Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады Страница 7

— Так точно, — виновато покивал Шиков.

— А вы где научились? — поинтересовался я.

— В прокате, — признался Шиков. — У меня дядька жены там работает. Я у него их сейчас и взял.

— Некогда нам учиться! — продолжал лютовать Стас. — Тащите что-нибудь другое!!!

— Стас, успокойся, — остановил я его. — Научимся. Верни уже им палки.

Минуту спустя счастливые менты семенили обратно к вокзалу, а мы, спрашивая прохожих направление и по ходу обучаясь, катили в сторону метро «Алексеевская», рядом с которым находилась квартира продюсера Перескокова.

«Сигвей» — штука просто фантастическая. Уже через полчаса мы чувствовали себя уверенно и гнали на максимальной скорости. Хоть мы уже и не дети, но кататься наперегонки любят все. Идиотских картинок подобрения мы по пути насмотрелись предостаточно. Два раза останавливались отдохнуть и перекусить. Первый раз съели по шаурме, а во второй — обнаглели и бесплатно пообедали в ресторане…

— Вообще все не так страшно, — заметил я, когда мы заканчивали обед. — Я думал, хуже будет.

— Это пока, — отозвался Стас, поднимаясь, — помяни мое слово!

Мы вышли, вскочили на свои «газонокосилки» и не спеша поехали рядом.

— Ну да, в будущем, может, что-то нехорошее и случится, — согласился я. Мы в этот момент переезжали какую-то на удивление безлюдную площадь. — Но сейчас-то пока тишь да гладь. Сам подумай: выпустит, например, какой-нибудь обезумевший тюремщик рецидивистов — вроде бы беда может случиться. Но ее не будет, потому что и рецидивисты подобревшие!

Разглагольствуя так, я отвлекся и не заметил опасность. В тот же миг мой «самокат» наткнулся на какой-то серо-зеленый пятнистый шланг, и я грохнулся на мостовую. Бормоча проклятия, я вскочил на ноги… И тут шланг, изогнувшись и шипя, распахнул передо мной здоровенную желтую пасть. Это была анаконда! Гигантская анаконда!

— Костя, беги! — заорал Стас.

Но я, наоборот, замер. Потом медленно-медленно наклонился и подхватил скутер. А затем коротенькими-коротенькими шажками стал пятиться назад. Змея еще раз угрожающе зашипела, а потом разогнулась и поползла за дом. Вскоре площадь вновь была пуста.

— Ну у тебя и выдержка! — восхищенно воскликнул Стас.

— А-а-ага! — отозвался я. Меня трясло мелкой дрожью. Просто я в «Голосе Вселенной» читал статью про анаконд. Про то, что на самом деле они очень миролюбивые и никогда не нападают на людей. А все жуткие истории про них — бессовестные выдумки бульварных писак. Но откуда эта зверюга в Москве?!

— Похоже, эти придурки зверей из зоопарков повыпускали, — сказал Стас.

Точно. Я кивнул. Выходит, где-то, и, возможно, даже поблизости, бродят еще тигры и медведи… Их песенками Леокадии не накормишь. Я сделал глубокий вдох и унял дрожь.

— Может, добудем ружья и устроим отстрел? — предложил Стас.

— И тебе их не жалко?

— Жалко. Но представь, что будет, если по Москве бродят хищные звери!

— Нет, — покачал я головой. — Надо ехать дальше и побыстрей. Мы не можем носиться по Москве с ружьями, отстреливая хищников. Сейчас звери, потом будет что-нибудь еще и не только в Москве. У нас фантазии не хватит придумать, к каким бедам и катастрофам еще приведет все это подобрение. Если его не остановить. Вот это мы и должны сделать. Поехали!

— Трусы всегда так говорят! — заявил Стас. — «У нас дела поважнее, поглобальнее…» А герои делают конкретное дело, спасают конкретных людей!

— Стас, я еще на вокзале подумал о том, что дети просто чудом остались живы. Я уверен, сейчас по всему миру происходит множество жутких сцен. Я специально тебя успокаивал, чтобы тебе не пришло в голову спасать всех по одному. Я тебя знаю. Но каждого в отдельности нам не спасти, нужно спасать ситуацию.

Стас покивал, мол, вот-вот, именно так и рассуждают негодяи… Потом вздохнул, махнул рукой, и мы поехали.

Вот умеет он остаться чистеньким…

Было около десяти вечера, когда мы, притихшие и усталые, добрались до нужного здания и вошли в подъезд. Домофон не работал, и дверь была распахнута. Лифт не работал тоже, и, пройдя мимо растянувшего до ушей рот дворецкого, мы по лестнице забрались на самую верхотуру. Уже на первых этажах ощущалась вибрация низких частот, а когда мы поднялись, рев музыки и вовсе оглушил нас. Мы вошли в квартиру. В вестибюле, стоя в очереди в туалет, приплясывали какие-то модельные девицы, и первое впечатление было такое, что мы попали в ночной клуб.

