого мира! Что ж, оставалось уповать на удачу, Раш'яла (тут Весьямиэль выдернул у себя из челки волосок и произнес короткую, но прочувствованную молитву, чего не делал уже давно) и собственный хорошо подвешенный язык. Если повезет, у эльфов можно будет разжиться и информацией, и еще чем-нибудь полезным.

— Сошшан, — окликнул он, — а что ты имел в виду, когда сказал, будто я в точности, как Повелитель? Не сочти за праздный интерес, но я бы не хотел при первой же встрече оскорбить его чем-нибудь исключительно по незнанию!

— А-а… — эльф тяжело вздохнул. Видно, говорить о подобном с чужаком ему было неловко, и на помощь пришел Зизиази.

— Наш Повелитель, — сумрачно ответил он, — чрезмерно человеколюбив!

— Разве это дурно? — удивился Весьямиэль.

— Люди — низшие создания, — произнес Сошшан. — Они годны только на то, чтобы работать, а уж тащить их к себе в постель — верх извращения!

Весьямиэль вовремя двинул локтем под ребра открывшей рот Маше — та уже готовилась высказать возмущение. И то еще долго молчала! Если она еще и среди эльфов начнет распространять свои идеи…

— Но мы полагаем, — добавил Шуапсет, явно решивший смягчить резкость слов товарища, — что Повелителю простительны некоторые слабости, если, конечно, он не делает их достоянием гласности.

— Совершенно согласен, — ухмыльнулся Весьямиэль.

— Да, только за двести лет уже все об этом узнали, — пробубнил Сошшан. Видно, он был эльфом старой закалки. — Стыд и позор! Стыд и позор! В мои времена не было срама хуже, чем обвинение в человеколюбии, а теперь все стали так терпимы…

Шуапсет шикнул, но Сошшан умолкать не собирался:

— Конечно, где мне судить высокородных! — бормотал он себе под нос. — Только какой он пример подает молодежи? Юнцы видят, как Повелителю все сходит с рук, а потом сбегают в ближайшую деревню! Чего доброго, уже наплодили ублюдков…

Дальше Весьямиэль не слушал. Значит, Повелитель — человеколюб? Звучит неплохо, а главное, многообещающе! По меньшей мере, понятно, за кого можно выдать Машу… если та, конечно, согласится. С другой стороны, деваться ей некуда, вот только нужно поговорить с ней до того, как они прибудут на место.

Глава 24. Представление

— Далеко еще? — капризно спросил Весь.

Маша просто диву давалась, как живо проснулись в нем прежние аристократические замашки! С другой стороны, может, они и не пропадали никуда? Воспитание так просто не вытравить…

Но как он скверно обращается с этими… как их… эльфами! Насколько Маша поняла, они считались низшей расой в своем обществе, так когда-то было и в ее мире, когда людей разделяли на первый и второй сорт исключительно по цвету кожи и угнетали тех, кто родился тёмненьким. А ведь среди них было много выдающихся личностей! (Взять хотя бы первую женщину-китобоя: Маша живо припомнила иллюстрацию в учебнике истории — высоченная, мускулистая, черная, как дёготь, женщина легко держит над головой на вытянутых руках большую акулу.) И тут, выходит, точно так же… Люди разделяются на господ и слуг, и эльфы вот тоже, причем людей считают хуже себя… Что же это за мир такой странный?

Задумавшись, Маша прослушала ответ кого-то из эльфов, но тут же очнулась.

— Высокородный эльф, мы почти прибыли, — подтвердил Шуапсет. — Мы должны предупредить Правителя и остальных, чтобы вам приготовили достойную встречу. Прошу, дожидайтесь нас здесь!

— Не беспокойся, друг мой, мы никуда отсюда не денемся, — улыбнулся в ответ Весь, и трое эльфов пропали в темноте.

Маша попыталась было разглядеть что-нибудь впереди, но тут ей под ребро снова воткнулся острый локоть Веся.

— Слушай меня, — проговорил он едва слышно. Маша знала уже: он умел говорить так, что слышал его только собеседник, а в двух шагах уже ничего было не разобрать. — Чтобы тебя не услышали, если вдруг вернутся, в ответ моргай или мотай головой, только не как Зорька, когда слепней отгоняет! Ясно?

Маша моргнула.

— Хорошо. Поняла, куда мы угодили?

Маша снова моргнула. Что тут непонятного? Шуапсет всё рассказал…

— Людей тут, мягко говоря, недолюбливают, — добавил Весь. — Слышала, человеколюбие — это извращение! Если кто-то узнает, что я не эльф, нам обоим головы не сносить. Это ясно?

Маша кивнула. Очень хотелось высказаться, но она знала, что так же тихо шептать не сумеет, и эльфы ее услышат.

— Так что даже не вздумай меня выдать, хуже будет, — сказал мужчина. — Лучше помалкивай, говорить буду я, а ты знай кивай. История у нас та же: попали сюда из разных миров, а с собой я тебя прихватил потому, что в пути нужна была служанка, а к тому же я тоже… человеколюбив! — Он ухмыльнулся. — Думаю, Правитель будет снисходителен к этой моей маленькой слабости…

Маша гневно засопела. Значит, что, изображать любовницу Веся?! Вот еще новость какая! Она не Алиса какая-нибудь, она общевистка, и…

— И забудь ты, ради всех богов, на время о своей важной миссии, — словно услышал ее мысли Весь. — Если ты полезешь к тёмным эльфам с разговорами о том, что все эльфы братья, все равны и так далее, я не берусь предсказывать, что они с тобой сделают. Усвой — это не люди. У них мозги иначе повернуты. А захочешь, я тебе потом расскажу, как они в моем мире развлекались давным-давно…

Маша, сделав над собой изрядное усилие, кивнула.

— Вот так, — усмехнулся Весь, мотнул головой, чтобы локоны рассыпались по плечам.

Девушку окутал густой, но приятный аромат — лесные цветы, вроде бы малина, разогретая солнцем смола…

— Откуда запах? — спросила она, не удержавшись. Это ее давно интересовало. — У тебя всякий раз разные, где ты духи прячешь?

— Ты что, решила, я с собой сундук банок с притираниями вожу? — искренне рассмеялся Весь.

Маша пожала плечами: помнила ведь, что когда они встретились, с собой у Веся ничего не было, а вряд ли он мог что-то этакое купить по дороге. Она знала, какие духи у местных красавиц — не продышишься потом! У Веся совсем другие…