— Приготовься, Костя! — крикнул мне на ухо Стас. — Интуиция мне подсказывает, что тут мы ее и сцапаем, — и глазки у него стали маслеными. Видно, он очень четко представил, как «цапает» Леокадию.

Некоторое время мы пробирались через битком набитые тусовщиками залы, где противно мигала цветомузыка и мельтешили лазерные лучи. Лица некоторых гостей были знакомы нам по журнальным обложкам и телешоу. В одном из залов розовощекий бармен в белой рубашке, бордовом жилете и галстуке-бабочке что-то намешивал в стаканах. Почему-то он очень нам обрадовался и предложил, указывая на стаканы:

— Все безалкогольное!

Мы отказались и спросили, где найти хозяина. Бармен бросил шейкер и вызвался проводить. Обогнув бар, мы двинулись к занавеске из бряцающих пластиковых цепочек, но тут в рукав бармену вцепился маленький человечек с поросячьими глазками и огромным носом.

— Ой, какие симпа-атичные! — перекрывая музыку, закричал он и жеманно повел плечиками. — Куда это ты, Ванюша, их повел?!

— К Вене, — отозвался тот.

— А-а, — обиженно протянул носатый. — Вечно все Перескокову! — Он мученически закатил глазки. — А пойдемте-ка лучше со мной!

— Отстаньте от нас, пожалуйста! — отдернулся я.

— Что значит «отстаньте»?! — радостно воскликнул тот. — Пойдемте! Я вас кое с кем познакомлю!

— Нам некогда! — попытался вырваться я.

— Не может быть некогда настолько, чтобы не познакомиться с самой Клавдией Са-мо-гу-до-вой! — вскричал этот тип, ухватившись за меня еще крепче.

— Ну-ка отпусти его! — потребовал Стас. — Из всех певиц нас интересует только Леокадия!

— Тогда тем более вам нужно к Самогудовой! Ведь это она дает Леокадии уроки вокала!

Я глянул на Стаса. Тот кивнул, мол, давай сходим. Крикнув бармену: «Сейчас подойдем!» — мы отдались во власть носатому. Счастливый коротышка поволок нас через весь зал, и вскоре мы увидели несколько до боли знакомых рож.

— Глянь-ка, прима, каких я тебе милашек привел! — радостно крикнул наш провожатый.

— И зачем они мне? — хрипло отозвалась пышногрудая дива, пососала через соломинку безалкогольный коктейль, поморщилась и сказала: — Гадость какая!

Решив, что это про нас, «дитя порока» даже обиделся.

— Можно подумать, твой этот лучше… — сказал он презрительно.

— Какой «этот»? — угрожающе нахмурилась прима.

— Ну, этот… Как его… — Носатый блондин в затруднении пощелкал пальцами. — Сейчас, сейчас, сейчас… Ну… «А — Белкин, бэ — Стрелкин, це — Сопелкин-Свиристелкин!»

— Так нечестно! Все варианты неверные! — вынырнул из темноты долговязый молодой человек. — Правильный ответ — Грелкин! И с Клавочкой у нас чисто творческий союз и духовное родство, а не что-нибудь! Ведь так, мышка моя? — Юноша присел рядом с певицей и прижался к ней щекой. — Чего тебе от нас надо-то?

— Да это не МНЕ, а НАМ надо! — воскликнул тот. — Нам же нужны молодые дарования?! Только посмотрите, какие миленькие, — потыкал он в нас пальцем. — А Перескоков их из-под носа уводит. Все к рукам прибирает.

— Мальчишки-то ничего, — словно негров на невольничьем рынке оглядела нас Клавдия Самогудова, прищурившись. — И впрямь, жирно будет Веничке… — и твердо закончила: — Так тому и быть. Сами раскрутим!

Стас, офигев, посмотрел на меня. Действительно, о какой «раскрутке» они говорят? Мы что, за этим сюда пришли?

— Мы не по этому делу, — сказал я.

— Не надо стесняться, — сказала певица. — Скромность артиста не украшает.

— Мы не артисты, мы и петь-то не умеем…

— А кто умеет? — хохотнула примадонна. — Этот, что ли? — кивнула она на носатого. — Или этот? — потрепала по щеке долговязого. — Чтобы стать звездой, милочка моя, петь уметь и не надо. Мне-то вы можете поверить? Если уж совсем слуха нет, будете рэперами.

— А Леокадия умеет! — сделал стратегический ход Стас.

— Далась всем эта выскочка, — насупилась прима.

— Но ведь это вы ее петь учили, — поддержал я брата.

— Ну, в общем, э-э… — замялась та.

— Вы или не вы? — прищурился Стас.

— Танцевать ее — вот он учил, — перевела она стрелки на носатого. Тот удивленно выпучил глаза, но тут же передал эстафету дальше:

— А говорить ее учил Сема Пятницкий, наш лучший порнографист! — указал он на пожилого, но одетого в штанишки с лямочками небритого мужчину, уткнувшегося соломинкой в стакан. Тот поперхнулся и возмущенно воскликнул: